Конституционное (уставное) закрепление прав и свобод человека и гражданина в субъектах РФ

монография

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
РОСТОВСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

НЕБРАТЕНКО ОЛЬГА ОЛЕГОВНА

КОНСТИТУЦИОННОЕ (УСТАВНОЕ) ЗАКРЕПЛЕНИЕ
ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА
В СУБЪЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МОНОГРАФИЯ

Ростов-на-Дону
2004

Небратенко О.О. Конституционное (уставное) закрепление прав и свобод человека и гражданина в субъектах Российской Федерации: Монография. – Ростов н/Д: РЮИ МВД России, 2004.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение……………………………………………………………………………………………….. 4 стр.
Глава 1. Методология нормативного закрепления прав и свобод человека и гражданина в субъектах Российской Федерации в контексте критерия федеративного устройства России. …………………………………………………………………. 16 стр.
§1 Соотношение полномочий Российской Федерации и субъектов Российской Федерации в сфере установления прав и свобод человека и гражданина.. 16 стр.
§2 Конституции и уставы субъектов Федерации о принципах правового регулирования и принципах правового статуса прав и свобод человека и гражданина…………………………………………………………………………………………………………. 24 стр.
§3 Конституции (уставы) субъектов Федерации о системе прав и свобод человека и гражданина………………………………………………………………………………… 33 стр.
§4 Конституции и уставы субъектов Федерации о допустимых ограничениях прав и свобод……………………………………………………………………………………….. 49 стр.
Глава 2. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации о системе и содержании прав и свобод человека и гражданина………………………………… 59 стр.
§1 Личные (гражданские) права и свободы…………………………………………… 59 стр.
§2 Политические права и права местного самоуправления……………………. 73 стр.
§3 Экономические права и свободы, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации……………………………………………………….. 101 стр.
§4 Социальные права и свободы, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации………………………………………………………………. 118 стр.
§5 Права в сфере науки и культуры и иные права, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации………………………………………… 138 стр.
Глава 3. Развитие концепции прав и свобод человека и гражданина в правовых позициях конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации……………………………………………………………………………………………………… 146 стр.
§1 Взаимодействие Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в сфере формирования правовых позиций об основных правах и свободах человека и гражданина……………………………………………………………………………………………………. 146 стр.
§2 Формирование правовых позиций конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации, касающихся развития концепции личных (гражданских) прав и свобод………………………………………………………………. 161 стр.
§3 Формирование конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации правовых позиций, касающихся развития концепции политических прав и свобод и прав местного самоуправления……………………….. 166 стр.
§4 Формирование конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации правовых позиций, касающихся развития концепции экономических, социальных и иных прав и свобод…………………………………………… 178 стр.
Заключение……………………………………………………………………………………….. 207 стр.
Список использованной литературы……………………………………………….. 216 стр.

ВВЕДЕНИЕ

Действующая Российская Конституция провозглашает высшей ценностью государства и общества в целом человека, его права и свободы, а «признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государства» (ст.2). Признание прав и свобод в Российской Федерации отождествляется прежде всего с принципом их естественной природы. В соответствии с п. 2 ст. 17 Конституции «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Однако права и свободы составляют также предмет нормативно-правового регулирования.
Важной составной частью российского законодательства является законодательство субъектов Российской Федерации. Вместе с тем, если федеральный уровень регулирования основных прав и свобод составляет объект достаточно интенсивных научных исследований, то исследования системы прав и свобод, формулируемой в конституциях (уставах) субъектов РФ — явно недостаточны. Между тем конституционное (уставное) и законодательное регулирование в субъектах РФ не является арифметическим воспроизведением федеральной Конституции и федерального законодательства. Оно многообразно и подчас противоречиво.
Отдельные правовые акты, изданные органами власти субъектов РФ, либо нормы конституций (уставов) субъектов РФ вступают в противоречие с российской Конституцией, федеральными законами, законными интересами граждан. Особенно остро проблема противоречий федеральной Конституции и федерального законодательства стоит применительно к тем конституционным актам, законодательству субъектов РФ, которыми регулируются права и свободы человека и гражданина.
Актуальность исследования конституционного (уставного) закрепления прав и свобод в субъектах Российской Федерации обусловлена не только проблемой устранения противоречий федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации, но и потребностями исследования общего и особенного в закреплении прав и свобод в субъектах РФ с целью совершенствования качества правовой базы, выявления и популяризации передовых, оригинальных моделей конституционного (уставного) регулирования.
Формально-юридический сравнительный анализ конституций и уставов субъектов РФ в работе «увязан» с исследованием судебной доктрины о правах и свободах, формируемой конституционными (уставными) судами субъектов РФ.
Предлагаемое издание носит комплексный характер. В нем предпринята попытка выявить эффективные модели формулирования (закрепления) прав и свобод человека и гражданина в субъектах Российской Федерации; провести сравнительный анализ системы прав и свобод человека и гражданина, выявить особенности их видового разнообразия, а также исследовать систему принципов правового регулирования и принципов правового статуса человека и гражданина, зафиксированных в конституциях и уставах субъектов Федерации. Целями исследования являются не только разработка конкретных научно-практических рекомендаций по совершенствованию правового регулирования прав и свобод, не только исследование объемов и пределов полномочий конституционных (уставных) судов субъектов Федерации по интерпретации и защите прав и свобод человека и гражданина, но и исследование проблем взаимодействия Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации в сфере формирования правовых позиций, касающихся развития концепции личных, политических, социальных и культурных прав и свобод человека и гражданина.

Настоящее издание представляет крупное комплексное исследование законодательства субъектов Российской Федерации. В нем подвергаются обширному сравнительному анализу 17 конституций республик и 54 устава краев, областей в части закрепления ими прав и свобод человека и гражданина; исследован ряд постановлений Конституционного Суда РФ, порядка 60 постановлений и определений конституционных (уставных) судов субъектов РФ (принятых в период с 1991 по 2002 гг.) в части развития (интерпретации) ими федеральной доктрины прав и свобод человека и гражданина. В работе на основе широкого обобщения законодательства субъектов РФ обнаруживаются основные тенденции в конституционном (уставном) регулировании, выявляются противоречащие федеральной модели аспекты правового статуса индивида и в то же время — наиболее эффективные варианты нормотворчества в субъектах РФ в рассматриваемой сфере правового воздействия. Автор предлагает свое решение проблемы разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина в зависимости от вида прав. Впервые осуществлено специальное исследование развития концепции основных прав и свобод человека и гражданина в правовых позициях конституционных (уставных) судов субъектов Федерации.
Книга предназначена всем, кто интересуется проблемами формулирования (закрепления) прав и свобод человека и гражданина в законодательстве субъектов РФ, их защиты, — сотрудников органов государственной власти и местного самоуправления, для научных работников, аспирантов, студентов юридических вузов и факультетов. Также может быть использована в вузах при преподавании спецкурсов, посвященных конституционному правосудию, правам и свободам человека и гражданина, а также при изучении таких институтов конституционного права как судебная власть, основы конституционного строя, права и свободы человека и гражданина, федеративное устройство.

ГЛАВА 1. Методология нормативного закрепления прав и свобод человека и гражданина в субъектах Российской Федерации в контексте критерия федеративного устройства России.

