СТАТЬЯ
Небратенко Г.Г. Обычное право донских казаков: вчера, сегодня, завтра // Обычное право народов Северного Кавказа: итоги и перспективы исследования. Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2006.
Так сложилось, что к настоящему времени в отечественной и зарубежной юридической науке не выработано единого представления о праве, отчего многие проблемы, касающиеся правопонимания, едва ли не стали вечными и неизменными. В полной мере эта ситуация касается «обычного права». Достаточно долго обычное право считалось безнадежно отжившей субстанцией, практически не находящей отражения в современности, во многом «стерой из народной памяти». Подобное умозаключение, хотя и являлось преждевременным, но, тем не менее, отражало реальную картину дел, сложившуюся перед закатом советской государственности в республиках бывшего СССР. Главной причиной этого являлось то, что к середине XX в. применение обычного права было практически прекращено.
Однако разрушение в конце 80-х гг. XX в. идеологической надстройки Советского Союза и последующий его распад вызвали необратимые процессы самоидентификации населения по этническому и конфессиональному признакам. Поэтому в начале 90-х гг. XX в. актуальность обычного права как одного из регуляторов общественных отношений начала реанимироваться. Его восприятие как архаичной формы права, присущей обществу на ранних стадиях эволюции, признавалось не соответствующим настоящей действительности, а представление как о совершенно неразвитой системе нормативного регулирования – несостоятельным. Более того, профессор Д.Ю. Шапсугов высказал мнение, что содержание обычного права с точки зрения его реальных правовых компонентов оказывается более богатым, чем то содержание права, которое оно имеет в рамках сугубо нормативного понимания, преобладающего в современной теоретико-правовой литературе.
На этом фоне в начале 90-х гг. XX в. стремление РСФСР стать демократическим правовым государством обусловило необходимость создания правовой системы, наиболее адекватно отвечающей потребностям государства, общества, отдельных этнических групп и индивидов. Появилась потребность в создании более тонкой надстройки, издании законов, чувствительных к реальностям бытия этносов. Однако за более чем семидесятилетний период существования советской власти из генетической памяти народов исчезло объективное представление о своем обычно-правовом наследии, что обусловило всплеск научных исследований по соответствующей тематике. Однако даже сейчас нет оснований утверждать, что, несмотря на значительное количество публикаций, уже созданная теория обычного права, определяет хотя бы основные параметры типичной обычно-правовой системы и ее компоненты, а также их системные связи, социальные функции. Достаточно сказать, что значительная часть норм обычного права разных народов пока еще остается просто неописанной и поэтому не введена в научный оборот.
Совокупность вышеперечисленных фактов до сих пор порождает всевозможные спекуляции и подтасовки, когда радикальные идеи в восстановлении исторической справедливости, развитии национального или религиозного самосознания опираются на необходимость следовать якобы праву предков или «зову крови». Подобные проявления не прошли стороной «Тихий Дон», где на волне «либерализации» на рубеже 80–90-х гг. XX в. в ряды казачьего движения просочились авантюристы, криминальные элементы, политиканы и дельцы, которые стали требовать пересмотра государственных и административных границ, воссоздания казачьих областей, возмещения ущерба всем потомкам казаков и т.д. Такая в корне неверная постановка вопроса увела общественное мнение в лоно нигилизма. Хотя сама идея возрождения казачества, подсознательно ассоциирующаяся с укреплением государственности России, достойна не только существования, но и всеобъемлющей поддержки.
Происходящие в настоящее время изменения в российской правовой системе и отход от нормативной концепции права обусловили необходимость выработки новых подходов к осмыслению функциональной роли права в деятельности государства, общества и личности. Поиск путей к достижению целей правовой реформы осуществляется с использованием традиционного наследия Российского государства. В этом смысле идея возрождения казачества, в свое время внесшего серьезный вклад в расширение границ и защиту интересов России, находит поддержку как в правительственных кругах, так и у определенной части населения страны.
Исследование основанных на обычаях, прецедентах и договорах регулирующих общественные отношения правил поведения донских казаков представляет собой уникальную возможность проследить эволюцию системы обычно-нормативного регулирования протогосударственного общества. Для выявления историко-правового наследия и возможной его рецепции необходимо с помощью научного анализа реконструировать систему обычного права донских казаков, ибо эта система была использована при разработке законодательства Российской империи, определявшего правовое положение казачьих войск.
