Полицейские функции на Дону (XVIII в.)

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

Макеев В.В., Небратенко Г.Г. Исполнение полицейских функций на территории Донского казачьего войска до создания регулярной полиции (XVIII век). Ростов-на-Дону: РЮИ МВД России, 1999.

ВВЕДЕНИЕ

В реформаторской России происходит перераспределение властных полномочий между центром и субъектами РФ. Значимость и роль последних увеличивается, что объективно ведет к смещению интересов в изучении истории развития отдельно взятых регионов с целью возможности в дальнейшем проводить частичную рецепцию исторического опыта институтов власти различных уровней.
Современная правовая реформа по своему содержанию одним из элементов включает и реформирование правоохранительных органов, в т.ч. органов внутренних дел. При разработке ее концепции и мероприятий по реализации значительное место уделяется изучению опыта прошлого. В этой связи повышается значимость изучения и анализа деятельности полиции дореволюционной России в целом и полиции отдельно взятых территорий Российской империи. В предлагаемом исследовании рассматривается история различных учреждений, исполняющих полицейские функции до создания регулярной полиции на Дону. В силу особого правового режима этого российского региона полицейские учреждения Дона создавались и развивались своим собственным, отличным от других территорий российского государства, путем. Особенно это относится к ХVIII – первой трети ХIХ вв., когда была достаточно сильно развита суверенизация этой территории и, когда в Войске Донском закладывались прочные основы властных государственных институтов административно-полицейского и судебного характера.
Учитывая особое территориальное деление страны, исторические и национальные особенности развития различных регионов России, представляется, что для составления более полной картины об организации управления Областью Войска Донского, необходимо дать более-менее полную характеристику государственно-правового статуса этого региона.
Наряду с этим следует отметить трудности, вставшие на пути проведения исследования, состоявшие в том, что несмотря на большое количество работ посвященных истории российской полиции в целом (Мулукаев Р.С. “Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России”, М., 1964; Сизиков М.И., “Становление регулярной полиции в России”, Свердловск, 1972; Федоров К.Г., Ярмыш А.Н. “История полиции дореволюционной России”, Ростов-на-Дону, 1976 и др.) ни в одной из них не исследовалась проблема исполнения государственными органами полицейских функций до создания регулярной полиции на территории Войска Донского.
Источниковой базой настоящего труда являются работы донских авторов дореволюционного периода Карасева А.А., Кириллова А.А., Попова Х.И., Сулина И.М., Щелкунова З.И. и других сотрудников Новочеркасского Статистического Комитета. Это учреждение, основанное в 1835 году, занималось исследованием исторических, топографических, торгово-промышленных, сельскохозяйственных и иных особенностей Донского края. С 1865 года начался новый период в деятельности Комитета, который с этого времени приступил к активной полиграфической деятельности, популяризирующей казачью старину и современность. В разное время с 1865 по 1915 гг. им было опубликовано множество соответствующих изданий, непосредственно касающихся истории земли Войска Донского и ее населения1. Сотрудники этого учреждения проводили свои исследования на основании архивных документов, многие из которых безвозвратно утеряны при разборке в 1876-1881 гг. дел областного и окружного архивов и в водовороте гражданской войны 1918-1920 гг. Важным источником являются Труды Комитета, Сборники Комитета, Памятные книжки Области Войска Донского и другие отдельные издания Статистического Комитета. В них содержится некоторая информация о формировании и деятельности административного — полицейского аппарата. Некоторые статьи и даже книги целиком посвящены обычному войсковому и станичному праву, например: “Сведения о казацких общинах на Дону. Материалы для обычного права, собранные Михаилом Харузиным”, М., 1885; Щелкунов З.И. “Преступления против “войска” по древнему казачьему праву” \\ Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета, Новочеркасск, вып. VIII, 1908; Кириллов А.А.; “Обычное право на Дону” \\ Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета, Новочеркасск, вып. VIII, 1908; Кириллов А.А. “Станичное право на Дону” \\ Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета, Новочеркасск, вып. VIII, 1908, иные издания, относящиеся к общей истории донского края: “Краткое историческое и статистическое описание Войска Донского” под редакцией Карасева А.А., Попова Х.И., Сулина И.М.; “Материалы к истории заселения Черкасского округа” \\ Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета, Новочеркасск, выпуск VIII, 1908 и многие другие. Все эти материалы ныне являются библиографической редкостью и частично представлены в Государственном архиве Ростовской области, Донской государственной публичной библиотеке, а также в частных хранилищах коллекционеров-букинистов.
Ряд подлинных архивных документов, изученных при проведении исследования и относящихся к концу ХVIII в., хранятся в государственном архиве Ростовской области в фондах №341, 339 и наряду с полным собранием законов Российской империи внесли определенный вклад в прояснение сущности и содержания исследуемой темы. Одним из важнейших архивных источников по исследуемой теме являются годовые отчеты войсковых атаманом о состоянии края. Они с незначительными перерывами сохранились в ЦГИА РФ. Социально-экономическое развитие Земель войска Донского освещает делопроизводительная документация Комитета для разработки “Положения об управлении Войском Донским” (ЦГВИА, ф.331)
В современный период интерес к исследуемой теме объясняется и тем, что в 2002 году органы охраны правопорядка и борьбы с преступностью будут отмечать 200-летие образования МВД России.
Целью данного исследования является изучение зарождения системы органов, исполняющих полицейские функции в Войске Донском в ХVIII в.
Объектом исследования является история создания и организационно-правовые основы деятельности учреждений, исполнявших полицейские функции до образования регулярной полиции. Предметом исследования выступает организационное построение и правое регулирование деятельности войсковой администрации на основе изучения исторических документов, нормативно-правовых актов и монографических трудов.
Хронологические рамки исследования охватывают весь ХVIII в. Именно в этот период Войско Донское стало активно интегрироваться в качестве составной части империи, сохраняя свои особенности, специфику организации деятельности органов, исполняющих административно-полицейские функции. Одновременно с этим реформировался исполнительный аппарат, приспосабливаясь к условиям реальной действительности, на фоне которой происходило организационное укрепление основ самодержавия по всей России и в Войске Донском в частности. Основным методом исследования является историзм, выражающейся в объективном освещении событий, фактов и явлений в их последовательности и взаимообусловленности, в строгом соответствии с реальной действительностью не приукрашивая и не очерняя ее.
Беспристрастное и правдивое исследование исторических документов позволит воссоздать действительную картину организации и деятельности полицейского аппарата на Дону.
Научная новизна исследования заключается в том, что предпринимается первая попытка монографического исследования организации и деятельности учреждений исполнительной власти Войска Донского и осуществления ими полицейских функций на всей территории “казачьей вольницы”.