§1 Соотношение полномочий Российской Федерации и субъектов Российской Федерации в сфере установления прав и свобод человека и гражданина.
Российский Основной Закон установил в статьях 71 и 72 сферы ведения Российской Федерации, предметы совместного введения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации и определил, что вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти (ст.73). По российской Конституции сферы правового регулирования субъектов РФ определены недостаточно четко. Такой подход предполагает решение вопроса, что должно относиться к ведению субъектов Федерации. Предметы ведения субъектов РФ – это те вопросы, которые не отнесены к двум другим категориям предметов ведения, то есть, что в итоге остается для субъектов Федерации.
В российской конституционной модели предметы ведения распределяются на основе способа децентрализации1. В соответствии со ст.73 Конституции РФ к ведению субъектов РФ относится все то, что не отнесено к ведению Федерации и совместному ведению Федерации и ее субъектов. А в ст.76 Конституции Российской Федерации заложена основа соотношения нормативно-правовых актов Российской Федерации и ее субъектов, принимаемых в развитие положений статей 71-73.
Заметим, что федеральный конституционный вариант разграничения предметов ведения (ст.71-73) допускает неоднозначную интерпретацию.
Разграничение предметов ведения между Федерацией и субъектами Федерации составляет продукт взаимного творчества в ходе договорных процессов по российской Конституционной модели (ст. ст. 71,72 Конституции РФ). Ряд субъектов Федерации нарушают федеральные предписания, закрепляя в своих конституциях и уставах предметы ведения Федерации (Бурятия, Кабардино-Балкария, Карелия, Коми, Удмуртия, Липецкая область), либо предметы совместного ведения Федерации и ее субъектов (Мордовия, Хакасия, Ставропольский край, Курганская, Оренбургская, Свердловская, Тамбовская, Ярославская области). Однако в последнем случае необходимость включения подобного перечня может быть связана с конкретизацией, выражаемой в определении компетенции органов государственной власти субъектов Федерации в рамках прав, предоставленных федеральным законодательством.
В конституциях (уставах) таких субъектов Федерации как Республика Чувашия, Белгородская, Иркутская, Тюменская области, Хабаровский край закрепляются лишь предметы собственного ведения.
Иные параметры заданы в использовании правовых форм разграничения компетенции между органами государственной власти РФ и ее субъектами. В этом случае наряду с Конституцией России допускаются иные формы правового регулирования: федеральные законы (ст.76) и договоры (ст.11).
Закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» от 6 октября 1999 года (с изменениями и дополнениями от 25 июля 2000г., 8 февраля 2001г. и 7 мая 2002г.)2 устанавливает перечень вопросов, по которым законодательные (представительные) и исполнительные органы субъектов Федерации правомочны принимать законы (ч.2 ст.5). Данный перечень не носит исчерпывающий характер. Он основывается на расширительном понимании предметов ведения, поскольку законы в субъектах Федерации могут приниматься, помимо перечисленных, по иным вопросам, относящимся в соответствии с Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, конституциями (уставами) и законами и законами субъектов РФ к ведению и полномочиям субъектов РФ (п. «н» ч.2 ст.5).
В случае противоречия между федеральными законами и нормативно-правовыми актами субъектов РФ, изданным исключительно по предметам ведения субъекта, действует нормативно–правовой акт субъекта РФ.
Актуальным аспектом совершенствования конституционного регулирования остается определение оптимального соотношения федерального и регионального законотворчества по предметам совместного ведения.
Позитивным является то, что вопрос о применении принципа опережающего правового регулирования по предметам совместного ведения в основном решен на конституционно–доктринальном уровне. Конституционный Суд РФ неоднократно подтверждал действие правила: до урегулирования вопроса федеральным законодателем субъекты Федерации вправе сами осуществлять собственное правовое регулирование по предметам совместного ведения. Рассмотрен Конституционным Судом РФ противоположный вариант действия принципа конкурирующего законодательства. В постановлении по запросу Тульского областного суда от 3 ноября 1997 года по делу о проверке конституционности Федерального закона «Об обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы местного самоуправления3 Конституционный Суд указал: «В свою очередь, если сам субъект РФ не принял закона по вопросу, отнесенному к его компетенции федеральным законодателем в порядке осуществления полномочий по предметам совместного ведения, то федеральный законодатель может осуществлять правовое регулирование в этой сфере».
Итак, субъекты Федерации вправе опережающе законодательствовать по вопросам, отнесенным к сфере совместного правового регулирования и к ведению субъектов РФ. Федеральные нормы и нормы субъектов Федерации пересекаются в сфере совместного ведения РФ и ее субъектов.
А вправе ли субъекты Федерации принимать нормативные правовые акты по предметам ведения Федерации? Как понимать конституционную концепцию «разграничения власти по вертикали»?
По-нашему мнению, вправе — прежде всего тогда, когда наблюдается совпадение предметов совместного ведения и предметов ведения субъектов4. Так, в соответствии с п. «в» ст.71 Конституции РФ защита прав и свобод человека и гражданина, защита прав национальных меньшинств относятся к ведению РФ. Одновременно эти же вопросы в п. «б» ст.72 Конституции РФ отнесены к предметам совместного ведения Федерации и ее субъектов.
Термин «защита права» применяется в различных смыслах как в законодательстве, так и в научной литературе. В законодательстве понятие «защита права» чаще всего носит достаточно абстрактный характер и означает возможность его органов защищать те или иные права, не конкретизируя, идет ли речь о защите нарушенных прав, или о гарантиях, формах реализации тех или иных нарушенных прав5. Сама защита представляет собой принудительный способ осуществления права, применяемый в установленном порядке компетентными органами либо самим управомоченным лицом в целях восстановления нарушенного права6.
Регулирование означает возможность регламентации общественных отношений правовыми нормами.
По российской Конституции не предусматривается возможность издания правовых актов по предметам ведения Федерации субъектами Российской Федерации. Однако в федеральных законах границы правового регулирования расширяются.
Анализ федеральных законов, издаваемых по предметам ведения Российской Федерации, свидетельствует о том, что не только федеральные органы, но и органы государственной власти субъектов Российской Федерации наделяются компетенцией по предметам федерального ведения, в том числе правом осуществлять правовое регулирование.
Так, согласно п. «и» ст.71, «связь» относится к ведению Российской Федерации. Вместе с тем ст.4 Федерального закона «О почтовой связи» от 17 июля 1999 года7 закрепляет положение о том, что отношения в области почтовой связи в Российской Федерации регулируются настоящим Федеральным законом, Федеральным законом «О связи» от 16 февраля 1995 года8, другими федеральными законами и правовыми актами субъектов Российской Федерации в пределах их полномочий.
В соответствии с ч.2 ст.2 Федерального закона «О радиационной безопасности населения» от 5 декабря 1995 года9 федеральные законы, иные нормативные правовые акты РФ, законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ не могут устанавливать нормы, снижающие требования к радиационной безопасности и гарантиям их обеспечения, установленные настоящим Федеральным законом. Согласно ст.2 Федерального закона от 21 декабря 1994 года «О пожарной безопасности»10, законодательство субъектов Российской Федерации не действует в части, устанавливающей более низкие, чем настоящий Федеральный закон, требования пожарной безопасности.
По аналогии с данными законами в каждом федеральном законе следует стремиться определять единые стандарты, обеспечивающие защиту человека, его права и свободы на основе использования прогрессивных методов и средств, оптимальных форм деятельности. Универсальный принцип, действующий в данном случае, связан с соблюдением следующего требования: не должно ухудшаться правовое положение человека и гражданина, умаляться доступ к материальным и духовным благам, гарантируемым федеральным центром. В остальном свобода субъекта не должна ограничиваться.
Кроме того законотворчество субъектов Федерации по предметам ведения Российской Федерации, по нашему мнению, может быть предусмотрено договорами и соглашениями между субъектами Федерации и федеральным центром, но только в исключительных случаях. Статья 4 федеральной Конституции закрепляет приоритет федерального закона над договором. По твердому убеждения И.А. Умновой, «договоры и соглашения как правовая форма разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти должны использоваться как дополнительная форма в том случае, если федеральный закон явно недостаточен для урегулирования отношений»11.
При использовании договора (соглашения) в качестве правовой формы важно соблюсти следующее требование. Договоры (соглашения) не должны подменять или разрушать федеральное законодательство – ядро правовой системы и основу стабильности федеративного государства, они должны лишь содержать положения, обусловленные спецификой субъекта Федерации, с которым данный договор (соглашение) заключается.
В то же время Федеральный закон «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» от 24 июня 1999 года12 с изменениями и дополнениями от 20 мая 2002 года установил лишь одну форму реализации полномочий по предметам ведения РФ – принятие федеральных конституционных и федеральных законов (ст.11), признав, таким образом, невозможным передачу осуществления некоторых полномочий из сферы ведения РФ ее субъектам и их правотворчество в данной области. Однако нельзя упускать из вида, что здесь соотношение федерального и регионального законодательства характеризуется взаимным влиянием. Федеральное законодательство «дает правовые ориентиры и служит мерилом правовой ценности норм, принимаемых субъектами Федерации. Последние являются нормативным воплощением принципов, закрепленных федеральными конституционно–правовыми нормами13.
Итак, согласно ст.73 Конституции РФ ее субъекты обладают всей полнотой государственной власти вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов.
Субъекты Федерации вправе опережающе законодательствовать по вопросам, отнесенным к сфере совместного правового регулирования и к ведению субъектов РФ. Данную правовую позицию неоднократно высказывал Конституционный Суд Российской Федерации.
Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 года прямо не признает за субъектами Федерации полномочий на осуществление правового регулирования прав и свобод человека и гражданина. Эта сфера, согласно п. «в» ст. 71 Конституции РФ относится к федеральному ведению. Вместе с тем системный анализ ряда конституционных положений: принцип естественного характера прав и свобод (п. 2 ст. 17); принцип открытого перечня прав и свобод человека и гражданина, зафиксированных в федеральной Конституции (п. 1 ст. 55), — дает основания для вывода, что федеральная Конституция формулирует презумпцию неограниченности субъектов, «творящих» права и свободы, фиксируя лишь приоритет Российской Федерации в установлении пределов допустимых ограничений прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. Норма п.2 ст.55 Конституции РФ «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» является наиболее важным юридическим основанием осуществления субъектами РФ нормотворчества в сфере регулирования прав и свобод.
С учетом указанных конституционных положений можно считать обоснованным, что в субъектах РФ осуществляется довольно активная правотворческая деятельность в сфере регулирования прав и свобод.