Сегодняшняя гражданская позиция официального казачества, добивающегося не льгот и привилегий, а возложения на себя обязанностей по охране Государственной границы Российской Федерации, обеспечению правопорядка на территории компактного проживания казаков, обучению и воспитанию молодежи, заслуживает одобрения. Однако расширение сферы деятельности казаков должно обосновываться историко-правовой практикой, имевшей место в давние времена, или хотя бы получившей широкое распространение в недалеком прошлом.
Правовое регулирование статуса российского казачества можно условно разделить на два основных периода. Первый – XVI-XVIII вв., в продолжении которого основным регулятором правоотношений у казаков выступало обычное право, и второй – XIX-XX вв. – законодательство Российского государства.
Вплоть до конца XVII в. у донских казаков происходили процессы этнического и даже государственного становления, при этом основными источниками права являлись обычаи, судебные и административные прецеденты, а также договоры. В XVIII в. эти процессы были прерваны, и началось оформление сословно-правового статуса казаков. Осуществляемая законодательная деятельность носила спорадичный характер и была нацелена на отмену выработанного годами народного обычного права. Однако большинство нормативно-правовых актов Российской империи казачеством не выполнялось, а только принималось к сведению, если в них прямо не упоминалось, что они распространяют свое действие на казачьи общества.
Так продолжалось до второй половины XVIII в., когда Великая Екатерина оставила свой неизгладимый след в истории российского казачества. Царица активизировался процесс распространения «имперского законодательства» на казачьи области. Однако эта деятельность не сопровождалась слепой рецепцией юридических норм, а носила характер адаптации всероссийского права к условиям внутреннего устройства и быта казаков. Причем для каждого войскового казачьего объединения (войска) разрабатывались отдельные документы, т.к. их роль в жизнедеятельности государства существенно рознились.
В первой половине XIX в. российское законодательство подверглось всеобщей кодификации, были подготовлены памятники права «Полное собрание законов Российской империи» и «Свод законов Российской империи». Для казачества это время ознаменовалось подготовкой и утверждением собственных кодифицированных законодательных актов. Это Положения о Донском, Черноморском, Уральском и прочих войсках. Ценностью данных документов являлось то, что они регламентировали все стороны жизнедеятельности казаков, обобщали всю законотворческую практику, узаконивали целый комплекс норм обычного права. Именно такого рода нормативно-правовых актов сегодня так недостает российскому казачеству.
В настоящее время определенную ценность представляют исследования, касающиеся обычного права донских казаков, т.к. именно в хронологический период его активного применения были заложены правовые основы феномена казачества, в последующем воспринятые законодателем при разработке нормативно-правовой базы всего казачества.
Основными субъектами обычного права донских казаков выступали «Войско Донское», «казачья община» и «индивид», при этом под субъектом следует понимать социальный субъект, выступавший носителем правового статуса, зафиксированного в нормах обычного права и выраженного в определенных правах и обязанностях. Кроме того субъект обычного права обладал правосубъектностью, характеризовавшейся правоспособностью, дееспособностью, а в ряде случаев – деликтоспособностью.
«Войско Донское» являлось «начальственным» субъектом обычного права донских казаков, изначально представлявшим собой «протогосударственную» военно-политическую организацию. До конца XVII в. его правовое положение определялось исключительно обычным правом и характеризовалось наличием ряда признаков: политического суверенитета; собственной территорией; функционировавшими в форме военной демократии потестарными институтами власти; консолидированным в рамках самоуправляемых общин населением; компенсировавшей недостатки экономического развития агрессивной военно-политической деятельностью; обычным правом как базовым регулятором общественных отношений (правовым суверенитетом)1.
К функциям Войска Донского относилась коалиция самоуправляемых общин, защита их населения от военной агрессии, организация захватнических нападений с целью наживы, обеспечение международного диалога, сохранение внутреннего порядка и публичное наказание его нарушителей, предоставление индивидам возможности реализации духовных потребностей. Между тем протогосударство не обеспечивало функции защиты частной собственности зажиточных казаков, сдерживая процесс формирования политической элиты, а также производительного экономического развития, что в совокупности выступало основными причинами невозможности генезиса на Дону государства.