ГЛАВА I. ЭТИМОЛОГИЯ ПОНЯТИЯ ПОЛИЦИИ
Термин “полиция” древнегреческого происхождения. “Polls” — город в те далекие времена был сосредоточением государственной власти, а слово “politia” представляло совокупность знаний об управлении городом, его внутреннем устройстве и внешней политике, а также государственном строительстве вообще. У древних греков термин “полиция” заимствовали римляне, а от них он вошел в лексикон (примерно с ХIV в.) европейских государств, означая добрые нравы, охраняемые государством. Писатели средневековья унаследовав от Аристотеля учение о государстве и трансформировали термин “politia”, придав ему новое значение. Теперь он означал не только государственный строй “respublika”, но и управление государственными делами “regimen administratia” и хорошие нравы “urbanitas morum elegantia politesse”. В ХVI в. в странах Западной Европы происходит организационное оформление полиции в качестве вспомогательного органа, обеспечивающего общественную безопасность и исполняющего судебные, законодательные и административные функции. После того как в ХVII в. от “полиции” отпочковалась “политика”, а затем обособилось правосудие, военное и финансовое управление, этот термин стал обозначать только систему государственного управления, связанную с государственным администрированием в области гражданской безопасности и регламентирования всего, что связанно с понятием “благочиние”. В дальнейшем это понятие изменило свое содержание и стало обозначать орган, выполняющий охранительную функцию (полицейская функция) государства.
“В обыденной жизни термин “полиция” обозначает исполнительный полицейский персонал (наружную полицию) и полицейские учреждения, охраняющие жизнь, здоровье, имущество, общественный порядок и публичную безопасность. В научном отношении понятие о полиции долгое время было спорным, особенно среди немецких ученых. К концу ХVIII столетия были известны 24 определения, в первой четверти ХIХ века число определений достигло 100, к концу ХIХ их насчитывалось уже около 150. Все классификации определений полиции не достигали целей: окончательный вывод получался то слишком узкий, то слишком обширный. По словам Цархариэ полиция есть вьющееся растение, охватывающее все части государственного устройства и управления, по словам Ромера ее деятельность неисчерпаема, как сама жизнь”2. Круг функций, выполняемых полицией, в разные времена бесконечное множеств раз изменялся, но главная всегда оставалась неизменной — охрана государственного правопорядка.
В России термин “полиция” ввел в государственный лексикон император Петр I Великий. В крупных городах, где проживало значительное число поданных, был высок интерес политической элиты к правопорядку и благочинию. Вследствие этого там впервые были созданы регулярные полицейские учреждения. В 1718 г. в городе Санкт-Петербурге Высочайшем указом учреждается должность генерал-полицмейстера с канцелярией, а в 1722 г. в городе Москве – должность обер-полицмейстера. Задачи образованных полицейских органов впервые были сформулированы в Регламенте Главному Магистрату 1721 г. В них Петр I так определял задачи полиции: “полиция способствует осуществлению прав и правосудия; рождает добрые порядки, обеспечивает всем безопасность от разбойников, воров и пр., “непорядочное и непотребное житье отгоняет”, принуждает каждого к труду и честному промыслу; надзирает за домостроительством и содержанием в чистоте улиц и домов, обеспечивает санитарную безопасность…; запрещает излишества в расходах; занимается призрением нищих, больных и увечных; защищает “вдовиц, сирых и чужестранных”; воспитывает юношей “в целомудренной чистоте и честных науках…3”. В заключении отмечалось, что полиция – есть душа гражданства и всех добрых порядков, и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности”. Из анализа этого документа видно, что зарождение регулярной полиции, призванной в деталях регламентировать частную жизнь подданных, было связано с утверждением абсолютизма. Процесс утверждения абсолютизма в России сопровождала тщательная, не знающая границ государственная регламентация всех сторон общественной жизни. (Наказ о градском благочинии 1649 г., Регламент Главного Магистрата 1721 г., Учреждения для управления губерний Всероссийской империи 1775 г., Устав благочиния или полицейский 1782 г. и др.) Государственная власть берет на себя заботу обо всем и всех, стараясь сделаться всевидящей. В такой ситуации всякая граница между индивидуальным (например, частная жизнь) и государственным стирается. Полиция получает право охранять подданных от их собственных действий. Так зарождается полицейское государство, в котором управление осуществляется на основании законов и подзаконных актов.
Первоначально полиция учреждается только в крупных городах (обеих столицах, губернских и провинциальных центрах). За городской чертой в сельских населенных пунктах еще долгое время действовала система местного управления, саморегулятивно обеспечивающая правопорядок. До последней четверти ХVIII в. в сельской полиции не было необходимости, т.к. община связывала крестьян узами круговой поруки, а “помещичья полиция” являлась достаточным карательным инструментом, усмиряющим любое антиобщественное проявление.
Важным этапом в становлении единой системы полицейского аппарата России явилась губернская реформа 1775 г. Известно, что в ходе ее проведения на уровне уездов были созданы регулярные полицейские учреждения – нижние земские суды, состоявшие из капитана-исправника и 2-3 заседателей. Процесс же формирования полиции как регулярного единого аппарата завершился принятием в 1782 году “Устава благочиния или полицейского”, установившего единую структуру организационно-правового построения, определявшего единые задачи и функции полиции.
Установленные новшества в государственном и полицейском строительстве касались не всех регионов России. Они не распространялись на некоторые окраины империи и на казачьи земли – Войска (Донское, Уральское, Черноморское, Сибирское, Оренбургское, Забайкальское и т.д.) Специфической особенностью последних являлось то, что на территории казачьих Войск проживало население обладающее особым правовым статусом, впервые утвержденным царем Иваном IV Грозным 3 октября 1570 г. для донцов за заслуги при взятии Казани. Казаков в научно-исследовательской, публицистической литературе дореволюционного периода именовали “гражданами Войска Донского”, в отличие от остального населения России, обладающего лишь российским подданством.
Другой особенностью, повлиявшей на формирование органов правопорядка казачьих Войск, являлся тот факт, что администрация таких территориальных образований подчинялась военному ведомству Российской империи (Военной коллегии, а с 1802 г. Военному Министерству). Внутреннее управление Войском Донским и др. Войсках всегда строилось на военных началах. Правительство, формируя законодательную политику в отношении казачьих административных образований, всегда балансировало между особым сословным правовым статусом казака, компенсируемом его военной полезностью, и необходимостью реализовывать общий курс государственной политики, направленный на усиление основ самодержавия.
Органы внутренних дел в Войске Донском и др. казачьих Войсках, образовавшихся под влиянием исторических процессов, а не по воле монарха, первоначально создавались по инициативе местных властей. Такие подразделения могли и не называться полицией, но они выполняли присущие ей функции. В дальнейшем полицейские учреждения в казачьих войсках создавались на основании Высочайших повелений с соблюдением привилегий и местных обычаев казаков. Войско Донское к середине XVIII в. уже имело собственную систему территориальных учреждений правопорядка, созданных по инициативе Войскового атамана Данило Ефремовича Ефремова (управлял с 1738 по 1753 гг.). Но регулярная полиция, созданная Высочайшей властью, появилась на Дону лишь в начале XIX в. Тогда, в указе императора Павла I от 8 октября 1800 г. адресованном Войску Донскому впервые был употреблен термин “полиция”4.
К началу XIX в. система органов внутренних дел Российской империи в целом была уже оформлена. Общую полицию тех лет условно можно подразделить на: столичную, городскую и уездную (районную). Общая полиция городов Санкт-Петербурга и Москвы, созданная раньше остальных регулярных учреждений правопорядка, изначально формировалась на базе Высочайших указов и была многочисленна пропорционально населению. Городская полиция создавалась в крупных административно-территориальных центрах империи: губернских, градоначальственных, уездных и т.п. городах. Сеть уездных полицейских учреждений империи охватывала малонаселенные пункты с прилегающими к ним территориями (волостями, хуторами, поместьями и т.д.) Время от времени, по мере возникновения необходимости, полицейские учреждения создавались без учета заселенности территории по другим основаниям (бурный рост торговли, промышленности, добычи полезных ископаемых, животноводства и т.п.) К примеру, в Области Войска Донского на основании Высочайше утвержденного 3 октября 1867 г. Мнения Государственного Совета было создано управление полицмейстера Грушевского горного поселения (сейчас это город Шахты Ростовской области). Само поселение в конце 60-х г. XIX в. было невелико, но согласно ст.391., тома VII, “Устава Горного” оно получило статус горного города с собственной полицией, подчиненной непосредственно Войсковому Наказному атаману Войска Донского5.
С момента создания и до реформ императора Александра II общая полиция России имела важную особенность, которая первое время являлась ее достоинством, а затем стала тормозила работу учреждений правопорядка: на органы внутренних дел возлагались функции исполнительного, судебного и даже законодательного (в границах подчиненных территорий) учреждения и они стали универсальным инструментом в руках государства. Кроме выполнения своих основных обязанностей по охране общественного спокойствия, порядка и т.п., полиция была обременена множеством несвойственных задач по благоустройству городов и уездов.
С развитием промышленных и торговых отношений, ростом населения все отчетливей возникала необходимость в более четком определении функций органов внутренних дел и отделении власти судебной от исполнительной. Полиция перестала справляться с обязанностями по общему управлению городами и уездами империи, и ее чиновники едва ли могли уделить достаточно времени наблюдению за порядком в городе и сохранению имущества. Поэтому в результате ряда реформ (судебной, земской, городской, воинской и т.д.) 60-70-х годов XIX в. из ее ведения изымались обязанности по управлению и благоустройству административных субъектов империи и др. несвойственные функции. Данный процесс в основном был завершен к концу ХIХ в.
По мнению российских юристов контр реформенного периода, полиция как единый организм в результате государственных преобразований Александра II трансформировалась во властную триединую структуру управленческих и правоохранительных органов, включавшую административную полицию, полицию безопасности и судебную полицию.
Административная полиция по средствам убеждения или принуждения охраняла общественные отношения, связанные с реализацией прав и обязанностей юридических и частных лиц, различных благ, использованием природных ресурсов (например, лесных, горных или водных) и т.п. Учреждения, реализующие разрешительные функции административной полиции в своей деятельности руководствовались, прежде всего, интересами государства и общественного благосостояния. В данном случае, принуждение имело задачей обеспечить рациональное и безопасное ведение различных дел (социальная полиция). Кроме того, в обязанности административной полиции входило предотвращение и устранение вредных последствий, наступающих в не зависимости от воли человека под воздействием природных сил. В этой области принуждение весьма часто переходило в попечение и поощрение. Функции административной полиции исполняли губернские правления, различные попечительные комитеты, комитеты по благоустройству, городские Думы и Управы, земские управы и т.п., а также чиновники городской и уездной полиции.
Полиция безопасности разделялась на публичную и частную. Высшей полицией безопасности называли ту, которая имела целью отвращение и прекращение опасностей, исходящих от совокупности многих лиц и угрожающих многим людям – публичная полиция безопасности. К публичной полиции безопасности относился Департамент государственной полиции МВД (бывшее Третье отделение), Департамент исполнительной полиции МВД. Эти учреждения 15 ноября 1880 г. слились в единый Департамент государственной полиции, который в 1883 г. был переименован в Департамент полиции Министерства внутренних дел, соединяющий в себе функции политической и общей полиции6. Полиция публичной безопасности включала в себя и многие другие центральные государственные и губернские учреждения. Частная полиция безопасности состояла из городских и уездных учреждений правопорядка, непосредственно реализующих уголовное преследование в отношении соответствующих лиц (преступников, бродяг, рецидивистов, осужденных, бежавших из мест отбывания наказания и т.д.) Деятельность полиции безопасности могла носить предупредительный профилактический или репрессивный характер. В области полиции безопасности принуждение более сильно и менее ограничено, чем в области административной полиции. Административное принуждение основывалось исключительно на законе или законном предписании, тогда как принуждение полиции безопасности, обоснованное целесообразностью охраны прав, имущества и здоровья личности, иногда ущемляло права индивидов с целью недопущения преступных посягательств.
Органы судебной полиции, тесно взаимосвязанные с полицией безопасности, были призваны охранять публичную и личную безопасность в государстве. Весьма часто полиция безопасности выполняла судебные функции (дознание, помощь прокуратуре, исполнение приговоров суда, тюремное дело). В этой сфере полиция безопасности подчинялась органам юстиции и действовала в силу авторитета суда.7 К судебной полиции относились судебные инстанции, прокуратура и учреждения исполнения наказаний.
Как явствует из изложенного выше материала, понятие “полиция” родилось еще во времена античности. В средние века оно существенно изменило свой смысл. В новое время при Петре I “полиция” появилась в России. Содержание этого термина многогранно, и, в отличие от “милиции”, общее понятие “полиция” означает не только органы внутренних дел, а и правоохранительные органы в целом. В ряде случаев под определение полицейской деятельности подходили действия государственных, местных органов управления и различных корпоративных организаций (университетская полиция – администрация – вуза).