§2 Конституции и уставы субъектов Федерации о принципах правового регулирования и принципах правового статуса прав и свобод человека и гражданина
Принципы, закрепляющие правовое положение человека и гражданина в конституциях и уставах субъектов РФ, можно дифференцировать на два вида. По мнению профессора Ж.И. Овсепян это принципы правового регулирования и принципы правового статуса человека и гражданина.
К принципам правового регулирования следует относить: а) принцип открытого перечня прав и свобод, поскольку Основные законы субъектов Федерации закрепляют, что перечень прав и свобод не является исчерпывающим; б) принцип выборочности (системности) прав и свобод. Последний характерен для тех субъектов Федерации, чьи закрепленные в конституциях и уставах права и свободы составляют систему. Он присущ в основном республикам, за исключением Калмыкии, Чувашии, Саха (Якутии). На основе принципа выборочности прав и свобод излагаются права и свободы в большинстве уставов краев и областей и конституциях трех вышеназванных республик. Наконец, в) принцип отсылки к федеральной Конституции. Этот принцип лежит в основе положений о правах и свободах в конституциях республик Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Калмыкии, уставах Ростовской области, Ставропольского края и других. Отсутствует подобное упоминание в конституциях Дагестана, Ингушетии, Башкортостана, Марий Эл.
Практически все конституции (уставы) закрепляют следующие основные принципы правового статуса человека и гражданина:
1) Принцип неотчуждаемости и всеобщности прав и свобод человека и гражданина
Статья 17 Конституции РФ провозглашает: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией. Основные права и свободы человека и гражданина неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения».
Всеобщность прав и свобод означает, что каждый гражданин РФ обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией РФ (ч.2 ст.6).
Принцип, зафиксированный в ст.17 Конституции РФ, нашел отражение в тридцати уставах краев, областей14 и в двенадцати конституциях республик15.
Специфика правового регулирования конституций республик Башкортостан, Дагестан, Марий Эл заключается в том, что в них закрепляется принцип о признании и гарантировании прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии со своей конституцией, но не Конституцией РФ.
Обратная ситуация обнаруживается при анализе рассматриваемой нормы в Конституции Республики Мордовия (п.1 ст.15). Дело в том, что в этой республике признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина, установленные Конституцией РФ, однако, в ней отсутствует норма о превалировании международного права над национальным.
Нормы ряда уставов краев и областей, являющиеся предметом нашего разговора, выглядят довольно своеобразно. Так, в уставах Хабаровского края, Астраханской, Калужской, Московской и Самарской областей обнаруживаются определенные пробелы в регулировании этого вопроса. В них отсутствует указание на признание и гарантирование прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Они гарантируют защиту и осуществление лишь тех прав и свобод, которые нашли свое закрепление в Конституции РФ 1993г.
В двух субъектах Федерации — Калининградской области и Приморском крае признаются и гарантируются права и свободы, закрепленные в Конституции РФ, федеральных законах, их уставах и региональных законах, но не в международных правовых актах.
Наиболее полно перечисляет нормативно-правовые акты, содержащие права и свободы Устав Костромской области: «На территории области человек и гражданин обладают всеми правами и свободами, несут равные обязанности, определенные Конституцией РФ, федеральными и областными законами, а также нормами международного права» (п.1 ст.3). Следовательно, на территории Костромской области признаются и защищаются не только названные в Конституции РФ права и свободы, но и закрепленные в нормативно-правовых актах международного, федерального и регионального уровня.
Положение ч.2 ст.17 Конституции РФ о том, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» воспроизводится пятью (из анализируемых 54) уставами краев, областей: Приморского края (ч.3 ст.13), Воронежской (п.2 ст.1), Курганской (ч.1 ст.25), Курской (п.1 ст.3), Челябинской (п.3 ст.2) областей и одиннадцатью (из анализируемых 17) конституциями республик: Алтай (ч.1 ст.23), Башкортостан (ч.2 ст.18), Бурятия (п.2 ст.15), Ингушетия (ст.17), Кабардино-Балкарская Республика (п.2 ст.28), Калмыкия (ч.1 ст.20), Коми (ч.2 ст.15), Марий Эл (п.2 ст.17), Мордовия (п.1 ст.16), Тыва (ч.1 ст.29), Хакасия (ч.2 ст.14).
2) Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Этот принцип проявляется в том, что человек и гражданин могут осуществлять свои права и свободы, а также защищать их в случае нарушения. Он зафиксирован в некоторых (пяти из анализируемых) уставах краев, областей16 и 12 конституциях республик17.
При закреплении нормы о том, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, региональный законодатель пошел самым простым и правильным путем, с точностью до слова изложив в своих конституциях и уставах федеральную норму. Только в Уставе Архангельской области наряду с акцентированием внимания на непосредственное действие прав и свобод и человека и гражданина, предусматривается невозможность ограничения их: «Права и свободы человека и гражданина, закрепленные в Конституции РФ, действуют на территории области непосредственно и не могут быть ограничены настоящим уставом и областным законодательством» (п.1 ст.3 Устава Архангельской области).
Непосредственное прямое действие конституционных прав и свобод тесно связано с общим принципом высшей юридической силы и прямого действия Конституции РФ.
3) Равный характер прав и свобод. Этот принцип «представляет собой один из краеугольных камней конституционализма. Он был выдвинут как противовес системе феодальных привилегий, и сохраняет дальше свое значение в качестве основополагающего демократического принципа отношений человека, общества и государства и людей между собой»18.
Согласно ст.19 Конституции России: 1) «Все равны перед законом и судом. 2) Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. 3) Мужчина и женщина имеют равные возможности для их реализации.».
Положения ст.19 Конституции РФ нашли отражение в одиннадцати подвергнутых анализу конституциях республик19 и пяти уставах20. При этом настораживают формулировки обсуждаемой нормы в уставах Свердловской области и Приморского края: «Граждане и органы государственной власти в Свердловской области в равной степени подчинены закону и равны перед судом» (п.3 ст.19 Устава). Они устанавливают, таким образом, свой принцип обеспечения прав и свобод человека и гражданина, входящий в разрез с суперпринципом конституционного строя РФ – «человек, его права и свободы – высшая ценность», так как устанавливает дополнительное, не предусмотренное Конституцией РФ, ограничение прав и свобод человека и гражданина.
Закрепив дополнительную обязанность, не предусмотренную Конституцией РФ и федеральными законами, — подчиняться закону, — Свердловская область и Приморский край осуществили такое правовое регулирование прав и свобод, которое ухудшило правовое положение человека и гражданина, чего на самом деле не имеют права делать.
Конституционная формула «все равны перед законом и судом» означает невозможность принятия законов, которые, определяя права и обязанности, подходили бы к различным людям или группам населения с различной меркой.

Не менее важно равенство перед судом. Правовой статус человека здесь не имеет значения. Представая перед судом все должны получать одинаковую защиту своих законных прав и нести одинаковую меру ответственности. Особенность Конституции Чувашской Республики заключается в том, что в ее ст.29 Конституции закреплено положение о том, что все равны только перед законом, но не перед судом.
Конституция РФ при формулировании принципа равноправия использует комбинацию, состоящую из 2 способов – провозглашения прав и запрещения дискриминации. Следует особо отметить, что наличие подобной комбинации характерно для федеральной Конституции и не характерно для уставов краев, областей.
Уставы краев, областей по-разному закрепляют (если вообще закрепляют) норму о равенстве прав и свобод человека и гражданина. Превалирующая часть из них использует способ прямого (позитивного) закрепления21.
Два субъекта Федерации, относящихся к Сибирскому региону, Красноярский край (п.2 ст.2) и Амурская область (ст.6) воспроизводят конституционную норму о равенстве прав и свобод человека и гражданина через запрет дискриминации: «Никто не может быть подвергнут дискриминации в правах и свободах и никому не могут быть предоставлены привилегии в правах и свободах в зависимости от расы, национальности, языка, социального происхождения, общественного, имущественного и должностного положения, отношения к религии, участия или неучастия в общественных объединениях, политических партиях, места жительства и других подобных обстоятельств социального и личного характера» (ст.6 Устава Амурской области).
4) Принцип достоинства личности.
По своим функциям идея достоинства ближе всего стоит к принципам конституционного статуса личности. Она объективно существует и в принципах политической и экономических систем, социального развития государства и его культуры, принципах внешней политики государства и других сторонах его деятельности.
В то же время все иные принципы конституционного статуса выражают содержание этой идеи, выступая своеобразными ее формами22. Он может быть назван основополагающим принципом конституционного статуса. Из признания за человеком его достоинства с неизбежностью вытекает признание его правосубъектности, права на гражданство, всей полноты социально–экономических, политических, личных прав и свобод гражданина.
Достоинство достигается развитием личности, осознающей свою свободу, равенство и защищенность. Ведь известно, что личностью не рождаются – личностью становятся. Достоинство превращает человека из объекта воздействия в активного субъекта правового государства.
«Под достоинством понимается самооценка личности, осознание ею своих личных качеств, способностей мировоззрения, выполненного долга и своего общественного значения»23. Самооценка должна основываться на социально значимых критериях оценки моральных и иных качеств личности. Достоинство определяет субъективную оценку личности.
«Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть, без добровольного согласия, подвергнут медицинским, научным или иным опытам» (ст.21 Конституции РФ 1993г.). Процитированная статья закрепляет нормы о достоинстве личности двумя способами – прямого закрепления и с помощью запретов. Десять из анализируемых конституций республик содержат нормы, тождественные федеральной: Башкортостан (ст.27), Бурятия (ст.19), Кабардино-Балкарская (ст.32), Карачаево-Черкесская (ст.18), Удмуртская (ст.21) республики, Коми (ст.22), Мордовия (ст.20), Северная Осетия-Алания (ст.21), Хакасия (ст.17).
Норм об охране достоинства личности в уставах краев, областей не так много. Структура имеющихся соответствует структуре федеральных норм.
Уставы Омской (п.2 ст.17), Оренбургской (п.3 ст.2) и Свердловской (п.2 ст.16) областей закрепляют положение о том, что «уважение человеческого достоинства, полная, безусловная и незамедлительная защита прав и свобод человека и гражданина, обеспечение условий для свободного развития граждан являются обязанностью органов государственной власти и должностных лиц области».
В двух субъектах Федерации Сибирского федерального округа (Новосибирской области (п.1 ст.2) и Алтайском крае (п.1 ст.3)) возводится право на достоинство личности в суперпринцип конституционного строя РФ «человек, его права и свободы — высшая ценность», дополняя его новым содержанием: «Высшей ценностью общества и целью деятельности органов государственной власти и местного самоуправления в крае признаются жизнь, здоровье, безопасность, достоинство каждого человека…» (п.1 ст.9 Устава Алтайского края).
Таким, образом, проанализировав зафиксированные в конституциях и уставах принципы правового регулирования и принципы правового статуса человека и гражданина, следует подчеркнуть, что принципы являются основополагающими началами, исходными положениями права. Одной из их задач является способствование выявлению сущности конституционных прав и свобод.
Принципы, закрепляющие правовое положение человека и гражданина, могут быть дифференцированы на принципы правового регулирования и принципы правового статуса.
К принципам правового регулирования относятся: а) принцип открытого перечня прав и свобод, б) принцип системности (выборочности) регулирования прав и свобод; в) принцип отсылки к федеральной Конституции.
Негативной правовой оценки заслуживают конституции республик Чувашии, Калмыкии, Саха (Якутии), подавляющая часть уставов краев и областей, поскольку руководствуются принципом узкого перечня прав и свобод, а также конституции Дагестана, Ингушетии, Башкортостана, Марий Эл, в которых отсутствует отсылка к федеральной Конституции. С положительной стороны должны быть названы республики, за исключением Калмыкии, Чувашии и Саха (Якутии), фиксирующие широкие перечни прав и свобод, а также те субъекты, которые ориентируются в вопросах правового регулирования прав и свобод человека и гражданина на федеральное законодательство.
Среди принципов правового статуса человека и гражданина наиболее распространенными являются: принцип неотчуждаемости и всеобщности прав и свобод, получивший самое широкое распространение в конституциях и уставах; принцип непосредственного действия прав и свобод. Спецификой правового регулирования данного принципа является то, что субъекты, либо закрепляют его, подобно федеральной Конституции, не меняя формулировок (пять из анализируемых уставов краев, областей и двенадцать конституций республик), либо вообще о нем не упоминают. Принцип равенства прав и свобод законодатели Свердловской области и Приморского края модифицировали в принцип равного подчинения граждан и органов государства закону и равенства перед судом. Учитывая принцип конституционного строя – «человек, его права и свободы – высшая ценность», обозначенное положение правового статуса входит с ним в разрез, так как устанавливает дополнительную обязанность и ограничение. По нашему мнению, данное законоположение должно быть приведено в соответствие с федеральным. И, наконец, принцип достоинства личности. Иные принципы (справедливости, уважения прав личности и т. п.) не получили должного закрепления.