Основными чертами политического суверенитета Войска Донского, как базового признака протогосударства, являлось: наличие независимых легитимных институтов народовластия; существование и применение обычного права; возможность беспрепятственной миграции на Дон населения соседних регионов. В то же время Российское государство, осознававшее свою сопричастность к процессу генезиса донского казачества, постоянно предпринимало попытки к ограничению, а в последующем – к ликвидации независимости края и уравниванию правового положения местного населения с положением «московских служилых казаков».
В 1671 г., после подавления восстания под предводительством старшины Степана Разина, донские казаки были вынуждены принести присягу на верность московскому царю (чего ранее не бывало), тем самым признав свое подданство российскому монарху и верховенство его законодательства над партикулярным обычным правом. Однако окончательная трансформация правового статуса Войска Донского от протогосударственного образования к автономно-территориальному произошла только на рубеже XVII – XVIII вв. и была связана с изменением статуса институтов Войскового круга и войскового атамана (от потестарного к публичному), фактическим прекращением казаками международного диалога, а также с ужесточением порядка миграции на Дон не казачьего населения. Но даже после этого в течение XVIII в. обычное право выступало в качестве важнейшего регулятора общественных отношений у донских казаков.
Наличие собственной территории выступает самостоятельным признаком, который тесно связан с обладанием Войском Донским в определенный хронологический период политического суверенитета. Приобретение коллективного права собственности на Донские земли осуществлялось путем «вольной заимки» – захвата находившейся вне юрисдикции какого-либо государства территории. Однако подтверждение этого права, а равно и сохранение суверенитета потребовали от донских казаков ведения постоянной борьбы с соседними нехристианскими народами. В этих условиях граница Войска Донского до XVIII в. носила подвижный условно-договорной характер, определяясь текущим состоянием сил противоборствовавших сторон2.
С потерей политического суверенитета право собственности на землю получило Российское государство, при этом Войско Донское не было лишено его полностью, утратив правомочие владения, ограничивалось в правомочии распоряжения. В 1711 г. край на правах автономии вошел в состав Азовской (Воронежской) губернии, а в 1793 г. был признан полноправным субъектом Российской империи с наименованием «Земля Войска Донского»3.
Функционирование в форме военной демократии потестарных институтов власти также является важнейшим признаком правового положения Войска Донского. Генезис военной демократии у казаков представлял собой один из последних в Европе примеров данной организации власти. Однако ее появление не стало следствием разложения первобытнообщинной или родовой демократии, а результатом миграции на Дон и консолидации представителей различных этнических групп, уже проходивших эти этапы организации власти.
Тем не менее, у донских казаков отсутствовал свойственный военной демократии институт «совета вождей», но имело место: «народное собрание» – Войсковой круг, выборный «вождь» – войсковой атаман, участие всех полноправных казаков в работе Войскового круга и возможность баллотировки каждого из них на должность войскового атамана, массовое вооружение населения.
Отсутствие общественно-правового размежевания социума и институтов власти указывает на то, что последняя была облечена в потестарную форму, характеризовавшуюся непосредственным участием в управлении, нормотворчестве и судопроизводстве всех членов социума, отсутствием единоличной или узкогрупповой узурпации власти. В связи с этим публично регулировались только те отношения, которые затрагивали интересы всего общества или существенной его части, а остальные правоотношения «нормировались» партикулярными нормами обычного права казаков, так называемым «станичным правом».
Основными потестарными институтами власти Войска Донского являлись Войсковой круг, объединявший полноправное мужское население, и войсковой атаман, выбираемый для выполнения решений Круга и представления интересов казачества. В начале XVIII в. произошла трансформация потестарной власти в публичную форму, приведшая к возвышению «иерархического начала» управления в лице атамана и войсковой старшины, как привилегированной части казачества.