ГЛАВА II. ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВОЕ СТАНОВЛЕНИЕ ОРГАНОВ И УЧРЕЖДЕНИЙ, ОСУЩЕСТВЛЯВШИХ АДМИНИСТРАТИВНО-ПОЛИЦЕЙСКИЕ ФУНКЦИИ НА ДОНУ
ДО РЕФОРМЫ ВОЙСКОВОГО ПРАВЛЕНИЯ 1775 ГОДА

Процесс зарождения и функционирования полицейских подразделений на территории Войска Донского (в дальнейшем – Войско) – одна из интереснейших страниц российской истории. Известно, что Войско в течение всего периода своего существования пользовалось особыми привилегиями и правами по отношению к остальным землям Московского царства. Оно являлось автономной территорией с собственными органами местного самоуправления. “Южные соседи Дона, сообразуясь с языком и верой подавляющего большинства казаков считали их подданными России и постоянно высказывали русским царям претензии по поводу казачьих набегов. Однако на самом деле между Доном и Москвой были взаимоотношения двух временных союзников, которые по мере усиления России и увеличения русскоязычного населения на Дону все больше и больше приобретали вид взаимоотношений между сеньором (Москва) и вассалом (Дон)8”.
Высшим органом власти у донских казаков был Войсковой Круг, который по древнему казачьему обычаю, в память взятия Казани, собирался 1 октября (и другие дни по мере надобности) в городке Черкасске – столице Войска Донского.9 В экстренных случаях Войсковой Круг созывался и в другие дни. На нем решались все важнейшие внешне- и внутриполитические, военные и гражданские вопросы. Он состоял из всех присутствующих казаков и являлся довольно демократическим учреждением, где каждый имел право голоса в принятии решения по обсуждаемым вопросам. “Собрание это проходило обыкновенно на площади; казаки, сняв шапки, образовывали круг, в середину которого входил с есаулами Войсковой атаман и предлагал на обсуждение разные вопросы… Обыкновенно дела неважные решались Кругом казаков, находившихся налицо в Черкасске, в экстренных же случаях дожидались прибытия товарищей из похода или из соседних поселений”10.
Войсковой Круг являлся высшей судебной инстанцией, на нем рассматривались тяжкие преступления. Письменных законов на Дону еще не было, все дела решались “по рассудку”, “по предшествующим примерам” (прецедентам) и “по обыкновениям” (обычному праву). В промежутках времени между Войсковыми Кругами суд вершил Войсковой атаман, с наличными войсковыми старшинами и уважаемыми стариками. Признанных виновными в совершении преступления чаще всего приговаривали к смертной казни, которая проводилась в исполнение немедленно всеми желающими или есаулом, если таковых не оказывалось. Для признания ответчика виновным Кругу казаков было достаточно не менее двух свидетельских показаний. Все делопроизводство на Войсковых кругах и при войсковом атамане возлагалось на войскового дьяка.
Казачья земля состояла из “Главного Войска” — городка Черкасска и станичных городков, в которых созывались собственные станичные Круги. Они обладали исполнительной и судебной властью в пределах станицы. Станичные Круги также рассматривали уголовные и тяжебные дела местных жителей.
Правительство московского государства не вмешивалось в дела внутреннего управления Войском. “В его глазах войсковое право того времени не отличалось особой мягкостью в обращении с преступниками…11.” Близость быта и жизнедеятельности казаков к водным артериям определила самый распространенный способ приведения смертной казни в исполнение — “в куль да в воду”. Осужденных на смерть казаков сажали в мешок и насыпали камней или песка, опускали на веревке в воду и держали там до тех пор, пока он не задыхался. Кроме уже описанного способа приведения смертной казни в исполнение, осужденного могли казнить повешеньем за шею или ноги на большом якоре, поставленном на торговой площади посреди Черкасска или расстрелом “в чистом поле” из луков и пищалей. Иногда, за измену Войску преступника выводили на границу и перерубали пополам, одну половину оставляли на своей земле, а другую перебрасывали на неприятельскую территорию. “Если преступления, за которое обычно назначалась смертная казнь потоплением или повешением, имели за собой обстоятельства смягчающие вину, то вместо потопления осужденного в его платье посыпали песку и в таком виде сажали в воду лишь на время; а осужденных к повешенью на якоре под таким якорем плетьми бивали”12. До 1695 г. казаков, занимавшихся земледелием, строго наказывали по приговорам местных общин вплоть до смертей казни. Это “преступление” рассматривалось, как посягающее на интересы воинской службы, которая бала поголовной. Во время Булавинского бунта 1707-1708 гг. в Войске впервые приговоренным к смерти казачьим Кругом казакам отрубали головы.
По обычному войсковому и станичному праву большая часть преступлений наказывалась “позором” или штрафом. Приговоренный к “позору” избивался в казачьем кругу дубинами и всем, чем попало, сажался в клетку, сделанную из частокола и поставленную около станичной избы, “забивался в колодку” и т.д. При штрафовании у виновного в пользу общины конфисковывалось все личное имущество. В ряде случаев позорящие и штрафующие наказания применялись одновременно, это приговор назывался “бить и грабить”. “Битье” считалось более тяжким имуществом, чем лишение имущества, поскольку он почти всегда заканчивалось грабежом. Грабеж же мог применяться и без избиения. Злостный нарушитель войсковых норм мог быть лишением гражданских прав: его разрешалось “век бить и грабить и суда ему в Войске не будет”. Фактически это наказание означало изгнание из общины.
За совершение не тяжких общественно опасных деяний виновных били плетьми, розгами, кошками. Основной целью наказания по обычному войсковому праву являлось устрашение — “чтоб другим не повадно было”.
“Те из граждан, которые были наказываемы в кругу за проступки, лишались всегда права голоса между гражданами и назывались пенными, т.е. опороченными, штрафными. Они были как бы лишены покравительства законов: суда им не было, и их всяк мог беззаконно бить и грабить. Но восстановить свои гражданские права, уничтожить на себе общественную пеню, они могли во всякое врем: стоило им сделать только какое-либо отличие13.”
В период между Войсковыми Кругами исполнительная и военная власть сосредотачивалась в руках Войскового атамана, в помощь которому выбирались два есаула. Выборы Войскового атамана и есаулов проводились ежегодно. Общественные избранники в течении года отвечали за сохранение войскового порядка и общественного спокойствия, исполняя решения Войсковых Кругов. Атаман обязывался пресекать междоусобную вражду, “миря ссорящихся казаков”, защищая обиженных и т.д. Гражданские полномочия Войскового атамана были ограниченными рамками решений Войскового Круга и общественным самоуправлением станиц. Он являлся организатором выполнения наказов высшего казачьего совещательного органа, верховным арбитром и гарантам внутреннего спокойствия, но многие вопросы внутреннего самоуправления решались независимо от его мнения. В случае военной опасности его полномочия до созыва Войскового Круга значительно расширялись.
С воцарением на российском престоле Петра I и утверждением абсолютизма Войско было ограничено в автономных правах и лишено многих привилегий: в 1700 г. царь приказал собираться на Войсковом круге только станичным атаманам, а с ним двум выборным от станицы старикам (начало выборов старикам, прозванных затем подписными); в 1706 г. казаки получили запрет на освоение новых земель и основание станичных городков без Высочайшего разрешения; в 1716 г. сношения Российского государства с Доном были перешли в ведение только что созданного Сената; в 1718 г. избранный казаками Войсковой атаман впервые был утвержден в этой должности царской грамотой; в 1721 г. Высочайшем указом Войско Донское было передано в ведение Военной коллегии, а Войсковой Круг перестал играть роль высшего органа власти (со временем превратился в учреждение для “выслушивания царских указов” и получения царского жалования); с 1723 г. Круг лишили права избирать походных атаманов, а с 1754 г. – войсковых старшин. Все полномочия Войскового Круга перешли к компетенцию Войскового атамана, который сделался ответственным лицом (чиновником) пред центральным правительством.
Вместе с тем Войско Донское по-прежнему в пределах Российской империи сохраняло особый правовой статус, в последующем каждый раз подтверждаемый вновь восходящими на императорский престол монархами. В течение еще длительного времени большинство общеимперских нормативных актов являлись, не обязательны для исполнения на территории Войска, если в них прямо не предписывалось, что они распространяют свое действие, кроме прочего, и на Войско Донское. Большая часть таких указов и царских грамот воспринимались Донским правительством в основном к сведению и, как правило, не исполнялась. В таких случаях в Войске продолжали действие более ранние предписания, в которых прямо упоминалось, что они имеют силу на территории Войска Донского. В этой связи в начале ХIХ в. императором Александром I было высказано особое мнение в отношении Комитета, разрабатывающего Положение “Об управлении Войском Донским”, что “… когда в каком-либо указе не сказано ясно, что оный распространяется и на Войско Донское, то надо руководствоваться прежде отправленными предписаниями, специально предназначенными для него”14.
Такие условия применения закона в пространстве определили отчужденность Войска почти на весь ХVIII в. от процессов создания полицейских подразделений на основании общеимперских Высочайших повелений. В донских землях процесс образование правоохранительных структур пошел по собственному самобытному, отдельному от остальной России, пути.
Реформирование казачьего уклада, как было показано выше, в начале ХVIII в., предопределило повышение роли атамана в войсковых делах. В его руках сосредоточились все бразды правления казачьими общинами, одновременно возрастала его ответственность перед центральным правительством. Ведь условия абсолютиского политического режима требовали более жесткого управления всеми звеньями государственного аппарата. Борясь за сохранение некоторой независимости от центра для проведения самостоятельной внутренней политики, атаман начинает искать поддержку казачьей элиты, с одной стороны, с другой стороны, он активно привлекает к управлению внутренними делами войсковую старшину, видя в ней прочную опору и поддержку своим делам.
По утверждению дореволюционных исследователей “старшина среди донских казаков выросла и развивалась постепенно. Уже с половины ХVII века “казаки стали не те: появилось богатство, а с ним роскошь и честолюбие”. Люди, отличавшиеся умом, смелостью, распорядительностью, мало по малу подчиняли себе остальных и захватывали власть в свои руки, образовав из своей среды знатных людей…”15. Звание старшины в начале принадлежало всем, отслужившим срок выборным Войсковым атаманам. Поскольку в Великом войске Донском не было писаных законов и применялись нормы, заимствованные из обычного общинного права, то постоянно возникала необходимость в людях, знающих обычаи, которые становились бы советниками при войсковом атамане. Эта роль отводилась бывшим войсковым атаманам – войсковым старшинам16.
Во второй половине XVII в. звание войсковых старшин стали присваивать на Войсковом Круге командирам казачьих полков и воинских отрядов. Звание это было пожизненным, без права передачи по наследству. Войсковой Круг возводя казаков в войсковые старшины, имел право за “дурное поведение” и преступления против Войска лишать этого почетного наименования. Так, например: в 1754 г. старшина Перфилов “за дерзости и за взятки, и освобождение при поимке великороссийских беглецов” был лишен “старшинского чина и записан вечно в рядовые казаки”17.