§3 Конституции (уставы) субъектов Федерации о системе прав и свобод человека и гражданина.
Конституционные права граждан имеют некоторые особенности, отличающие их от других прав.
«Эти особенности определяются характером и значимостью общественных отношений, которые регулируются институтом конституционных прав, формой правового закрепления отношений, а также местом этого института во всей правовой системе и его ролью по отношению к другим правам и обязанностям граждан»24.
Для выявления особенностей конституционных прав граждан необходимо их рассматривать как единую систему. Система означает, с одной стороны, целостность и единство данного явления, а с другой, — внутреннюю структурную дифференциацию составляющих его частей, то есть их известную обособленность и самостоятельность по отношению к целому. Системное рассмотрение всякого сложного общественного явления позволяет видеть и учитывать как общие черты всех структурных подразделений, образующих систему, так и их особенности25. «Конституционные права, образуя систему, тем самым как бы выделяют себя из всей совокупности субъективных прав граждан»26.
Прежде, чем представлять конституционные права в виде системы, следует сказать о том, что конституционные права, как нам представляется, бывают двух уровней:
1) Федерально-конституционные, совпадающие с закрепленными в федеральной Конституции РФ 1993 года;
2) Уставно-конституционные, составляющие предмет закрепления только в конституциях (уставах) субъектов Федерации. Сами конституции (уставы) субъектов Федерации, как правило, воспроизводят положения о правах и свободах, закрепленных в Федеральной Конституции, копируют ее. Тем не менее, конституции (уставы), как мы уже говорили, – вправе осуществлять собственное регулирование прав и свобод с учетом п.2 ст.55 Конституции РФ.
Термин «система» применительно к конституционным правам используется для того, чтобы подчеркнуть их многообразие и полноту, а также определенный порядок их распределения по группам.
Систему составляет такая совокупность прав граждан, которая охватывает своим регулирующим воздействием все важнейшие и существеннейшие сферы жизни и деятельности человека: социально–экономическую, политическую, а также область обеспечения и развития каждому человеку его индивидуальных, физических и духовных качеств. Закрепление за гражданами в соответствующих областях конституционных прав превращает их совокупность в систему27. Это служит решающим критерием, руководствуясь которым мы можем правильно судить о наличии или отсутствии системы прав в той или иной конституции, в том или ином уставе. Количественный признак не имеет значения для представления прав и свобод, зафиксированных в конституциях (уставах) субъектов Федерации, в виде системы.
Так, Основные законы субъектов Федерации по критерию возможности представить конституционные права в виде системы делятся на:
1) имеющие систему;
2) не имеющие систему.
Составляют систему права, зафиксированные прежде всего в конституциях республик. Исключением являются конституции трех республик: Калмыкии, Чувашии и Саха (Якутии), законодатели которых ограничились упоминанием о некоторых правах. Для Конституции Калмыкии таковыми оказались все права; для Конституции Чувашской Республики личные и политические, для Конституции Республики Саха (Якутия) – политические.
Что же касается уставов краев, областей, то большинство из них содержат совокупность прав, которая не составляет систему. К ним можно отнести Устав Ростовской области и Устав Ставропольского края, поскольку в них не прописаны личные права, Устав Ульяновской области, Устав Сахалинской области и Устав Краснодарского края, так как в них вообще отсутствуют главы о правах и свободах человека и гражданина и т. п. Следует отметить, что система конституционных прав находится в постоянном развитии: в зарождении или становлении; она может достигать большей или меньшей степени зрелости, быть относительно простой или сложной.
В теории прав и свобод человека и гражданина существует множество классификаций прав. Однако, учитывая специфику избранной темы научного исследования, не все они могут быть применимы в рамках данного научного труда.
Впервые научную классификацию прав осуществила М.П. Карева28. Впоследствии проблемой систематизации прав занимались многие авторы29.
Прежде всего права и свободы человека и гражданина принято подразделять на конституционные и основные30.
Актуальность проведения такой классификации снизилась, поскольку ряд прав, ранее относимых к числу основных (например, право на защиту чести и достоинства), включены теперь в текст Конституции и потому «перешли» в разряд конституционных.
Так как предметом исследования являются лишь конституции (уставы) субъектов Федерации, а не их законы, следует констатировать, что все права и свободы, зафиксированные в конституциях (уставах) субъектов Федерации, будут конституционными (уставными) правами.
Что касается различий между правами человека и правами гражданина, о чем также полемизируют в науке, то они имеют под собой определенные основания, которые заключаются в следующем. Во–первых, права человека могут существовать независимо от их государственного признания и законодательного закрепления, вне связи их носителя с тем или иным государством. Это, в частности, естественные неотчуждаемые права, принадлежащие всем и каждому от рождения. Права же гражданина находятся под защитой того государства, к которому принадлежит данное лицо. Во–вторых, множество людей в мире вообще не имеют статуса гражданина (лица без гражданства, апатриды), и, следовательно, они формально являются обладателями прав человека, но не имеют прав гражданина. Иными словами, права человека не всегда выступают как юридические категории, а только как моральные или социальные31.
Разграничение это возникло давно, о чем свидетельствует хотя бы название знаменитой французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года. Сохранилось оно в большинстве современных деклараций и конституций. Однако в наше время указанное деление все более утрачивает свой смысл, поскольку прирожденные права человека давно признаны всеми развитыми демократическими государствами и, таким образом, выступают одновременно и в качестве прав гражданина. Во всяком случае внутри государства подобное разграничение прав лишено практического значения, тем более, что даже апатриды, проживающие на территории той или иной страны, находятся под юрисдикцией ее законов и международного права. Да и вообще, как писал профессор И.Е. Фарбер, «между правами человека, гражданина и лица нет абсолютной грани»32.
1) Конституционные права в зависимости от времени возникновения следует дифференцировать на три поколения:33
Первое поколение – личные (гражданские) и политические, провозглашенные в свое время первыми буржуазными революциями. Идеи естественных неотчуждаемых прав человека великих мыслителей Г. Гроция, Дж. Локка, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо стали мощным фактором французской революции34.
Второе поколение – социальные, экономические и культурные права, возникшие под влиянием социалистических идей, движений и систем, в том числе СССР (право на труд, отдых, образование, социальное обеспечение, медицинскую помощь и т. д.).
Права первого поколения по своей природе отличаются от прав второго поколения. Это связано с позицией государства по отношению к этим правам. Права первого поколения квалифицируются как негативные, то есть как права на защиту от какого-либо вмешательства. Речь идет прежде всего о защите индивидуальной свободы, ограничение которой неизбежно обедняет сферу общественной жизни и культуры. Очень образно эта идея была выражена Н.М. Коркуновым: «Для того, чтобы исторически вырабатываемая общественная культура не утратила своей жизненности, чтобы она не замерла в неподвижном застое, необходимо, чтобы цивилизация включала в себя и право, обособляющее и оберегающее индивидуальное»35. На «необходимость рядом с деятельностью государства предоставить возможность и широкий простор личной свободе» указывал Б.Н. Чичерин36. У прав второго поколения иная природа. Для их осуществления государству недостаточно воздерживаться от вмешательства в данную сферу. Задача состоит в том, чтобы создавать социальные программы и вести всестороннюю работу, которая позволила бы гарантировать провозглашенные социальные, экономические и культурные права37.
Особенность прав третьего поколения состоит в том, что они являются коллективными и могут осуществляться не отдельным человеком, а коллективом, общностью, ассоциацией38. Данные права выдвигались в основном развивающимися странами в ходе национально-освободительных движений. К ним относятся: право народов на мир, безопасность, независимость, самоопределение, территориальную целостность, суверенитет, избавление от колониального угнетения и т. д. Однако коллективные права никогда не должны игнорировать индивидуальные права человека, противоречить им либо подавлять их.
Выделение трех поколений прав в значительной мере условно, но оно наглядно показывает последовательную эволюцию развития данного института, историческую связь времен, общий прогресс в этой области.
2)Универсальное классификационное основание для группировки прав граждан, как считает Л.Д.Воеводин39, составляет предмет правового регулирования.
Руководствуясь вышесказанным, можно говорить о том, что конституции (уставы) субъектов Федерации в большинстве различают права граждан в области административного, финансового, трудового, земельного, гражданского, семейного права, хотя четких отграничений не проводят. Главы о правах и свободах человека и гражданина в конституциях (уставах) субъектов Федерации представляют собой конгломерат прав в перечисленных сферах, подразумевающих имеющиеся отрасли права.
3) В последнее время большое распространение получила систематизация прав в соответствии со сферами деятельности человека. Такая структура вытекает из Всеобщей декларации прав человека40 и, особенно, из Международных пактов по правам человека41 и включает: гражданские (личные) права; политические права; культурные; социальные и экономические права.
Специфика правового регулирования основных законов субъектов Федерации такова, что дифференциация глав конституций (уставов) субъектов Федерации на гражданские и политические, экономические, социальные и культурные характерна лишь для двух конституций республик – Алтай и Башкортостан.
В литературе высказано мнение, согласно которому права человека носят двойственный характер, они «соединяют в себе как субъективные права личности, так и международные морально–правовые стандарты. Права человека, содержащиеся в международных документах, но не вошедшие в национальную систему права, не являются субъективными правами граждан конкретного государства. Вместе с тем, субъективные права, не носящие всеобщего характера (например, права должностных лиц) не выступают как права человека»42.
4) По содержанию правоотношений, возникающих в области взаимоотношений граждан с государственными органами можно выделить следующие системы прав:
а) права граждан в области образования, здравоохранения, социального обеспечения;
б) иные права, связанные с предоставлением населению тех или иных благ (жилых помещений, земли, свободный доступ к культурным ценностям и благам науки и культуры) или оказания гражданам тех или иных услуг (пользование библиотеками, музеями);
в) права на демократические свободы и иные политические права (свобода слова, печати, собраний, право на объединение, избирательное право);
г) право на защиту прав: право жалобы, право на обращение в суд43.
5) Все права могут быть поделены на частные и публичные.
Критерии обособления частного права от публичного могут быть различными: централизация и децентрализация правоотношений44, выделение социально–служебного права и лично свободного права 45. Однако все имеющиеся в российской и иностранной юридической литературе теории разделения частного и публичного права не дают четкого ответа на вопрос, какие же субъективные права относятся к частным, а какие к публичным. Общепринято, в юридической литературе все права граждан именовать субъективными, то есть, индивидуальными, принадлежащими не только всем, но и каждому.
По нашему мнению, наиболее приемлемой является точка зрения тех ученых, которые полагают, что публичные права могут осуществляться только на благо подвластной им социальной группы, частные права могут осуществляться в интересах их обладателя. Первые являются социоцентричными, вторые–эгоцентричными. Первые имеют общим центром интерес общества, общественное благо, вторые не имеют единого центра, так как направлены на интерес отдельного субъекта, частного лица46.