Следующим признаком правового положения Войска Донского являлось консолидированное по самоуправляемым общинам население. Появление на Нижнем Доне оседлого казачьего населения, ставшего «ядром» донского казачества, относится к первой половине XVI в. Крайне агрессивные условия существования определили необходимость его консолидации по самоуправляемым общинам, формируемым не по признаку родства или соседства, а по признаку осуществления совместной военно-хозяйственной деятельности. К середине того же столетия относится генезис стационарных казачьих поселений – «городков», число которых постоянно возрастало, а также наличие сведений о существовании казачьих атаманов. В каждом из городков действовали схожие по организации органы местного самоуправления и институты обычного права. В то же время важнейшие управленческие функции были делегированы созданным не позднее 70-х гг. XVI в. органам потестарной власти Войска Донского, власть которых до начала XVII в. обнимала только Нижней Дон. В период «Смутного времени» под властью «низовых казаков» произошло объединение всех донских казачьих поселений.
Очередной признак, — компенсировавшая недостатки экономического развития агрессивная военно-политическая деятельность казачества, ставшая следствием отсутствия у Войска Донского экономического суверенитета, восполняемого хищническими нападениями на соседние нехристианские народы, а также за счет гуманитарной помощи Московского царства. Экспроприация имущества у неприятеля осуществлялась как в результате самостоятельно организованных казаками нападений, так и во время участия в войнах в составе русской армии. С конца XVI в. неограниченная военная деятельность донцов стала предметом активного вмешательства российского правительства, полностью взявшего ее под свой контроль только в начале XVIII в. С этого же времени мобилизация и направление «старшин» и рядовых казаков к местам постоянной дислокации или на войну осуществлялась строго по очереди, за ведением которой отвечало донское правительство, а основным источником получения прибавочного продукта у казаков постепенно становилось сельское хозяйство.
Наконец последним признаком правового статуса Войска Донского являлось применение на территории края обычного права как базового регулятора правоотношений у донских казаков, что указывало на наличие у протогосударства правового суверенитета. Функционирование обычного права основывалось на общенародном убеждении в необходимости следовать выработанным путем неоднократного применения обычно-правовым нормам.
Естественное развитие обычного права у донских казаков осуществлялось в XVI-XVII вв. Однако уже в 1671 г. казаки признали над собой верховенство российского законодательства и начался процесс инволюции обычного права, протекавший с разной степенью интенсивности в течение всего XVIII в. В первой половине XVIII в. в связи с отстранением Войскового круга от реальной власти и сосредоточением ее в руках войскового атамана и старшины, обычное право приобрело волевой характер, отражая интересы местной аристократии. В целях прекращения злоупотреблений войсковой старшины в последней четверти XVIII в. начался процесс создания подотрасли российского законодательства, регулировавшей правоотношения непосредственно в Войске Донском.
В последней четверти XVIII в. процесс замены обычного права донских казаков российским законодательством приобрел более стремительный характер. Он не сопровождался «слепым» распространением формально зафиксированных норм права, а характеризовался разработкой целого ряда нормативно-правовых актов, вобравших в себя комплекс правовых обычаев. Нормативно-правовые акты конца XVIII – начала XIX вв., касавшиеся донского казачества, и «полезные» с точки зрения законодателя обычаи были систематизированы в межотраслевой кодифицированный правовой источник «Положение об устройстве Войска Донского», утвержденное 26 мая 1835 г.4
Что же представляло обычное право с теоретико-правовой точки зрения? В период функционирования догосударственного общества оно представляло собой инволюционную первичную форму права, которая была основана на общественном императиве в необходимости соблюдения выработанных в процессе жизнедеятельности индивидов правил поведения, а также на осуществлении принуждения в отношении субъектов, их нарушающих.
Для определения сущности обычного права необходимо применять особый естественно-социальный подход, не используемый для синтеза сущности позитивного права. По содержанию данный подход наиболее схож с общесоциальным, но в отличие от него естественно-социальный подход рассматривает право не как «законодательный компромисс» в интересах различных общественных групп, а как естественную систему регулирорвания общественных отношений, основанную на сложившихся в процессе правоприменительной практики обычно-правовых нормах.