Замена народного правления Войскового Круга правлением войсковых старшин была проведена еще в первой четверти ХVIII в., постепенно в их ведение сосредотачивалось решение большинства войсковых общественных вопросов. “В 1723 г. царь не посчитался с мнением старшин и казаков, избравших Войсковым атаманом Ивана Краснощекого, а повелел “быть в атаманах впредь до его указу из старшин Андрею Лопатину”. С этого времени атаман и старшины присвоили себе право распоряжаться всеми делами Дона: назначать очередных казаков в полки и отправлять их по царским указам в русскую армию, раздавать награды, в т.ч. почетное звание старшины, казачьи чины-должности квартирмистра, хорунжего, есаула и сотника, решать тяжебные дела и споры между станицами, и др.”18
Старшины, став первыми помощниками Войскового атамана в деле внутреннего управления, давая ему, необходимые советы и исполняя атаманские поручения, все больше и больше повышали свой авторитет. С течением времени деятельность войсковых старшин была признана центром и приобрела официальный характер, хотя и не была санкционирована Петербургским правительством. Теперь рассмотрение всех войсковых дел проводилось в кругу старшин и представителей станиц – подписных стариков. В начале 40-х годов ХVIII в. в грамотах Войска Донского это учреждение именуется “Канцелярия дел старшин”. Вначале по должности в нее входили старейшины от всех станиц и все старшины в качестве депутатов, но примерно с 1760 г. старшины стали призываться в правительство по назначению атамана”19. В компетенцию канцелярии входили дела исполнительного (в .т.ч. полицейского), судебного и законодательного характера. Организация исполнения Царских указов, касающихся казаков, Войсковым атаманом возлагалась на старшин Канцелярии. Из числа ее членов выделялись “нарочные”, старшины, которые отправлялись в станицы и доводили до сведения местного сообщества суть Указов, а равно Войсковых грамот. На тех же нарочных старшин возлагался контроль за исполнением царских предписаний20.
Из описанного выше можно сделать вывод о том, что этот орган оказался незаменимым помощником Войскового атамана в отправлении полицейских функций, а также в сфере судопроизводства, уголовного преследования, общем управлении станицами и т.д., находясь в его полном организационном подчинении. К 1754 году для удобства управления текущими делами Канцелярия дел старшин была разделена на несколько экспедиций и состояла из: гражданской; военной и уголовной части21.
В условиях усиления на Дону атаманской исполнительной власти, российское правительство возлагает в первой половине ХVIII в. на Войскового атамана с канцелярией вопросы охраны войскового порядка и общественного благочиния.
Таким образом, петровские реформы коренным образом перевернули жизнь Донского Войска. Общественное демократическое управление было заменено единоличной властью Войскового атамана, а многие вопросы управления войсковыми делами были переданы в ведение казачьей старшины. В первой половине ХVIII в. Войско, лишенное прежней автономии, продолжало пользоваться внутренним самоуправлением, хотя самодержавие не допускало чрезмерного увеличения его самостоятельности, постоянно посылая на Дон указы и грамоты, регламентирующие порядок рассмотрения и разрешения дел, в том числе и бытовых.
В ряде случаев, присылаемые на Дон для исполнения указы и грамоты, касались поимки “беглых” крестьян из центральных областей России, ушедших на Дон и получивших там пристанище22. Следует напомнить, что самовольный уход от помещика в те времена считался тяжким преступлением, посягающим на объекты крепостного права и подрывающим основы государственного строя. Самовольное переселение крепостных крестьян из губерний Российской империи на Дон вполне объяснимо, ведь казачье население являлось свободным, податей в казну не платило и вплоть до конца ХVIII в. не знало помещичьего института. Поэтому сюда после отмены Юрьева дня начиная с 1649 г. за вольницей бежали угнетенные крестьяне по одиночке или с семьями, а иногда целыми деревнями23. Церковная реформа патриарха Никона, породившая раскол в церкви, способствовала новому огромному наплыву беглецов-староверов на Дон. К донцам уходили все подданные московского государства, у которых с законом было не все в порядке. “Все, кто был недоволен новшествами Никона или тяготился опекой государства, бежали на Дон… Раскольников охотно принимали на Дону, где часть их осела в станицах, а другие расселились по лесам, где построили ряд часовень и деревень24”
Центральное руководство настойчиво требовало запрещения предоставления “беглым” из России прав и привилегий казаков, все было тщетно, т.к. казачья община была заинтересована в притоке “живой силы”, а царская власть на Дону была не так сильна. Все изменилось при Петре I. Его эпоха принесла на Дон резкие перемены в строе казаков. После Азовских походов 1695, 1696 гг. правительство стало укреплять свои позиции в казачьем крае, отбирая одну за другой казачьи вольности и привилегии. “В конце XVII столетия из Москвы в первый раз последовало запрещение казачьим городкам принимать беглых людей, а когда этого распоряжения оказалось не достаточно, то царь повелел учредить заставы для поимки беглецов…25” В 1703 году в Войско были царские стольники Пушкин и Кологривов, получившие приказ произвести опись казачьих городков, невойскового населения, поселившегося в них после 1695 г., и “отобрать” у атаманов и казаков “подписки” в том, что они более к себе беглых принимать не будут, а если ослушаются царской воли, то будут подвергнуты смертной казни. Последствием этой ревизии было выселение с Дона около 1000 семейств бродяг. Каждый десятый из пойманных трудоспособных беглых были отправлены на работы в Азов, а остальные — в Воронеж для решения дальнейшей судьбы. В феврале 1706 г. правительство запретило казакам занимать пустопорожние земли и основывать новые городки без особого разрешения.
В 1707 году с Указом Петра I “О сыске беглых в донских городках” от 6 июля т.г. на Дон из крепости Азов прибыл с военным отрядом князь Юрий Долгорукий. Ущемление древних войсковых вольностей послужило причиной вооруженного сопротивления правительственным властям. “Как и все народные выступления в России, Булавинское восстание началось стихийно. Поводом послужило прибытие войск во главе с полковником князем Ю. Долгоруким в сентябре 1707 г. для розыска беглых по донским казачьим городкам и жесткие методы сыска. Это стало причиной убийства полковника в ночь на 9 октября казаками под предводительском К. Булавина и начала восстания”26.
Булавинское восстание превратилось в гражданскую войну между зажиточными казаками и “местной голытьбой”. Оно было жестоко подавлено царским правительством: более 7 тысяч казаков четвертовали, повесили или обезглавили, плоты с висельниками пускались вниз по Дону “в назирание прочим”. Войско Донское было повержено. После казней прибывший на Дон царь Петр I, собрал к себе всех старшин и знатных казаков и объявив им монаршею “милость”, назначив пожизненным Войсковым атаманом Петра Емельянова. “Инцидент” был исчерпан, тем не менее от казачьей независимости не осталось и следа. “Указом 18 декабря 1708 г. “для всенародной пользы” были созданы восемь губерний…, в том числе Азовская… Во главе Азовской губернии стоял генерал-губернатор Апраксин Ф.М.27” Территория Войска Донского вошла в состав Азовской губернии. Сложились все предпосылки для дальнейшей интеграции территории Дона в Российское государство.
Положение Дона еще более ухудшилось, когда в 1711 г. после позорного Прутского договора, туркам были отданы Азов и Таганрог с устьями Дона и Азовским морем. По повелению Петра на Монастырском Яру, в 7 верстах от Черкасска, был устроен транжемент, снабженный артиллерией и охраняемый гарнизоном. Цель устройства этого укрепления: следить за действиями турок, а главным образом наблюдать за ходом дел на Дону и предупреждать “недовольства”28. Комендант укрепления пользовался значительной властью в донских землях. В его ведомство поступило все Войско. Теперь взаимоотношения и делопроизводство Войскового атамана с правительством производилось через коменданта. Казаки самостоятельно не могли предпринять ни военных походов, ни поисков у неприятеля своих плененных братьев и т.п. Власть коменданта была так велика, что он стал вмешивался во внутреннее управление Войском, давать всякого рода инструкции, разбирать ссоры донцов с калмыками и татарами, производить сыск беглых крестьян и выдворять их на прежние места. Для этого у него в подчинении находился Азовский казачий полк, который кроме “сыска и высылки” исполнял разнообразные обязанности (дозорные, почтовые, полицейские).
В результате реформы Войскового управления в первой четверти XVIII столетия донская автономия была упразднена, но за рядовыми казаками и старшинами был сохранен статус “вольного человека – гражданина Войска Донского”, не платящего податей (налогов) в государственную казну и не обремененного крепостной зависимостью. Правда за эти существенные послабления донцы “поголовно” и пожизненно несли службу в иррегулярных воинских частях и участвовали буквально во всех войнах и внутригосударственных конфликтах тех лет. Тем не менее, даже такая сумрачная перспектива не останавливала податных крестьян, бежавших на Дон за “безналоговой вольной жизнью”. В первой четверти XVIII в. незаконная миграция на Дон не уменьшилась. Даже могущественный комендант Монастырского транжемента своими силами с ней справиться не мог. По этой причине на границах Войска Донского учреждались пограничные сторожевые кордоны, продолжали присылаться правительственные чиновники и сыщики, на которых возлагался поиск и наказание виновных в укрывательстве. По результатам деятельности правительственных чиновников отдельные старшины и казаки, иногда целые станицы выплачивали штрафы за “беглодержательство”. Для злостных нарушителей вводились более жестокие кары. Войсковой старшина мог быть разжаловалован на вечно в рядовые казаки, а к рядовым казакам применялись телесные наказания, вплоть до смертной казни.
Даже самые жестокие и эффективные меры, направленные на искоренение незаконной миграции представителей крестьянского сословия на Дон не могли искоренить данного явления, которое обуславливалось глубокими социально-экономическими предпосылками. Чтобы прекратить “крестьянское бегство” самодержавию необходимо было упразднять Войско Донское как таковое с его особыми правами и привилегиями. Такая учесть после подавления Булавинского бунта постигла Малороссийское и Запорожское казачьи Войска. С Донским Войском правительство же так поступить не могло. Ведь даже во времена гражданской войны под предводительством Булавина около 15 тыс. донских казаков сражались под царскими знаменами на линии от Финляндии до Крымского ханства, не подозревая о ситуации дома. Существование Донского Войска было выгодно России, поэтому правительство всегда шло на сговор с войсковой старшиной – политической элитой края.
После назначения в 1723 г. против воли Войскового Круга Войсковым атаманом Андрея Лопатина с общеказачьей выборностью верховной власти было покончено на всегда. Войсковой атаман превратился в чиновника, обязанного беспрекословно исполнять волю монарха. Поэтому к исходу первой четверти XVIII в. руководителю края была вменена обязанность по охране основ самодержавия и т.п. Теперь предотвращение, искоренение незаконной миграции и наказание виновных в “пристанодержательстве” стало делом Войскового атамана. Последним полицейская обязанность по розыску и высылке “беглого люда” в станицах была возложена на станичное управление и местных старшин. На них же на основании станичного права было возложено рассмотрение тяжебных дел, “склоняя стороны к примирению”. Вся противоречивость сложившейся ситуации заключалась в том, что в первую очередь именно казачья верхушка была заинтересована в притоке дешевой рабочей силы. В результате эффективность сыскной деятельности войсковых старшин и станичных общин равнялась нулю. “В 1728 г. для сыска беглых на Дон прибыл генерал-майор Тараканов, но по настоянию Войска “из уважения к его заслугам”, Высочайшим указом от 9 сентября 1728 г. было повелено сделать высылку только из тех, которые пришли на Дон после 1710 г. ”29 Организация высылки была возложена на войсковое руководство, которое в скором времени отрапортовало в Петербург: “… при всем желании беглых на Дону не сыскано”.