Все авторы, которые проводили ранее классификацию субъективных прав личности на частные и публичные, отмечали присутствие частноправовых, лично свободных правомочий, непосредственно примыкающих или входящих в состав институтов, в основной своей массе состоящих из публично–правового материала47.
Наиболее выраженный характер публичности свойственен праву избирать и быть избранным в органы государственной власти и органы местного самоуправления, праву на участие в ведении государственных дел как непосредственно, так и через своих представителей, праву на объединение, включая право создавать профессиональные союзы, праву собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирование, праву на доступ к государственной службе, обязанностям платить налоги, по охране окружающей природной среды, воинской обязанности. Осуществление названных прав связано с представлением об общественном благе.
Смешанный характер имеют права на социальное обеспечение, на обращение в суд, квалифицированную юридическую помощь, право на образование, право на отдых, трудовые споры, право на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления. Эти права, с одной стороны, составляют необходимый элемент в деятельности учреждений, с другой стороны, — направлены на удовлетворение интересов каждого.
Больший частный характер имеют так называемые права гражданской свободы48, которые ставят определенные границы вмешательства государственной власти и ее представителей в область, признаваемую неотъемлемым достоянием личности. К ним относятся право на жизнь, достоинство, свободу и личность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, свобода совести, свобода печати.
6) Все права и свободы, провозглашенные конституциями (уставами) субъектов Федерации можно подразделить на материальные и процессуальные. Главное функциональное назначение материальных прав заключается в установлении тех благ, которыми гражданин имеет право пользоваться.
В отличие от материальных к категории процессуальных субъективных прав и обязанностей следует отнести те из них, которые осуществляют функцию обеспечения материальных субъективных прав, их защиту от возможных нарушений, а также восстановление, если они уже были нарушены49. К ним относятся прежде всего некоторые гарантии.
А.И. Ким и В.С. Основин справедливо отмечали, что «осуществление прав и обязанностей граждан, превращение правовых норм в реальный фактор нашей жизни зависят от процессуальных форм их применения – от своевременности установления, полноты и совершенства процессуальных норм»50.
В последние годы многие ученые со всей определенностью заявляют о наличии государственно–правовых процессуальных норм51. Все они подразделяют конституционные нормы на материальные и процессуальные.
Никто не оспаривает тот факт, что именно материальные нормы определяют содержание конституции, превалируют в ней. Однако в конституциях (уставах), впрочем, как и в федеральной Конституции имеются процессуальные нормы. Процессуальными являются нормы, устанавливающие, например, порядок изменения конституции (устава), порядок формирования и деятельности палат Федерального Собрания, процедура принятия законов и т.п.
Деление конституционных норм на материальные и процессуальные достаточно четко прослеживается в институте основ правового положения личности.
Часть 1 ст.3 Конституции РФ представляет собой материальную норму, а часть 2, выполняющая служебную роль по отношению к нормам материального права, являясь средством их осуществления, имеет черты процессуального права. Она указывает на то, «как», «каким образом», «в каком порядке» могут быть реализованы нормы материальные.
Все материальные нормы конституций и уставов субъектов Федерации воплощаются в жизнь через процессуальные нормы иных нормативных актов. Так, ст.20 Устава Ростовской области закрепляет материальную норму –гарантию о том, что «каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей, в иных случаях, установленных федеральными и областными законами». Способствуют реализации закрепленного в Уставе положения процессуальные нормы Областного закона от 26 февраля 1999 г. №23 – ЗС «Об адресной социальной помощи малоимущим жителям Ростовской области»52, которые устанавливают, например, порядок предоставления адресной социальной помощи (ст.8).
7) В зависимости от возможной степени ограничений конституционных прав федеральными законами следует выделить:
а) права, которые могут быть ограничены (основной массив прав);
б) права, которые не подлежат ограничению (права на жизнь, достоинство, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну и ряд других прав).
7) Все конституционные права, зафиксированные в конституциях (уставах) субъектов Федерации, относятся к числу легко изменяемых, поскольку конституции (уставы) субъектов Федерации, поправки к ним, принимаются большинством не менее двух третей голосов от установленного числа депутатов (ч.1 ст.7 Закона РФ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»53 (для сравнения: обычные законы принимаются большинством голосов от установленного числа депутатов).
8) По характеру осуществления конституционные права можно классифицировать на:
а) права, которые реализуются в конкретных правоотношениях (права на социальное обеспечение, на образование, бесплатную медицинскую помощь);
б) права, реализуемые вне правоотношений, и лишь их нарушение может породить конкретное правоотношение (неприкосновенность личности, жилища, тайна переписки). Такая классификация помогает установить особенности осуществления отдельных прав и обязанностей.
9) По форме осуществления конституционные права подразделяются на:
а) права, реализуемые в коллективе (право на объединение, свобода собраний, митингов, шествий);
б) осуществляемые в индивидуальном порядке (право на социальное обеспечение, бесплатную медицинскую помощь, неприкосновенность личности).
10) По характеру обеспечения конституционные права можно дифференцировать на:
а) права, для осуществления которых требуется со стороны государства предоставление в распоряжение граждан определенных материальных и духовных благ (права на социальное обеспечение, отдых, образование, свобода печати);
б) права, для реализации которых достаточно поддержания общественного порядка (неприкосновенность личности, жилища)54.
Нормы о правах и свободах человека и гражданина, закрепленные в конституциях республик, уставах краев и областей РФ являются отражением (в большей или меньшей степени) прав и свобод, имеющихся в Федеральной Конституции РФ.
Основное отличие конституций республик от уставов краев, областей относительно закрепления в них норм о правах и свободах человека и гражданина заключается в том, что практически все конституции республик имеют самостоятельные главы о них («Права и свободы человека и гражданина» или «Правовой статус человека и гражданина»). В значительной части уставов краев и областей (двадцати трех) отсутствуют дискретные главы о правах и свободах человека и гражданина. Это уставы Амурской, Архангельской, Астраханской, Белгородской, Брянской, Волгоградской, Ивановской, Иркутской, Костромской, Кировской, Ленинградской, Липецкой, Новгородской, Пензенской, Пермской, Псковской, Сахалинской, Тюменской, Ульяновской, Читинской, Челябинской областей, Красноярского и Краснодарского краев.
В только что названных Основных законах субъектов Федерации все нормы о правах и свободах содержатся в таких главах как “Общие положения”, “Экономическая система”, “Воспитание, образование, спорт, культура и наука”, “Молодежная политика и социальная защита граждан”, “Основы социально – культурной сферы”, “Основы местного самоуправления”, “Обеспечение законности, правопорядка и общественной безопасности” и других.
В главах с таким же названием можно встретить положения о правах и свободах человека и гражданина в уставах краев, областей, имеющих специальные главы о правах и свободах.
Все конституции республик (кроме Конституции Калмыкии) содержат более или менее развернутые главы, закрепляющие права и свободы человека и гражданина. Конституция (Степное Уложение) Республики Калмыкия имеет упрощенную структуру, в ней не выделяются главы и разделы и потому нормы о правах и свободах помещены вместе с другими положениями.
Основные законы субъектов Федерации по размещению в них норм о правах и свободах человека и гражданина следует дифференцировать на 3 группы.
К первой группе необходимо отнести те конституции республик и уставы краев, областей, в которых положения о правах и свободах человека и гражданина содержатся в главах, с акцентом на элементы правового статуса личности в названии: “Права и свободы человека и гражданина”, “Права, свободы и обязанности человека и гражданина”, “Гарантии прав и свобод”. Основным назначением этих глав является правовая регламентация правового статуса личности (Башкортостан, Бурятия, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Коми, Марий Эл, Мордовия, Саха (Якутия), Северная Осетия (Алания), Тыва, Удмуртия, Хакасия, Приморский и Ставропольский край, Ростовская область). Это наиболее многочисленная группа.
Ко второй группе следует отнести конституции (уставы) субъектов Федерации, в которых доминирующее количество норм о правах и свободах помещено в главах с акцентом на взаимоотношения человека и власти: “Человек и власть”, “Человек, гражданин и государственная власть”. Это уставы Вологодской, Калужской, Магаданской, Новосибирской, Оренбургской, Орловской, Свердловской, Тюменской, Тамбовской, Тверской, Томской областей и Конституция Чувашской Республики. Специфика правового регулирования Конституции Чувашской Республики заключается в том, что в ней имеется раздел “Государство и личность”, дифференцированный на главы, одна из которых носит название “Основные права, свободы и обязанности граждан Чувашской Республики”.
И, наконец, к третьей группе отнесены конституции (уставы), в которых нормы о правах и свободах сгруппированы в главах с акцентом непосредственно на правовой статус: “Правовой статус личности”, “Статус человека и гражданина”, “Основы правового положения человека и гражданина в крае”. Это конституции республик Алтай и Дагестан, уставы Алтайского края, Воронежской, Рязанской и Саратовской областей.
В работе будут подвергнуты исследованию уставы 54 краев, областей и конституции 17 республик.
Таким образом, подводя итог вышеизложенному, можно сделать вывод о том, что термин «система» применительно к конституционным правам используется для того, чтобы подчеркнуть их многообразие и полноту, а также определенный порядок их распределения по группам. Количественный признак при этом не имеет значения.
Конституционные права, содержащиеся в конституциях и уставах субъектов Федерации, бывают двух уровней: федерально-конституционные, совпадающие с закрепленными в федеральной Конституции РФ 1993 года и уставно-конституционные, составляющие предмет закрепления только в конституциях (уставах) субъектов Федерации.
Учитывая критерий возможности представить конституционные права в виде системы, конституции и уставы субъектов Федерации можно разделить на две группы: имеющие систему и не имеющие.
В теории прав и свобод человека и гражданина существует множество классификаций прав, однако, не все они могут быть применимы в рамках данного научного труда. В работе права и свободы, закрепленные в конституциях и уставах субъектов Федерации, анализируются с учетом следующих разновидностей прав: а) конституционные и основные; б) частные и публичные; материальные и процессуальные; в) подлежащие ограничению и не подлежащие. Иногда в основу дифференциации прав на группы кладется определенный критерий: а) предмет правового регулирования, б) сферы деятельности человека; в) содержание правоотношений, возникающих в области взаимоотношений граждан с государственными органами; г) способ изменения; д) характер осуществления; е) форма осуществления; ж) характер обеспечения; з) время возникновения; и) наличие (отсутствие) дискретных глав о правах и свободах.
Основное отличие республик от краев и областей в правовом закреплении прав и свобод заключается в том, что конституции всех республик (за исключением Степного Уложения Калмыкии) имеют самостоятельные главы о них.
Субъекты Федерации, представляющие права и свободы в виде системы, в основном повторяют федеральную модель с небольшими отступлениями, которые правомерны лишь в части расширения прав и свобод по сравнению с содержащимися в Конституции РФ.