Сущность обычного права с объективной точки зрения раскрывает регулятивно-процессуальное назначение данного общественно-правового явления, а также характеризуется наличием необходимой обычно-нормативной базы, с субъективной же – заключается в непосредственном обеспечении интересов субъектов обычного права и существовании естественно-социального убеждения в необходимости соблюдения обычаев, прецедентов и договоров. С точки зрения естественно-социального подхода регулятивная сущность обычного права выражается в естественном характере его формирования и обеспечения, наиболее полно отражавшем интересы индивидов правообразующего социума вне зависимости от их социально-экономического статуса, личных качеств и заслуг. В то же время естественность правотворчества и правоприменения не ограничивает реализацию интересов одних субъектов обычного права в ущерб интересам других, предопределяя неизбежную перспективу перехода к формированию позитивного права.
Под признаками обычного права следовать подразумевать имеющие юридическое значение характерные черты и особенности обычного права как регулятора общественных отношений у донских казаков. Под свойствами понимаются характерные особенности, отражающие социальное назначение обычного права, отличающие его от иных форм общественного проявления, к примеру, религии, культуры, науки и других.
Различие между признаками и свойствами обычного права заключается в том, что первые имеют юридическую природу и не являются общеобязательными для всех обычно-правовых систем народов мира, а вторые носят общественный характер и более общеприменимы. Поэтому при изучении обычно-правового наследия конкретного социума необходимо каждый раз вновь определять перечень характеризующих его признаков. Свойства же в основном являются унифицированной доминантой, и при их синтезе нет необходимости постоянно преломлять канву изложения в прикладную плоскость.
К признакам обычного права относится то, что оно производно от общества, а не от государства; носит как естественный, так и волевой характер (в различные хронологические периоды); условно-обязательный; вербальный; ритуальный; бессистемный; нормативный характер. К свойствам права относятся: общественная и международная регулятивность; консервативность; архаичность; инволюционность; регенеративность; общепризнанность; демократичность; моральность; корпоративность; партикулярность; универсальность.
Генезис норм обычного права протекал в одной плоскости с образованием социума, а не государства. У донских казаков нормотворческий процесс начался с момента консолидации индивидов в рамках самобытного социума, т.е. в первой половине XVI в. Нормы обычного права формировались преимущественно тремя способами: из имеющих элементарную внутреннюю структуру правил поведения – мононорм; из административных и судебных прецедентов потестарной власти, ставших примерами решения дел по аналогии; вследствие заключения международных договоров, а также соглашений между различными субъектами обычного права донских казаков.
Норме обычного права донских казаков были свойственны следующие признаки: обладание властным характером, обеспечивавшим регуляцию определенных правоотношений; наличие сложной внутренней структуры, соответствующей структуре нормы позитивного права; казуальность норм, содержавших обязывающие предписания, и преимущественная перманентность норм, включавших дозволяющие предписания; существование естественного порядка образования и прекращения действия обычно-правовых норм, базирующегося не на юридическом акте, а на факте их применения на практике. Кроме того, содержание нормы обычного права передавалось в устной форме, поэтому норма обладала лишь условно определенным содержанием, предоставлявшим возможность различной его трактовки; норма была обязательна для выполнения, но предоставляла субъектам обычного права, в зависимости от их статуса, различный объем прав и обязанностей, т.е. носила дифференцированный предоставительственно-обязывающий характер. Контроль за выполнением норм возлагался на правообразующий социум и формируемые им органы потестарной власти.
В соответствии с этим нормой обычного права являлось обладавшее рядом специфических признаков и обеспечиваемое обществом вербальное предписание, выработанное применительно к непосредственному объекту правового регулирования, регламентировавшее поведение субъектов (или субъекта) обычного права при вступлении в определенные общественные отношения.
Базовыми источниками обычного права донских казаков являлись обычаи, юридические прецеденты и договоры. Каждый из источников обычного права обладал рядом специфических признаков. Так, обычай характеризовался обычно-правовой нормативностью, субинституциональностью, синкретичностью, традиционностью, санкционированностью, публичностью, партикулярностью, непрерывностью, длительностью и многократностью применения. В соответствии с этим, обычай в широком смысле представлял собой основанный на многократном применении, санкционированный обществом традиционный источник права, объединявший в каждом конкретном случае несколько взаимосвязанных между собой обычно-правовых и иных социальных норм, действие которых было направлено на регулирование определенной разновидности общественных отношений.