Кроме помещичьих крестьян на вольные просторы Дона по дальше от “государева ока” устремлялись преступники, дезертиры, скрывающиеся от правосудия. Здесь они объединялись в воровские сообщества под непосредственным управлением одного из более смышленых участников. Разбойники вели свое дело довольно искусно, промышляя грабежом на дорогах и разорением отдаленных поселков, где, чаще всего, поселялись мирные землепашцы из России. Большинство таких жителей за некоторую сумму денег или хлеб вступали с ними в сделку и получали на некоторое время гарантию безопасности.
Казачья старшина, прятавшая бывших крепостных в отдаленных уголках Войска, была заинтересована в утверждении правопорядка и сама в данном случае проявляла инициативу в его установлении. Так, в 1737 г. Сидор Никифорович Себряков, донской войсковой старшина, “объявил” казаку Евдокиму Сидорову, чтобы тот донес Войсковому атаману о том, что в “пустовых медведицких” юртах объявились разбойники… Себряков, по своей “верной должности просил дабы о поимке таковых, по сбору надлежащей команды, ему определено было и предложено войсковой грамотой руководство ею”. Получив такое донесение от казака Сидорова, Войсковой атаман немедленно отправил Сидору Никифоровичу грамоту следующего содержания: “предлагается сею нашей войсковою грамотой, чтоб ты с получении сей нашей грамоты для поимки разбойников со всех Медведицких станиц хоть по сту и более числом конных и оружейных казаков из отставных или выростков годных собрал и всякими мерами со оную командою старался оных разбойников переловить и ту воровскую разбойничью партию искоренить и что чиниться и учинено будет и сколько числом будет с Медведицких станиц к себе для выше писанного соберешь, о том обо всем по-часту рапортовать к нам в Черкасск неотлагательно, а чтобы в отправлении по требованию твоему из станиц казаков были станицами послушны и отправляли бы без всякого замедления, о том при всем наша войсковая грамота, и как сия наша войсковая грамота тобою старшиною Себряковым получена будет, и тебе учинить по сей нашей грамоте непременно. Писано в Черкасске 11 июля 1737 г.30” Через некоторое время старшина Себряков докладывал в Черкасск “…милостью Божьей дело свое уже окончили, а впредь ежели, где прослышу хотя единого человека по силе предложенным вашим войсковым грамотам в поимке таких злодеев буду со всякой прилежностью иметь старание дабы искоренить их до основания”31.
Столь активная реализация полицейских функций по охране порядка в станичных городках и юртах войсковыми старшинами не являлась общепринятым явлением, но механизм их реализации в ряде случаев имел такой вид. В выше изложенном примере старшина Себряков по собственной инициативе, подтвержденной Войсковой грамотой, исполнял полицейские функции “нарочного” старшины, т.е. курьера войскового правительства по устранению разного рода неурядиц, имевших место быть в станичных городках или юртах. “Во второй четверти XVIII в. управление на Дону настолько усложнилось, … что для сыска и высылки беглых крестьян стали назначаться нарочные старшины. Первое время они действовали от случая к случаю. Но вскоре их стали назначать регулярно”32. Нарочные по череду старшины на основании Высочайшего указа или войсковой грамоты оправлялись в станицы Войска. На станичных сборах Указ или грамота зачитывалась, при этом со станичного атамана, наиболее уважаемых старейшин и казаков собирались “подписные сказки”, т.е. подписка в ознакомлении с документом. На этом розыскные мероприятия заканчивались. Нередко нарочные отправлялись в станицы по силе доносов. В случае их подтверждения и обнаружения беглых крестьян, бурлаков, драгун, солдат, матросов и рекрут подписчики подвергались “истязаниям и лишением живота”, а “беглые беспаспортные” отправлялись в Новохоперскую крепость Воронежской губернии. После этого нарочные старшины по сыску беглых возвращались в Черкасск.
В январе 1743 г. с войсковой грамотой и особой инструкцией в станицы Войска был отправлен Фома Кирсанов. По прибытии в каждой станице выбиралось по 10 отставных и служилых “добрым поведением” казаков, на которых было возложено “смотрение” чтоб никто из станичников ни укрывал беглых, беспаспортных и “шатающихся” людей. Эти казаки давали по особой форме давали подписку, обязывающую их “предостерегать” приход беглых, осуществлять их поимку и доставку в Черкасск, обстоятельно докладывая об обстоятельствах задержания. В случае назначения подписного смотрителя на действующую воинскую службу на его место выбирался новый казак. Таким образом станичники обязывались круговой порукою не принимать в себя “беспаспортных” выходцев из губерний России. В дальнейшем в должности подписных смотрителей перестали избирать казаков строевого разряда и их стали называть подписными стариками (старейшинами).
В случае нарушения условий подписки и попустительстве в недопущении беглодержательства к станичникам-смотрителям применялись суровые наказания вплоть до смертной казни через повешенье. О невыполнении смотрителями своих обязанностей войсковое руководство, чаще всего, уведомлялось посредствам доносов, написание которых стимулировалось 10 рублевой премией, выдаваемой из войсковой казны33.
В 1743 г. вся территория Войска была разделена на 6 районов, в каждом из которых должен был постоянно находиться нарочный старшина, а при нем особая команда.34 Старшины были снабженные особой инструкцией, “чтоб каждый при своих определенных местах приход беглых, всемирно наблюдая, предостерегал” 35. Нарочные старшины производили розыск и поимку беглых крестьян и иных преступников, разоряли созданные ими хутора, кроме того они доводили до жителей казачьих станиц царские указы и войсковые грамоты, надзирая за их исполнением.
С момента назначения старшин на постоянное проживание в подчиненных районах их первоначальное наименование “нарочный”, т.е. курьер стало выходить из употребления. К 1750-м г. “нарочные” старшины по сыску беглых крестьян получили наименование “сыскных старшин” (по названию основной своей деятельности – сыск беглых крестьян и иных преступников). При каждом сыскном старшине состоял писарь и набиралась караульная команда из казаков. Вспомогательный штат служащих, состоящих при сыскном старшине, образовывал “Канцелярию старшины по сыску беглых”. Станицы обязывались Войсковым атаманом выполнять все распоряжения сыскного старшины, на участке которого они располагались. По требованию сыскного старшины из числа казаков, состоящих на внутренней службе, в многолюдных местах: на торгах, при въезде в станицы, на мостах, переправах и т.д. выставлялись специальные караулы, находящиеся в непосредственном подчинении станичного атамана и есаулов. На своих постах часовые охраняли станичный порядок и задерживали подозрительных лиц. Содержание “Канцелярий старшин по сыску и высылке беглых” производилось за счет средств подведомственных станиц, тем самым, не обременяя войсковую казну дополнительными расходами.
На универсальные административно-полицейские органы Дона — “Канцелярии старшин по сыску беглых” возлагался значительный больший объем работы. “Войсковая канцелярия “в отвращение пристанодержательства, предписала старшинам сжигать все жилые строения, где укрывали беглых, для чего требовались исполнители”. Старшины канцелярий “по сыску беглых” должны были высылать крестьян по принадлежности. Этим старшинам Войсковая канцелярия стала вменять в обязанности объявлять станицам свои постановления, наблюдать за их исполнением, поручать расследование ссудных дел и т.д.”36 С середине XVIII в. в ведении окружных Канцелярий находились все дела о не казачьем населении и дела, касающиеся казаков: производство дознания по жалобам станичников, проведение первоначальных следственных действий по уголовным делам, организация охраны общественного порядка, наблюдение за ведением делопроизводства в станичных органах управления, отправкой казаков на службу и др.
В 1763 г. на Дону была произведена перепись не казачьего населения, которая на местах организовывалась старшинами Канцелярий по сыску беглых. Донские крестьяне – черкасы – подушно были записаны в семигривенный оклад. Ответственность за выплату налогов возлагалась на старшин войска и станичных атаманов (на станицы), за которыми записывались крестьяне37. Сбор подушной подати целиком и полностью возлагался на Канцелярии старшин по сыску беглых, которые стали, кроме прочих, выполнять функции органа налоговой системы.
Таким образом, из выше изложенного во второй главе можно сделать ряд выводов:
* Петровские преобразования первой четверти ХVIII в. сломали устоявшуюся систему демократического общественного управления войсковыми делами, при которой нет необходимости в создании регулярных полицейских учреждений;
* После утверждения абсолютной власти казаки не лишились индивидуальных прав и привилегий, но в Войске стала складываться авторитарная структура властвования, вошедшая в систему бюрократического аппарата Российской империи;
* Особый правовой статус казака, вольного общинника, привлекал на Дон помещичьих крестьян, которые по одиночке или семьями укрывались от гнета крепостного права, что подрывало основы государственного строя;
* Самодержавие, не решив проблему “беглодержательства” силовым путем, обязало усилившиеся институты исполнительной власти Войска проводить внутреннюю политику, направленную на охрану объектов крепостного права (одна из важнейших полицейских функций крепостной России);
* Со второй четверти ХVIII столетия розыск, поимка и депортация беглых помещичьих крестьян и иных преступников возлагалась на войсковых старшин, получивших наименование “нарочных” и станичные правления, что было малоэффективно;
* В начале 40-х г. ХVIII века Войско Донское было разделено на шесть округов. Во главе каждого был поставлен нарочный старшина, постоянно проживающий в подчиненном районе;
* В начале второй половины XVIII в. институт нарочных старшин трансформировался. Окружную администрацию стали возглавили должностные лица, назначаемые Войсковым атаманом, – сыскные старшины.
* С переходом в ведение управленческого института сыскных старшин всех дел, касающихся как не казачьего, так и казачьего населения, сыскные старины приобрели статус руководителей исполнительного органа широкой компетенции, получившего наименование “Канцелярии старшин по сыску беглых”;
* С момента завершения петровских преобразований и до 1775 года самодержавие не реформировало систему войскового управления, поэтому им на основе общеимперских законов не были созданы полицейские, или иные учреждения, но под действием его внутренней политики, направленной на абсолютизацию власти и укрепление основ самодержавия, в Войске Донском образовались институты власти, выполняющие полицейские функции: Канцелярия дел войсковых старшин (затем Войсковая канцелярия), нарочные старшины, сыскные старшины, Канцелярии старшин по сыску и высылке беглых. Станичное руководство также было приобщено к выполнению полицейских функций по охране войскового порядка и благочиния.