§4 Конституции и уставы субъектов Федерации о допустимых ограничениях прав и свобод.
В любом гражданском обществе неизбежно возникают ситуации, требующие ограничения тех или иных прав и свобод человека и гражданина. В этом аспекте уместно было бы задать вопрос, кто и когда вправе ограничивать права и свободы, какие права и свободы подлежат ограничению, и как надолго. Термин «ограничение используется для определения пределов свободы человека. В свое время И.А. Ильин писал: “ограничивая свободу каждого известными пределами, право обеспечивает ему зато беспрепятственное и спокойное пользование своими правами, то есть гарантирует ему свободу внутри этих пределов. Свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарил порядок, основанный на свободе”55.
В теории права правовое ограничение определяется как «правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать; это исключение определенных возможностей в деятельности лиц»56.
Анализ конституционных норм дает возможность выделить общие (философско-правовые) основания ограничения прав и свобод: 1) защита прав и свобод человека и гражданина (защита частных интересов); 2) защита интересов государства и общества (защита публичных интересов). Конституционное выражение философско-правовые основания ограничений прав и свобод находят в установлении общих целей ограничения прав и свобод (ч.3 ст.55), имеющих базовое значение для правового регулирования в целом57. Устанавливая основы ограничений, Конституция тем самым защищает человека, его права от произвольных действий со стороны государства, поскольку ограничивает государственную власть в возможности посягать на права и свободы личности. Как справедливо отмечает В.Т. Кабышев «…главный смысл учреждения конституций и состоял в том, чтобы гарантировать человеку защиту от произвола государственной власти»58. «Поэтому конституционные основы ограничений прав и свобод являются ограничением полномочий в первую очередь законодательной власти»59.
Ограничения допускаются в вышеперечисленных целях, являются необходимым условием качественной деятельности правоохранительных органов. К таким законам на федеральном уровне относятся закон об органах Федеральной службы безопасности, о внутренних войсках МВД, о милиции, об оперативно-розыскной деятельности, о государственной охране.
Субъекты Федерации не вправе самостоятельно своими законами устанавливать дополнительные ограничения, если в федеральном правовом акте не зафиксировано подобное делегирование полномочий.
Правовые ограничения, установленные конституциями и уставами субъектов Федерации, различны. Это предполагает дифференцированный подход к ним с тем, чтобы наиболее полно познать свойства и характерные черты существующего многообразия ограничивающих средств.
В зависимости от языковых средств формулирования в законодательстве правовые ограничения бывают прямые и косвенные. Для прямых характерно использование таких оборотов, как “запрещено”, “не вправе”, “обязан”. Ими являются ч.3 ст.10 Устава Ростовской области: “органы государственной власти, органы местного самоуправления области и их должностные лица не вправе ограничивать или отменять права и свободы человека и гражданина, гарантированные Конституцией РФ, а также изменять или отменять обязанности, вытекающие из гражданства РФ”, пп. 3, 4 ст.20 Устава Приморского края: “Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, половой, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Любая деятельность, направленная на попрание и ущемление прав и свобод человека и гражданина, не допускается…”, п. 2 ст. 87 Устава Курской области, п. 2 ст.15 Устава Московской области, п.1 ст.13 Устава Читинской области, ч.1 ст. 44 Устава Тверской области и т.п..
Косвенные характерны в основном для управомочивающих норм, где правовые ограничения как бы дополняют их, создают условия для более законного и справедливого воплощения их в жизнь. Они используются со словами “за исключением”, “кроме”, “с условием”. Примером косвенных ограничений может быть ч.1 ст.11 Устава Ростовской области: “Акты органов государственной власти и органов самоуправления, ограничивающие конституционные права и свободы граждан, не имеют юридической силы, кроме случаев, прямо предусмотренных федеральными законами”.
В зависимости от природы прав и свобод ограничения подразделяются на два основных вида: ограничения личных (гражданских) и политических прав и ограничения экономических, социальных и культурных прав. Примером первых являются, в частности, ограничения свободы, передвижения; примером вторых – ограничения в осуществлении права собственности. Однако следует помнить, что среди прав есть такие, которые вообще не должны ограничиваться. В зависимости от времени действия ограничения можно подразделить на постоянные, которые установлены конституцией (уставом) субъектов РФ и законами, и временные, которые должны быть прямо обозначены в акте о чрезвычайном положении. Временные ограничения вводятся в условиях чрезвычайного положения ради быстрейшего наведения порядка. В этом случае дополнительные ограничения прав и свобод личности являются как бы юридической основой для расширения полномочий органов государственной власти в целях получения большей маневренности и большего простора для оперативного, оптимального выхода из создавшейся ситуации.
Кроме того, важно отличать конституционно-допустимые ограничения от конституционно-недопустимых. Конституционно-недопустимыми, например, являются обозначенные в республиках Башкортостан, Удмуртия, Дагестан, Коми, Северная Осетия (Алания) нормы-ограничения, которые противоречат федеральной Конституции, поскольку допускают возможность ограничения прав и свобод на основании законов своих республик.
Конституции и уставы субъектов Федерации по-разному, с большей или меньшей оригинальностью воспроизводят нормы об ограничении прав и свобод. Учитывая критерий формы, следует выделить еще два критерия для классификации:1) по возможности ограничения: а) нормы-ограничения и б) нормы-запреты ограничений; 2) по направленности ограничений: а) ограничения в связи с введением чрезвычайного положения и б) другие ограничения.
Целесообразность выделения первого основания обусловлена наличием в конституциях и уставах норм, допускающих в определенных случаях ограничивать права и свободы человека и гражданина. По своей структуре они отличаются от других заметной простотой и легкостью восприятия: “Ограничения прав и свобод жителей допускаются лишь в случаях, прямо предусмотренных Конституцией РФ и федеральными законами”60. Кроме перечисленных норм, разрешающих в определенных случаях ограничивать те или иные права и свободы человека и гражданина, в основных законах субъектов Федерации встречаются нормы, запрещающие в императивной форме или при определенных обстоятельствах ограничивать права и свободы. К ним следует отнести уставы Астраханской (п.2 ст.68), Воронежской (п.2 ст.2) областей: “Органы государственной власти не могут принимать правовые нормативные акты, ограничивающие или умаляющие права и свободы человека и гражданина, установленные Конституцией РФ”, уставы Ростовской (ч.3 ст.10 и ч.1 ст.11), Нижегородской (п.1 ст.7 и п.4 ст.9) областей: “На областной референдум не могут быть вынесены вопросы, ограничивающие права и свободы человека и гражданина, касающиеся налогов бюджета, иных финансовых проблем, а также определяющие срочные меры по обеспечению общественного порядка, здоровья и безопасности населения в связи с возникновением эпидемий, эпизоотий, стихийных бедствий”. Законодатель Читинской области провозглашает, “права, свободы и обязанности человека и гражданина, закрепленные Конституцией Российской Федерации, действуют на территории области без каких-либо ограничений (ст.2 Устава Читинской области).
Специфика правового закрепления ограничений прав и свобод человека и гражданина конституциями и уставами субъектов Федерации такова, что все вышеназванные предписания являются одновременно гарантиями. Причем формулировка их воспроизведения нисколько не умаляет одних и не возвеличивает другие. Основанием для такого вывода служит все та же ст. 55, ее ч.1 Конституции РФ, спроецированная на конституции и уставы субъектов Федерации.
Особо необходимо отметить не получившую широкого применения норму- запрет ограничений прав и свобод человека и гражданина, запрещающую осуществлять на территории Саратовской области тайный политический сыск, цензуру, создавать внесудебные органы и другие органы, чья деятельность направлена на попрание и ущемление прав и свобод человека и гражданина (ч.3 ст. 17 Устава Саратовской области). Аналогичная норма получила закрепление в п. 5 ст. 18 Устава Новосибирской области.
Одним из самых распространенных случаев ограничения прав и свобод человека и гражданина является введение чрезвычайного положения. Введение чрезвычайного положения предусмотрено федеральной Конституцией и некоторыми Основными законами субъектов Федерации. Чрезвычайное положение на всей территории РФ или в ее отдельных местностях вводится указом Президента Российской Федерации с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации (п.1 ст.4 Закона “О чрезвычайном положении” от 30 мая 2001 г.61).
Самостоятельные положения о введении чрезвычайного положения воспроизведены в конституциях республик Алтай (ст.67), Башкортостан (ст.68), Бурятия (ст.54), Дагестан (ст.54), Кабардино-Балкарской (ст.63-4), Карачаево-Черкесской республик (ст.53), Коми (ст.46), Марий Эл (ст.56), Северная Осетия (ст.56), Тыва (ст.2), Удмуртской Республики (ст.56), Хакасия (ст.52), уставах Амурской (ст.88), Воронежской (ст. 60), Курганской (ст. 133), Саратовской (ст.104), Тамбовской (ст. 91) и Томской (ст. 113) областей. Общими для большинства из них являются дозволения ограничивать права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией РФ и Федеральным Законом РФ “О чрезвычайном положении”. Не являются редкостью для законодателей субъектов Федерации закрепление положений об установлении ограничений прав и свобод на основании собственных законов.
Так, в ч.3 ст.29 Конституции Республики Дагестан, ч.4 ст.37 Конституции Республики Тыва предусматривается возможность ограничения свободы мысли, слова, убеждений на основании закона республики в целях охраны частной жизни, личной, семейной, профессиональной, коммерческой или государственной тайны, общественной морали, а также свободы совести. В конституциях указанных республик предусматривается также ограничение совести и информации, которые, согласно Конституции РФ 1993 года (п.3 ст.56), ограничению не подлежат вообще.
Неадекватность закрепления норм об ограничении прав и свобод человека и гражданина в связи с введением чрезвычайного положения в Уставе Курганской области заключается в допустимости возложения на граждан и юридических лиц дополнительных обязанностей (ч.1 ст.133 Устава Курганской области). На наш взгляд, дополнительные обязанности могут быть предусмотрены лишь федеральным законом, а не правовым актом субъекта. Так, например, в исключительных случаях, связанных с необходимостью проведения и обеспечения аварийно-спасательных и других неотложных работ, осуществляется мобилизация трудоспособного населения и привлечение транспортных средств граждан для проведения указанных работ при обязательном соблюдении требований охраны труда (пп. “е”п.2 ст.13 Закона “О чрезвычайном положении”).
Специфика норм уставов Амурской и Томской областей, являющихся предметом нашего рассмотрения состоит в акцентировании внимания на сохранении и действии всех норм, определяющих правовой статус граждан и других лиц, за исключением ограничений, которые могут быть установлены указом Президента РФ по введению чрезвычайного положения в области.
По критерию правовой основы введения чрезвычайного положения нормы, содержащиеся в конституциях республик, условно можно подразделить на три группы:
1.Положения, предусматривающие возможность введения чрезвычайного положения на территории республики на основании федерального конституционного закона62;
2.Положения, предусматривающие возможность введения чрезвычайного положения на территории республики на основании федерального конституционного закона и закона республики63;
3.Положения, предусматривающие возможность введения чрезвычайного положения на территории основного закона республики. Причем ограничения прав и свобод человека и гражданина в условиях чрезвычайного положения могут устанавливаться на основании законодательства этих республик (все перечисленные республики64 и п.1 ст.54 Конституции Республики Бурятия). Абсолютно ясно, что нормы, выделенные нами в третью группу, противоречат Конституции Российской Федерации, ее ст.56, в первую очередь.
К нормам, допускающим ограничение прав и свобод человека и гражданина не в связи с введением чрезвычайного положения следует отнести ст. 115 Устава Белгородской области, п. 3 ст. 46 Устава Астраханской области и другие из параграфов о социальных, экономических и политических прав и свобод, которые мы уже называли.
Другим основанием ограничения прав и свобод человека и гражданина является введение военного положения (Федеральный конституционный закон «О военном положении» от 30 января 2002 г.)65.
Подводя итоги вышесказанному, следует еще раз отметить, что конституционное выражение философско-правовые основания ограничений прав и свобод находят в установлении общих целей ограничения прав и свобод (ч.3 ст.55). Часть 3 ст.55 Конституции является общей формулой установления ограничений на всей территории Российской Федерации. Субъекты Федерации вправе самостоятельно своими законами вводить ограничения, если в федеральном правовом акте будет зафиксировано подобное делегирование полномочий.
Правовые ограничения, установленные конституциями и уставами субъектов Федерации, различны. Это предполагает дифференцированный подход к ним с тем, чтобы наиболее полно познать свойства и характерные черты существующего многообразия ограничивающих средств.
В зависимости от языковых средств формулирования в законодательстве правовые ограничения бывают прямые и косвенные. В зависимости от природы прав и свобод ограничения подразделяются на два основных вида: ограничения личных (гражданских) и политических прав и ограничения экономических, социальных и культурных прав. В зависимости от времени действия ограничения можно подразделить на постоянные, которые установлены конституцией (уставом) субъектов РФ и законами, и временные, которые должны быть прямо обозначены в акте о чрезвычайном положении.
Кроме того, важно отличать конституционно-допустимые ограничения от конституционно-недопустимых.. Конституционно-недопустимыми, например, являются обозначенные в республиках Башкортостан, Удмуртия, Дагестан, Коми, Северная Осетия (Алания) нормы-ограничения, которые противоречат федеральной Конституции, поскольку допускают возможность ограничения прав и свобод на основании законов своих республик. Учитывая критерий формы, ограничения представлены в виде: норм-ограничений и норм-запретов ограничений. По направленности: ограничения в связи с введением чрезвычайного положения и другие ограничения.
Не являются редкостью для законодателей субъектов Федерации закрепление положений об установлении ограничений прав и свобод на основании собственных законов (ч.3 ст.29 Конституции Республики Дагестан, ч.4 ст.37 Конституции Республики Тыва). В них предусматривается ограничение совести и информации, которые, согласно Конституции РФ 1993 года (п.3 ст.56), ограничению не подлежат вообще.
По критерию правовой основы введения чрезвычайного положения на основе анализа конституций и уставов, можно выделить: положения, предусматривающие возможность введения чрезвычайного положения на территории республики на основании федерального конституционного закона, федерального конституционного закона и закона республики, либо только закона самой республики.
Удачное решение, на наш взгляд, на случай фиксации неправомерных ограничений нашел законодатель Кировской области. Пункт 3 ст.6 Устава гарантирует соблюдение прав и свобод человека и гражданина в полном объеме в случае неправомерного их ограничения федеральными и областными органами государственной власти. Ни федеральная Конституция и федеральные законы, ни конституции (уставы) субъектов Федерации таких конструктивных предписаний не предусматривают.