Для юридического прецедента как источника обычного права донских казаков были характерны следующие признаки: нормативность, казуальность, партикулярность, убедительность. Юридический прецедент у донских казаков являлся официальным инструментом саморегулирования обычно-правовой системы Войска Донского, обеспечивавшим оперативное устранение нормативных пробелов в обычном праве и упразднение не отвечавших совокупным потребностям социума обычаев. Таким образом, юридический прецедент выступал в качестве традиционного источника права, основанного на содержащих обычно-правовые нормы административных или судебных решениях потестарной власти, которые при условии их общественного санкционирования в будущем становились примером разрешения схожих дел по аналогии. При вынесении соответствующих казуальных решений власть руководствовалась общественными предписаниями, содержавшимися в обычаях или в ранее заключенных договорах, но могла выступать творцом новых обычно-правовых норм или же инициатором отмены прежних.
Наконец, основными признаками договора по обычному праву донских казаков являлись: регулирование как международных, так и «внутрисоциумных» правоотношений; необязательность условия равенства сторон, заключавших договор; доминирование вербально-символичной формы заключения соглашений; обеспечение выполнения условий международных договоров сторонами, их заключавшими, а «внутрисоциумных» – органами войсковой, станичной администрации и «сторонами». Руководствуясь вышеперечисленными признаками, договор – это источник обычного права, основанный на добровольных преимущественно вербально-символических соглашениях, содержавших правила, предписания общего порядка, выражавшие общность тех или иных интересов сторон, в результате следования которым происходило подтверждение прежних или генезис новых обычно-правовых норм.
Завершив рассмотрение последнего признака правового положения Войска Донского, переходим к рассмотрению юридического статуса общины по обычному праву донских казаков. Последний определялся следующими основными признаками: наличием органов местного самоуправления; регулированием общественных отношений обычно-правовыми нормами партикулярного действия; наличием политико-правового межобщинного взаимодействия; существованием военно-корпоративного принципа консолидации местного населения; обеспечением его прироста вследствие миграционных процессов; наличием в пределах общины коллективной собственности на земли, недра, воды и биологические ресурсы.
Органы местного самоуправления общин по конструкции организации властвования были идентичны между собой и схожи с институтами потестарной власти Войска Донского. Высшим органом власти, наделенным в пределах общины исполнительными, нормотворческими и судебными функциями, выступал казачий круг, с начала XVIII в. именовавшийся станичным кругом (сбором). В его работе принимали участие только полноправные казаки, хотя в редких случаях в него приглашали и неказачье население.
Исполнительным органом казачьей общины выступала «станичная изба», включавшая атамана, есаула, стариков и писаря. Станичный атаман являлся непосредственным организатором выполнения решений казачьих сходов, есаул выполнял поручения атамана. Станичные старики принимали деятельное участие в рассмотрении административно-судебных и социально-бытовых вопросов, касавшихся местного общества. Писарь реализовывал делопроизводственные функции.
Регулирование общественных отношений в пределах общины осуществлялось при помощи обычно-правовых норм партикулярного действия (станинного права). В различных стационарных общинах донских казаков публичные обычно-правовые нормы, базировавшиеся на обычаях, были практически идентичны, а частноправовые нормы, содержавшиеся по большей части в юридических прецедентах, различались.
Регулирование общественных отношений обычно-правовыми нормами партикулярного действия не стало основанием для политико-правовой разобщенности казачьих станиц, так как межобщинные правоотношения обеспечивались «начальственными» по иерархии нормами «войскового права». При этом если функционирование конкретной общины не затрагивало интересов Войска Донского, то она в организационно-правовом плане развивалась практически самостоятельно. В то же время в случае особой необходимости интересы отдельных общин подчинялись интересам всего Донского казачьего войска.
Наличие политико-правового единства казаков определялось тем, что ежегодно большинство из них собиралось в столице края, где на Войсковых кругах естественным путем происходило введение в практику юридических прецедентов, применение обычаев и заключение договоров, информация о которых впоследствии проецировалась индивидами на нормативно-регулятивную деятельность стационарных казачьих поселений.
Население стационарных казачьих общин консолидировалось не по признаку родства или соседства, а по признаку принадлежности к казачьей общности, обеспечивавшей на военно-корпоративной основе сохранение внешней безопасности местного населения в условиях окружения враждебными нехристианскими народами. При этом межцивилизационный диалог с последними представлял собой череду военных столкновений с целью физического уничтожения и хищения имущества друг друга. В этих условиях общинно-образующим фактором выступала принадлежность индивидов к корпорации казаков, спаянной общими целями и задачами.