ГЛАВА III. Деятельность Гражданского правительства Войска Донского и Сыскных начальств по реализации полицейских функций

В 1775 г. на территории Российской империи началась губернская реформа, документом, определяющим направление преобразований стали “Учреждения для управления губернией Всероссийской империи”, утвержденные Указом императрицы Екатерины II от 7 ноября т.г. . Самодержавие провело разукрупнение губерний. На уровне уездов образовались полицейские учреждения, возглавляемые капитанами — исправниками и состоявшие из нескольких выборных судей. Важной вехой на пути утверждения в России полицейского государства было принятие в 1782 г. “Устава благочиния или полицейского” и создание на основе этого документа в ряде крупных городов “управ благочиния”.
Главным итогом губернской реформы стало укрепление основ самодержавного строя путем увеличения бюрократического аппарата, теперь под полицейский контроль попали жители всех уездных городов империи.
“7 ноября 1775 г. Учреждения о губерниях были утверждены и через день объявлены генерал-прокурором в Сенате… Работа над учреждениями на этом не завершилась – новый вариант после дополнительного редактирования и добавления трех глав был опубликован в 1780 г.38” В начале 80-х г. XVIII в. были канцелярии дел сыскных старшин были преобразованы в сыскные начальства по типу нижних земских судов, но с той разницей, что сыскные начальства формировались из войсковых старшин, не имеющих дворянства, а правовой базой их деятельности было обычное войсковое право.
Губернская реформа 1775 г. также затронула уже устоявшиеся порядки в Войске Донском, но проводилась она не на общих основании, а путем издания отдельных указов. Ко времени проведения преобразований Войско по гражданской части было переподчинено из Сената Новороссийскому генерал-губернатору и кавалеру князю Потемкину Таврическому, он то и подготовил для императрицы Екатерины II доклад, на основании которого 14 февраля 1775 года был издан Высочайший указ “О создании Гражданского Правительства” вместо Войсковой канцелярии. Создаваемое учреждение стало главным исполнительным органом, ведавшим всеми войсковыми делами, одновременно являясь также высшей судебно-полицейской инстанцией, куда истцы, недовольные решением Канцелярий “сыскных дел старшин”, подавали апелляции (самые важные уголовные процессы велись непосредственно Гражданским правительством в качестве суда первой инстанции). Новый орган управления состоял из: председателя — Войскового атамана и шестерых старшин: двух пожизненных, назначаемых по представлению Войска монархом и четырех, избираемых на один год, судей (асессоров), утверждаемых в своих должностях Правительствующем Сенатом39. Асессоры избирались в должности большинством голосов на общем собрании старшин войска, созываемом в конце апреля (голоса перед этим отбирались от каждой станицы). Новые судьи вступали в должность с 1 мая40. Кроме шестерых старшин в Гражданское правительство входили два войсковых есаула по выбору Войскового атамана, один войсковой дьяк, два рядовых дьяка, и шесть писарей. По Высочайше “конфирмованному” штату к Гражданскому Правительству назначался “годовой караул”, состоявший из 24 “заслуженных, к полевой службе неспособных” казаков, снаряжавшихся всеми станицами по очереди. Этот караул сменялся ежегодно 1 мая. Для руководства этой командой Войсковым атаманом назначался полковой есаул.
Соединение судебной, исполнительной и законодательной власти в одном учреждении — это особенность, присущая большинству государственных и местных органов управления тех лет. При разработке проекта создания нового войскового учреждения ставилась задача отделения управления воинской частью, которое сосредотачивалось исключительно в руках Войскового атамана, от гражданской части, все решения, по которой стали приниматься коллегиально, а не единолично атаманом (как было ранее). Тем не менее, некоторые исследователи донской истории оценивали совершенные преобразования с долей критики: “Гражданское Правительство имело важный недостаток, что в нем были смешаны власть судебная и исполнительная; равно соединены были в одном присутствии дела уголовные, гражданские, хозяйственные, полицейские и проч. ”41 Гражданское правительство назначало сыскных старшин (с начала 80-х г. XVIII в.– сыскных начальников). В его компетенцию входили вопросы укрупнения, разукрупнения округов Войска, изменениях их границ, создания, уничтожения Канцелярий сыскных старшин (с начала 80-х г. XVIII в.– Сыскных начальств).
В указе о создании Гражданского правительства предписывалось все дела решать “по генеральному во всем государстве установлению с соблюдением всех привилегий, данных оному войску”, т.е. на основании общеимперских законов, а не обычного права, как было в Войсковой канцелярии. Этот акт несколько приблизил правовой статус Войска Донского к губерниям империи, в уездах которых стали создаваться учреждения земской полиции.
С созданием высшего гражданского войскового органа самодержавие не пошло на санкционированную регламентацию деятельности низших звеньев управления казаками. В указе об учреждении Гражданского правительства ничего не упоминалось об упорядочении деятельности Канцелярий “старшин по сыску беглых”, которые продолжали свою деятельность без определенного центральным руководством правового статуса. В условиях экономического развития региона, расширения торговых отношений, стремительного роста населения казачьих городков, увеличения числа владельческих слобод и хуторов, социального расслоения общества управление несколькими станицами, уголовное преследование в отношении преступников, охрана общественного порядка и благочиния, рассмотрение тяжебных дел и т.д. было бы непосильной ношей для одного назначенного Войсковым атаманом чиновника – сыскного старшины. Поэтому в начале 80-х годах XVIII в. Канцелярии старшин по сыску беглых преобразуются по типу Нижних земских судов (уездный полицейский орган во главе с земским исправником в губерниях с общеимперским законодательством), действовавших в уездах губерний России. Новые окружные полицейский и судебные органы Дона получили название Сыскных начальств. “К четвертой ревизии не казачьего населения, производимой в 1782 г., на Дону было несколько сыскных начальств: Кочетовское, Цымлянское, Чирское, Калачинское, Казанское, Нижне-Донское, Верхне-Донское, Хоперское, Медведицкое, Бузулуцкое и пр.”42 Руководство ими возлагалось на Сыскных начальников, назначаемых Гражданским правительством. Кроме начальника в каждом начальстве присутствовало несколько сыскных старшин. В Нижних земских судах России подобные должности замещались помещиками по выбору уездного дворянства. На Дону из-за малочисленности последнего сыскных старшин “по представлению нескольких достойных людей Войска” на один-два года назначало Гражданское правительство из числа войсковых старшин. Рядовым казакам доступ в должности сыскных старшин был закрыт, последние фактически исполняли роль сословных представителей местной казачьей элиты. Штат нижних чинов Сыскных начальств оставался примерно такой же, какой был при Канцеляриях сыскных старшин и включал писарей, писцов и караульные команды.
Сыскные начальники и старшины за свою полицейскую и судебную деятельность постоянного денежного содержания не получали, а существовали за счет разовых премий от Гражданского правительства и должностных “кормлений”, производимых частными лицами и целыми станицами. Данное обстоятельство порождало множество нарушений и злоупотреблений, имевших место в условиях отсутствия на Дону писаных законом и применения обычного права.
В последнем десятилетии ХVIII в. Сыскные начальства утверждаются как многофункциональный полицейский орган, подчиненный Гражданскому правительству и управляющий станицами, все больше и больше вписывающейся в структуру бюрократического аппарата Российской империи, но пока не утвержденный петербургским правительством. Гражданское правительство Войска Донского самостоятельно регулировало деятельность этого полицейского органа. Грамота высшего казачьего учреждения от 1 июня 1786 г. предписывала Сыскным начальствам проводимые следственные действия протоколировать, “при этом необходимо первоначально установить место преступления, время совершения содеянного и указывать когда было возбуждено производство дабы поспешность решения дел была известна Ея Величеству43.”