ГЛАВА 2. Конституции и уставы субъектов Российской Федерации о системе и содержании прав и свобод человека и гражданина

§1 Личные (гражданские) права и свободы
Личные права определяют свободу человека в сфере личной жизни, его юридическую защищенность от какого–либо незаконного вмешательства. К личным правам следует относить: право на жизнь, достоинство, право на свободу и личную неприкосновенность, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, право определять и указывать национальную принадлежность, право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества, право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, свобода совести, свобода вероисповедания, свобода мысли и слова.
Следует иметь ввиду, что не всегда при классификации то или иное право может быть безоговорочно отнесено именно к данной категории. Любое разделение прав на категории, в какой–то мере, условно. Так, свобода совести, вероисповедания, мысли и слова в определенных случаях могут быть отнесены к политическим правам66. Основное отличие политических прав от личных заключается в том, что личные права принадлежат каждому человеку, а большая часть политических прав и свобод принадлежит только гражданам государства. «Только личные права ограждают от незаконного вмешательства ту сферу жизни человека, которая регулируется не только и не столько правом, сколько иными социальными регуляторами – нормами морали, обычаями, традициями, правилами приличия, гостеприимства»67.
Целью всех обозначенных выше личных прав является возможность юридически оградить и защитить человека как высшую социальную ценность, сферу его личной свободы и личной жизни от любых посягательств. Своеобразие их состоит в том, что они очерчивают границы свободы человека через систему запретов любых действий государственных органов, общественных организаций, других лиц, которые были бы посягательством, незаконным вторжением в жизнь человека, ущемляли его честь и достоинство, препятствовали осуществлению законных интересов.
Самым естественным и неотъемлемым правом человека является право на жизнь. Без обеспечения права на жизнь нельзя говорить о любых других правах и свободах. Всеобщая декларация прав человека68 (ст.3) и Пакт о гражданских и политических правах69 (ст.6) закрепляют это право в качестве важнейшего.
Конституция РФ гласит:1) «Каждый имеет право на жизнь. 2) Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей».
Специфика закрепления уставами краев, областей личных прав и свобод такова, что лишь Устав Курганской области (ст.27) закрепляет норму, практически тождественную конституционной. «Каждый имеет право на жизнь. Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления».
Другие уставы не имеют ни подобных, ни аналогичных норм, не провозглашают и в то же время не отрицают существования права на жизнь и смежных с ним личных прав. Другое дело конституции республик. Так, конституции республик Башкортостан (ст.26), Бурятии (ст.18), Дагестана (ст.24), Ингушетии (ст.24), Кабардино-Балкарии (ст.31), Карачаево-Черкессии (ст.17), Коми (ст.21), Марий Эл (ст.20), Мордовии (ст.19), Удмуртии (ст.20), Хакасии (ст.16) (всего одиннадцать) содержат аналогичные либо тождественные нормы. Из названных имеет расхождения с Конституции РФ ч.2 ст.26 Конституции Республики Башкортостан: «Смертная казнь впредь до её отмены может применяться в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни и только по приговору суда», как не содержащая формулировку “в соответствии с федеральным законом”.
Следующим личным правом является право на свободу совести и свободу вероисповедания. Эти права мы относим к личным постольку, поскольку они принадлежат человеку от рождения и не зависят от принадлежности человека к конкретному государству.
Конституция 1993 года предусматривает, что каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять, религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними» (ст.23).
Свободу совести и свободу вероисповедания считают близкими, но самостоятельными понятиями. Свобода совести имеет как бы два аспекта. Один — это свобода морально-этических воззрений человека. Отсюда распространенные представления о порядочности и совестливости человека. Есть некий идеал, эталон, с которым можно соизмерять каждую личность. Другой аспект свободы совести — это как раз и есть внутренняя (духовная) возможность личности выбирать себе подобный идеал и поклоняться ему. Свобода вероисповедания представляет собой возможность верить в существование такого идеала не в виде необычного (божественного) существа. Поскольку подобному существу принадлежат все самые лучшие качества — это сближает, а то и идентифицирует свободу вероисповедания со свободой совести70.
На сегодняшнем этапе в России действует новый Федеральный закон от 26 сентября 1997 года «О свободе совести и религиозных объединениях»71. Этот закон не проводит каких — либо различий между свободой совести и свободой вероисповедания, но они используются в виде обобщенного понятия. Причем надо отметить, что в Законе предусмотрено одно право, охватывающее обе данные свободы: ст. 3 именуется «Право на свободу совести и свободу вероисповедания».
Конституции (уставы) субъектов Федерации имеют свою специфику в закреплении анализируемых прав.
Оригинальность закрепления свободы совести в Конституции Чувашской Республики (ст.46) и Конституции Республики Дагестан (ст.30) заключается в том, что конституции этих республик в отличие от федеральной Конституции и конституций других республик под свободой совести понимают право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду.
В ряде субъектов Федерации имеются нормы, провозглашающие как свободу совести, так и свободу вероисповедания72, только свободу вероисповедания73, либо свободу совести (конституции республик Дагестан (ст.30) и Чувашии (ст.46).
Специфика правового регулирования обсуждаемого права Конституцией Республики Саха (Якутия) заключается в том, что в ней провозглашается не только свобода совести и вероисповедания, но и свобода убеждений, свобода слова, информационного обмена. Однако большинство конституций закрепляют норму о свободе совести и вероисповедания, тождественную федеральной.
Научный интерес представляет ст.34 Конституции Республики Алтай. В ней провозглашается свобода совести и вероисповедания, под которыми понимается право свободно исповедовать любую религию, в основе которой нет идей человеконенавистничества, национальной и религиозной розни.
Следующими анализируемыми личными правами будут право определения национальной принадлежности и право на пользование родным языком.
Статья 26 Конституции России гласит: «1) Каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность. Никто не может быть принужден к определению своей национальной принадлежности. 2) Каждый имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества».
На федеральном уровне нормы, регулирующие правовой статус языков, закреплены в следующих нормативных правовых актах: Законе РСФСР от 25 октября 1991 г. «О языках народов Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 24 июля 1998 г.)74; Федеральном законе «О национально – культурной автономии» от 17 июня 1996 г.75; Федеральном законе «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 30 апреля 1999 г.76; Федеральном законе « Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» от 20 июля 2000 г.77; Указе Президента Российской Федерации «О Совете по русскому языку при Президенте Российской Федерации» от 7 декабря 1995 г.78; Постановлении Правительства Российской Федерации об утверждении федеральной целевой программы «Русский язык» от 23 июля 1996 г.79; Постановлении Правительства Российской Федерации «О Совете по русскому языку при Правительстве Российской Федерации» от 31 декабря 1997 г.80. Законодательство субъектов Федерации состоит из законов «О языках» и иных нормативных правовых актов.
В развитие положений, сформулированных в федеральной Конституции и федеральных законах Указом Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г № 1300 (в редакции Указа Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. №24)81 утверждена Концепция национальной безопасности Российской Федерации. В Концепции сформулированы важнейшие направления государственной политики Российской Федерации. Кроме того Указом Президента от 3 июня 1996 года №803 утверждена Концепция региональной политики82, имеющая непосредственное отношение к урегулированию обсуждаемых отношений. Национальной проблеме уделяет внимание ни одно поколение ученых. В свое время Н.А. Бердяев, подчеркивая, что национальность есть положительная ценность, обогащающая жизнь человечества, вместе с тем раскрывал подлинную суть национализма, которое представляет собой «злое, эгоистическое самоутверждение и презрение и даже ненависть к другим народам», является «источником войн», создает «атмосферу войны»83.
Положение ст.19 Конституции требуется рассматривать в неразрывном единстве с предписанием ст.26 Конституции РФ, т. к. текст ст.26 является конкретизирующим по отношению к ст.19 Конституции, трактуемой как общая норма по отношению к частной. Путем закрепления этого права Конституция провозглашает свободу в области национальных отношений для своих граждан. Для того чтобы понять отношение современного регионального законодателя к национальной проблеме, необходимо проанализировать конституции республик, уставы краев, областей на предмет выяснения сути в них дискретных норм относительно права самостоятельно определять национальную принадлежность и права пользоваться родным языком. Норма с таким содержанием имеется на более высоком федеральном уровне: в тексте ст.26 Конституции РФ. Субъекты Федерации по-разному подходят к вопросу о необходимости правового регулирования национальной принадлежности и родного языка.
На уровне конституций республик положения ст.26 Конституции РФ нашли закрепление в конституциях большинства республик (двенадцати): Алтай (ст.35-36), Башкортостана (ст.35), Бурятии (ст.24), Дагестана (ст.31), Ингушетии (ст.34), Кабардино-Балкарской (ст.37), Карачаево-Черкесской (ст.23), Коми (ст.27), Удмуртской республик (ст.26), Мордовии (ст.25), Северной Осетии-Алании (ст.26), Хакасии (ст.22).
Специфика правового регулирования Конституции Республики Алтай по обсуждаемому вопросу заключается в наличии очень важных гарантий изложенной нормы. Дело в том, что 1) оскорбление национального достоинства преследуется по закону (ч.2 ст.35), 2) запрещается ограничение прав и свобод граждан по признаку не владения государственным языком (ч.2 ст.36).
В конституции всех вышеназванных республик включена норма о государственных языках. Государственными языками в них являются язык или языки своей республики и обязательно русский.
Помимо термина «государственный язык» в законодательстве субъектов Федерации используется термин «официальный язык». Возникает проблема разграничения названных понятий. Возможны два пути ее разрешения. Либо