До вхождения Войска Донского в состав Российского государства основным способом прироста населения общин являлась миграция из соседних регионов, а после эти процессы стали регулироваться российским законодательством. Первоначально для получения статуса казака было необходимо положительное решение станичного круга, а с 30 – 40-х гг. XVIII в. – постановление донского правительства.
Население общины обладало правом коллективной собственности на земли, недра, воды, др. биологические ресурсы. При этом правомочие владения до конца XVII в. сохранялось за Войском Донским, правомочие распоряжения – за станичным обществом, которое могло те или иные участки (земельные, лесные, речные и проч.) на определенное время распределить между всеми местными казаками или сдать кому-либо в аренду для пополнения общественных сумм. Правомочие пользования закреплялось за индивидами.
Завершив рассмотрение правового положения общины по обычному праву донских казаков, переходим к рассмотрению правового положения индивидов. Оно формировалось из общего и особенного статусов. Общий статус характеризовал положение физических лиц независимо от их субъективных особенностей (возраста, благосостояния, занимаемой должности, вероисповедания, национальности, семейного положения и проч.) как представителей конкретной социальной общности. Общий статус включал права, а также обязанности, связанные с принадлежностью индивида к соответствующей социальной группе. Особенный статус формировался исходя из нескольких составных критериев, детализировавших правовое положение индивидов, предоставляя им специальные права и возлагая специальные обязанности.
Так, особенный статус донских казаков формировался исходя из нескольких критериев: геополитического, социально-экономического, геронтологического, общественно-политического и религиозного. По геополитическому критерию донцы классифицировались на «верховых» и «низовых» казаков, по социально-экономическому критерию – на домовитых казаков и голытьбу, по геронтологическому – на стариков и молодых казаков, по общественно-политическому – на войсковую старшину и рядовое казачество, по религиозному – на христиан и иноверцев.
Не казачье население в значительном количестве появилось во второй половине XVII в. в городках Нижнего Дона, где не каждый из мигрантов получал право именоваться казаком, но обретал при этом «вид на жительство». Причиной этому являлось нежелание «низового казачества» делить царское жалование с недавно мигрировавшими на Дон индивидами. «Верховые городки», присваивавшие незначительную часть царского жалования, не ограничивали прием в свои ряды новых членов.
Особенный статус не казачьего населения Войска Донского формировался исходя из социально-ассимиляционного, семейного и этнического критериев. По социально-ассимиляционному критерию соответствующие индивиды классифицировались на «бродячих», «зажилых» и «оземейных»; по семейному критерию – на лиц, состоявших в браке, или не имевших собственной семьи; по этническому – на великороссов, малороссов, «базовых калмык» и представителей иных менее численно представленных национальностей. Индивиды, рожденные в смешанных браках не казаков с казачками, поражались в правах, получая возможность стать полноправным «гражданином Войска Донского» в «отроческом» возрасте.
Правовое положение лиц, временно находившихся на территории Войска Донского, определялось по критерию наличия или отсутствия у них личной свободы. Если индивид находился в крае в качестве пленника, то он не выступал самостоятельным субъектом обычного права. Захват пленников осуществлялся с целью обмена на невольников-казаков, получения выкупа, вступления в брак (с турчанками, татарками и проч.).
Положение лично свободных иностранцев, временно находившихся на территории Донского казачьего войска, определялось в зависимости от их правового статуса в собственном государстве. В то же время ни чины, ни звания, ни цель визита в Войско Донское не давали лицу иммунитета от преследования по обычному праву донских казаков, действие которого распространялось на всех физических лиц, находившихся в крае. Также правовое положение лиц, временно находившихся на территории Войска Донского, зависело от их национальности. Если индивид являлся представителем этноса, дружественного донскому казачеству, то он обладал привилегированным статусом (например, великороссы и малороссы). Представители враждебных донцам народов ограничивались в своих правах, так как их нахождение в Войске Донском считалось нежелательным, посягающим на безопасность казачества.