Реформаторская деятельность Екатерины II и князя Потемкина во второй половине ХVIII в. привела к созданию в Войске трехзвенной системы правосудия. Все мелкие “судные” дела и тяжбы, возникавшие между казаками и лицами других сословий, первоначально решались в станичном суде, состоявшем из нескольких подписных стариков. Суд станичный производился в словесной форме и был устным (протокол судебных заседаний не велся). Если “тяжущиеся” были недовольны решением станичного суда, то они переносили свое дело в Сыскное начальство. Наконец, последней и самой высшей судебной инстанцией являлось присутствие Гражданского правительства, где на основе общеимперского законодательства решались дела наиболее важные, требующие подробного рассмотрения. Периодически в Войске практиковались также выездные судебные заседания по инициативе “заказчиков”. Институт “заказчиков” был создан для облегчения деятельности Правительства Войска, “чтоб тяжущиеся не ездили судиться в Черкасск”. В мае каждого года “судебное присутствие” выезжало в Усть-Аксай или Тузловский Красный Яр, где, к тому времени, собирались тяжущиеся, и разбирало все тяжебные дела и ходатайства, а равно производило осмотр казаков, неспособных к строевой службе44.
Большинство уголовных дел: об убийствах, кражах, поджогах, разбое, насилии, кровосмешении и проч., расследовались Гражданским правительством непосредственно, оно же выносило приговор. К обвиняемым в тяжких преступлениях разрешалось применять “пристрастный под битьем плетьми” допрос. Делами гражданскими, касающимися торговли и взыскания по векселям, ведал словесный суд при правительстве, состоявший из судьи, его помощника, письмоводителя и, кроме того, по инструкции Гражданского правительства от 27 апреля 1777 года №1350, предлагалось “в словесный суд избирать из отставных всем городским станицам, собравшись в одно место, по пяти стариков, с рядовичами”45.
В городе Черкасске проводились самые крупные с большим денежным оборотом ярмарки, на которые стекалось множества народа. Большая часть товаров доставлялась из средней России. Сюда привозились для продажи даже крестьяне из соседних губерний и невольники из Азии. Полицейские обязанности по охране общественного порядка на торгах, контролю за мерой весов, а также сбором налогов с купцов и пошлин с их товаров осуществлял войсковой базарный. На других ярмарках в станице Пятиизбянской, Урюпинской, Луганской и др. также назначались лица, ответственные за сохранение законности при торгах.
В последней четверти ХVIII в. в донских землях продолжало применяться обычное войсковое и станичное право, но после реформы войскового управления 1775 года от Гражданского правительства Войска Донского при вынесении приговоров по уголовным и “тяжебным” делам уже требовалась ссылка на нормы общеимперского законодательства. Все преступления, совершаемые “иногородними” и тяжкие преступления, совершаемые казаками, квалифицировались по Воинскому артикулу, Общему Уложению и др. общеимперским законам. В те временя смертная казнь “в куль да в воду” и подобные виды наказания уже не переменялись. Самым распространенным наказанием за уголовное преступление было битье плетями или кошками, отдача в годовую работу. Наказание в виде порки плетьми или кошками приводилось в исполнение на базарной площади “заплечным” мастером (или профосом из числа таких же преступников, которому за это платили денежное содержание или выдавали дополнительное довольствие). У казаков битье плетьми считалось привилегированным наказанием, побои же кошками или палкой считались оскорблением, выражающим призрения к наказуемому, поэтому этот вид наказания чаще всего применялся к иногородним и крестьянам. Достаточно часто виновных в тяжком преступлении приговаривали к тюремному заключению “на хлеб и воду”. Если преступление было особо тяжким, виновный заковывался в кандалы. Подсудимые никогда не приговаривались только к заключению, а обязательно подвергались к телесным наказаниям, отдавались в “каменную” годовую работу. В двух Черкасских тюрьмах: Никольской и Ивановской, каждая из которых была поручена особому тюремному старосте, кроме обычных осужденных содержались “повинные по службе, изловленные сектанты” и подследственные лица. Заключенные и осужденные находились в тюрьме целый день и только вечером под караулом их выпускали для вечерней прогулки и оправления естественных надобностей. До 1776 г. женщины и мужчины в тюрьмах содержались совместно и лишь позже было дано распоряжение содержать их раздельно. Женщин за совершение преступлений обычно отдавали для исправления в “прядильный дом”, где они проводили все время в работе.
Особо старательно войсковое правительство преследовало раскольников, на поимку которых снаряжались вооруженные команды. Лиц, уличенных в пособничестве сектантам, ловили, судили и сажали в тюрьму, где священнослужители увещевали их отречься от заблуждений, если эти меры не приводили к желаемому результату, то упорствовавших наказывали плетьми, высылали за пределы Войска Донского. Всех остальных, причастных к расколу нещадно пороли плетьми.
По отбытии наказания казаки опять считались полноправными гражданами Войска Донского, а наказание никогда не влекло за собой потерю каких-либо прав или преимуществ, за исключением преступлений по службе, когда виновный приговаривался к лишению чина46.
Следует отметить, что, кроме рассмотренных выше полицейских институтов, на Дону существовали и другие специализированные учреждения, исполняющие определенные функции в области охраны общественного порядка и благосостояния. Например, для наблюдения за сохранностью корабельного клейменного леса и “недопущения излишних опустошительных порубок, как со стороны великороссов и иных людей, так и со стороны граждан Войска Донского” учреждались особые вооруженные команды под начальством походного есаула или сотника. Каждая такая команда имела свой определенный участок, в районе которого создавался определенный сторожевой пункт. Кроме охранения лесов на этих командах лежала обязанность “по искоренению воров и разбойников”, шайки которых, грабившие по дорогам прохожих и проезжающих, находили себе убежище в глубоких покрытых непроходимым лесом балках47. Таким образом, лесная территории Войска охранялась специализированным внутренними караулами, реализовавшими природоохранительную функцию государства.
Также для наблюдения за правильным ведением рыболовства и недопущения его в запретных местах из казаков создавались специальные караулы (например Калачинский караул), возглавляемые войсковыми смотрителями рыбной ловли, назначаемыми Гражданским правительством из старшин. Под их начальством находились вооруженные команды, несшие службу на воде и прибрежной зоне48.
К концу ХVIII при императрице Екатерине II в Земле Войска Донского была создана бюрократическая система местного управления, адаптированная к условиям особого правового режима этой территории и являющаяся соподчиненной по отношению к органам центрального управления (по гражданской части – Новороссийскому генерал-губернатору и кавалеру князю Потемкину Таврическому, по военной – Военной коллегии). Вся полнота власти сосредотачивалась в действующих на Дону учреждениях управления. Сеть этих учреждений хотя и охватывала всю территорию Войска, но учреждения не были разветвлены на отраслям власти. Гражданское Правительство (Войсковая канцелярия), Сыскные начальства, станичное управления являлись универсальными органами, так как они сосредотачивали в себе функции исполнительной, судебной, военной, в некоторых случаях даже законодательной власти. Так, после совершения преступления на территории Земли Войска Донского, первоначальные следственные действия проводились сыскными начальниками при содействии органов станичного управления, после чего все материалы дела передавались в Войсковую канцелярию (Гражданское Правительство), которая рассматривала их, ведя собственное расследование, а затем выносила приговор и приводила его в исполнение.
Апогеем реформаторской деятельности Екатерины Великой на Дону стала “Жалованная грамота Екатерины II об утверждении границ земли войска донского” от 24 мая 1793 г.49 На Дон была отправлена карта с нанесенной на ней межой Войска с пограничными Российскими территориями. Карта бала составлена к моменту вступления в силу Указа покойным генерал-фельдмаршалом Потемкиным. Войско получило официальный статус административно-территориального образования в рамках Российской империи, подобный губернскому и новое наименование – Земля войска донского.