Таким образом, обычное право в XVI – XVIII вв. являлось важнейшим регулятором общественных отношений донских казаков. До конца XVII в. оно носило естественный, а в XVIII в. – волевой характер. В конце XVIII – начале XIX вв. обычное право было практически полностью выведено из правоприменительной практики на уровне субъекта Российской империи – Земли Войска Донского, но продолжало применяться в казачьих станицах и хуторах. Тем не менее, при формировании подотрасли российского права, именуемой «казачьим правом», использовались полезные с точки зрения законодателя донские обычаи, приобретшие в силу их официального узаконения форму правовых обычаев.
После установления на Дону советской власти использование казачьего законодательства и обычного права стало невозможным. Запрет был наложен не только на обычаи, но и на традиции, образ жизни, мораль и нравы. Даже ношение шаровар с лампасами было делом далеко небезопасным. Хотя, в тоже время в Северо-Кавказских национальных автономиях изначально были сохранены шариатские суды, и имели определенную силу адаты. Казаки же в глазах советского правительства не являлись ни народом, ни субэтносом. Большая часть территории упраздненного Донского казачьего войска вошла в состав образованной Ростовской области. Существенная часть территории была отчуждена для образования Сталинградской (Волгоградской) области.
Возрождение основ казачьего права на короткий промежуток времени произошло в период оккупации Дона немецко-фашистскими захватчиками. Последние привлекли на свою сторону (в зарубежье и в крае) часть казачества, обещая вернуть былые порядки. Оккупационная политика на Дону была значительно мягче, чем в западных регионах СССР. «Адепты» фашисткой идеология возводили родословную казачества к древним Арием. Поэтому уничтожению подвергались только коммунисты, красные командиры, члены их семей, евреи, а также цыгане. Сельское население «почти не трогали», а румыны даже производили «крещение». В 1942 г. стали снова созывать казачьи круги. Однако это «возрождение» не является предметом гордости для донцов, большинство которых сражались за свою Родину в рядах красной армии. В пику казачьим частям вермахта в составе РККА также были образованы казачьи части, отличительной особенностью которых являлась традиционная униформа.
Следующий всплеск интереса к этносоциальному и правовому феномену донского казачества хронологически был связан с началом распада СССР. В конце 80-х гг. XX столетия во всех уголках страны стали культивироваться идеи этнического, религиозного и общественного возрождения населения Советского Союза. Синхронность и масштабность проявления данной тенденции наводили на мысль об организации данных процессов не то КГБ, не то ЦРУ. Тем не менее, можно точно утверждать, что одной из сил, участвовавших в свержении советской власти на Дону, были казаки.
Однако дальнейшее политико-правовое развитие местно казачества стало пробуксовывать, т.к. за 70 лет существования советской власти даже этнические казаки мало что помнили о былой системе общественного регулирования. Единственным способом, по мнению автора, аккумуляции правового наследия казачества является научный метод. Прежде всего необходимо собрать и систематизировать сборник норм обычного права партикулярного действия – «Правду донских казаков», которые применялись в XVI-XIX вв. На ее основе можно будет получить реальное представление о функционировавшей на Дону системе общественного регулирования правоотношений. Далее, необходимо провести ряд «полевых выездов» в различные части Донского казачьего войска для выяснения реальной правоприменительной практики обычного права на местах. Полученные результаты следует сравнить с содержанием «Правды донских казаков» с целью определения тех обычно-правовых норм, которые применяются или могут применяться в современных условиях. А на основе полученных результатов можно осуществлять подготовку рекомендаций для совершенствования регионального и местного законодательства с целью его адаптации к реалиям и чаяниям донского казачества. Таким способом сегодня можно и нужно демократизировать российское общество, развивать его гражданскую ответственность укреплять управленческую вертикаль «снизу-вверх».
1 См.: Небратенко Г.Г., Куксенко Е.И. Теория и история обычного права донских казаков. Ростов н/Д, 2005. С.120.
2 См.: Агафонов А.И. История Донского края.
3 См. Куксенко Е.И. Эволюция обычного права донских казаков
4 Макеев В.В., Небратенко Г.Г. Организационно-правовое становление и развитие общей полиции на территории Донского казачьего войска (середина XVIII – начало XX вв.). Ростов н/Д, 2002. С.40.