Заключение

К концу ХVIII в. на Дону еще не было органов, выполнявших только обязанности общей полиции, т.к. полицией являлись органы местного самоуправления, на которые центральной властью были возложены ее функции. В отношении донских территориальных органов управления на уровне Сыскных начальств (округов) такая ситуация сохранилась еще и в следующем столетии. Городской полиции в Земле Войска Донского в ХVIII в. еще не было, т.к. не было крупных населенных пунктов, за исключением Черкасска, где в начале следующего столетия появится первое регулярное полицейское учреждение.
Главным “полицмейстером” в Земле Войска Донского фактически был Войсковой атаман, через которого российское правительство проводило свою внутреннею политику. В своей деятельности он опирался на Гражданское Правительство и Сыскные начальства. Войсковая канцелярия являлась исполнительным учреждением, организующим и координирующим деятельность станиц. При этом она была и главным следственным органом по наиболее значимым государственным преступлениям, судом первой инстанции по уголовным делам и Высшим гражданским судом для населения Земли Войска Донского. В последнее десятилетие ХVIII столетия приговоры выносились на основании общеимперских законов и обычного войскового права.
В Гражданском Правительстве сосредотачивалась элита казачьего сословия — наиболее расторопные и влиятельные ее представители, за деятельностью которых, а вместе с ними и Войскового атамана из крепости Св. Дмитрия Ростовского постоянно надзирало “государево око”.
Вторым звеном управления в Войске были Сыскные начальства, “выросшие” из канцелярий “старшин по сыску беглых”. Они окончательно оформились как учреждения “земской полиции” к началу 80-х годов ХVIII столетия. Компетенция Сыскных начальств была довольно широкой: они являлись субъектами следственной деятельности (“толково и обстоятельно фиксирующими обстоятельства уголовных деяний”), на основании войскового обычного права рассматривали в апелляционном порядке тяжбы, поступившие из станичных судов, следили за реализацией царских грамот и указов, а также распоряжений Войскового атамана, надзирали за должным содержанием дорог, мостов, почтовых трактов и других сооружений, сопровождали части регулярной армии, движущиеся по территории Войска, вели учет проживающих и вновь прибывавших малороссиян, мастеровых людей, ведали учетом несовершеннолетних казаков, приводили их к присяге, а также выполняли другие функции. Все “сношения” Войска со станицами проводились через Сыскные начальства.
На уровне казачьих станиц полицейские обязанности были возложены на выборного станичного атамана и есаулов. Когда преступление совершалось непосредственно на территории станицы или прилегающей к ней территории, атаман не дожидаясь приезда окружного начальства проводил “словесный розыск”. В распоряжении станичного атамана находилась казачья команда для дежурства на кордонах (заставах), для охраны станичного порядка, состоявшая на внутренней службе. Не являясь постоянными служителями правопорядка, они выполняли эти полицейские функции “по череду”. Чаще всего это были казаки, которые по тем или иным причинам являлись негодными к строевой службе или на время “уволенные” с нее.
Таким образом, к концу в ХVIII в. до создания регулярных частей правопорядка на территории Войска Донского полицейские функции возлагались на органы местного самоуправления.

1 См. Щелкунов З.И. К пятидесятилетию деятельности Областного Войскового Статистического Комитета по Положению 1860 года \\ Сборник Областного Войскового Статистического Комитета. Выпуск ХIII. Новочеркасск, 1915. С. I-ХVI.

2 См. Шеймин П. “Полиция” \\ Энциклопедический словарь. СП б, 1898. С. 321.
3 См. ПСЗ. Собр. 1. Т.VI. ст. №3708.

4 См. ПСЗ. Т. XXVI, 1800-1801 гг. Ст.19.591. Стр.330.
5 ГАРО. Ф.301.Оп.8.Д.2633.Л.38.
6 Макеев В.В. Общая и уголовная полиция России. Ростов-на-Дону. 1998. С.26.
7 См. Шеймин П. “Полиция” \\ Энциклопедический словарь. СП б. 1898, т.43, стр. 321-322.
8 Дулимов Е.И., Золотарев И.И, Самоуправление казаков: история и современность. Ростов-на-Дону. 1998. С.8.
9 См. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества . Новочеркасск, 1918. Часть III. С.230

10 Сведения о казацких общинах на дону. Материалы для обычного права, собранные Михаилом Харузиным. М., 1885. С. ХIХ-ХХ.

11 См. Щелкунов З. Преступления против “войска” по древнему казачьему праву \\ Сборник Областного Статистического Комитета. Новочеркасск, 1908. Выпуск VIII. С. 164.
12 См. там же. С. 168.

13 Труды областного войска донского Статистического комитета. Вып. II.Новочеркасск. 1874.С.142-143.
14 См. Кириллов А. Обычное право на Дону \\ Сборник Областного Войска донского Статистического Комитета. Выпуск VIII. Новочеркасск, 1908, стр. 173.
15 Сведения о казацких общинах на дону. Материалы для обычного права, собранные Михаилом Харузиным. Москва, 1885. Выпуск 1. С. ХХIII.
16 Дулимов Е.И. Золотрев И.И. Самоуправление казаков: история и современность. Ростов-на-Дону. 1998. С.8.
17 См. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества . Новочеркасск, 1918. Часть III. С.219.
18 Там же. С.219.
19 См. статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822-1832 годах. Новочеркасск, 1891. С. 260-261.
20 … Нарочный, в виде существительного посланный особо с чем, именно по какому делу; гонец, курьер… (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.II. СПБ “Динамит”. 1996. С.462.)
21 ГАРО. Ф.341. Оп.1. Д.23. Д.140-141.
22 ПСЗ. Собрание 1. Т. VII. Ст. №4715;Т. VIII. Ст. №№5241, 5329; Т. XI. Ст. №№8359, 8589; Т. XXII. Ст. №16211; Т. XXIV. Ст. №17638 и др.
23 Прим. автора. Соборное Уложение 1649 г. окончательно утвердило крепостную зависимость землепашцев, что с этого времени предопределило резкое увеличение количество “беглых” на пустовавшие земли по берегам Дона, Хопера, Медведицы, Бузулука и Донца. Наплыв поселенцев был так велик, что пограничные территории Московского государства совсем опустели.

24 Лаврский Н. Черкасск и его старина. М. 1917. С.18.
25 Двухсотлетие Кубанского казачьего войска 1696 – 1896. (Исторический очерк). Екатеринодар. 1896. С.11.
26 Донская история в вопросах и ответах. Ростов-на-Дону, 1997. Т.I. С.95.
27 См. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М. 1983. С.88.
28 См. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества в четырех частях. Новочеркасск. 1918 г. С.217.
29 См. Савельев Е.П. История Дона и донского казачества . Новочеркасск, 1918. Часть III. С.220.
30 Себряков В.М. Сидор Никифорович Себряков и разбойники на р. Медведице (1737-1744) \\ Ежемесячный историко-литературный журнал Дон. Новочеркасск, 1887. №1. С.2-3.
31 Себряков В.М. Сидор Никифорович Себряков и разбойники на р. Медведице (1737-1744) \\ Ежемесячный историко-литературный журнал Дон. Новочеркасск, 1887. №6. С.6.
32 История Дона с древнейших времен до Октябрьской социалистической революции. Ростов-на-Дону. 1965. С.171
33 См. Памятная книжка Области Войска Донского на 1904 г. Новочеркасск. Исторический отдел. // Акты относящиеся к истории Сыскных начальств. С.26.
34 См. История Дона с древних времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Ростов-на-Дону, 1965.С.171.
35 См. Сборник Областного Войска Донского Статистического Комитета. Вып. ХI. Новочеркасск, 1912. С. 47.

36 См. Донские казаки в прошлом, настоящем и будущем. Ростов-на-Дону, 1998. С.114.
37 Карасев А.А. Донские крестьяне // Труды Донского Войскового Статистического Комитета. Вып. 1. Новочеркасск. 1867. С. 51, 54-55.
38 См. Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждения о губерниях 7 ноября 1775 г.) СПб. 1910. 227.
39 ПСЗ. Т..ХХ. Ст. 14.251. С.53.
40 См. Щелкунов С. Войско донское при атамане Алексее Ивановиче Иловайском \\ Сборник Областного Войско Донского Статистического Комитета. Новочеркасск, 1910. Выпуск Х. С.22-23.

41 Статистическое описание земли Донских казаков, составленное в 1822-1832 годах. Новочеркасск, 1891. С.261.
42 См. Щелкунов С. Крестьяне на Дону \\ Сборник Областного Войско Донского Статистического Комитета. Новочеркасск, 1915. Выпуск ХIII. С.95.
43 См. ГАРО. Ф.339.Оп.1.Д.582.ЛЛ.1-6об. Грамота Войска Донского о порядке рассмотрения и расследования уголовных дел.
44См. Щелкунов З. Войско Донское при атамане Алексее Ивановиче Иловайском \\ Сборник Областного Войско Донского Статистического Комитета. Новочеркасск, 1910. Выпуск Х. С.26.
45 См. Щелкунов З. Войско Донское при атамане Алексее Ивановиче Иловайском \\ Сборник Областного Войско Донского Статистического Комитета. Новочеркасск, 1910. Выпуск Х. С.53-54.
46 Там же. С.55.
47 См. Щелкунов З. Войско Донское при атамане Алексее Ивановиче Иловайском \\ Сборник Областного Войско Донского Статистического Комитета. Новочеркасск, 1910. Выпуск Х. С.35.
48 См. там же. С.37.
49 ПСЗ. Собр.1. Т.XXIII. Ст.№17126.
??

Геннадий Геннадиевич

Полицейские функции н...