понятия «государственный язык» и «официальный язык» синонимичны84, либо эти понятия рассматриваются не как синонимы. Подобной точки зрения придерживаются Ю.В. Трушкова и Л.Л. Аюпова, которые справедливо полагают, что «государственный язык» и «официальный язык» не тождественны в условиях Российской Федерации, ибо принципы ее национально – территориального устройства весьма специфичны85. Поэтому термин «официальный язык» используется Л.Л. Аюповой применительно к языковой ситуации в республиках Российской Федерации. Она считает, что официальный язык – это не язык государства в целом, а язык компактно проживающих этносов внутри полиэтнического социума.
Примером сочетания государственного и официального языков служит Республика Саха (Якутия). Закон этой республики «О языках» наделяет язык саха и русский язык статусом государственных языков, в то же время эвенкийский, эвенский, долганский, чукотский, юкагирский языки признаются местными официальными языками в местах проживания этих народов и используются наравне с государственными языками (ст.6 Закона)86.
Помимо этих понятий в законодательстве употребляются термины «национальный язык», «родной язык», «язык общения». В то время как государственный язык является атрибутом правового положения государства (Российской Федерации или республик в ее составе), национальный (родной) язык связан с правовым положением тех народов, которые не имеют собственного территориального деления, например, кеты, орочи, тофалары, удэгейцы и т.д.87
Оригинальной представляется статья о языках в Конституции Карачаево-Черкесской Республики. Конституция этой Республики различает государственные языки и язык межнационального общения и официального делопроизводства. Государственными языками в Карачаево-Черкесской Республике являются абазинский, карачаевский, ногайский, русский и черкесский (п.1 ст.11). Языком межнационального общения и официального делопроизводства является русский язык.
Определённое противоречие обнаруживается при правовом регулировании правового статуса языка. Так, правовой статус языков в Республике Башкортостан определяется законом этой республики (ч.2 ст.36), а правовой статус государственных языков в Карачаево-Черкесской Республике устанавливается федеральными и республиканскими законами (п.3 ст.11).
Анализируя тексты уставов краев и областей, мы видим совершенно иной подход законодателя к рассматриваемой проблеме.
В подавляющем большинстве уставов краев, областей речь не идет о национальном языке. И лишь в некоторых из них упоминается о родном русском языке (ст.22 Устава Ставропольского края), либо говорится о свободном изучении, использовании и сохранении родного языка коренных народов (нерусских, но россиян) и национальных меньшинств (ст.25 Устава Кемеровской области).
Переходя к рассмотрению следующего личного права человека и гражданина, вероятнее всего даже не праву, а к черте, имманентно присущему качеству человека и гражданина — достоинству, следует сказать, что оно достигается развитием личности, осознающей свою свободу, равенство и защищенность. Ведь известно, что личностью не рождаются – личностью становятся. Достоинство превращает человека из объекта воздействия в активного субъекта правового государства.
Право на честь, достоинство и деловую репутацию — право на самооценку и социально значимую оценку моральных, деловых и иных черт и свойств личности.
Под достоинством понимается самооценка личности, осознание ею своих личных качеств, способностей мировоззрения, выполненного долга и своего общественного значения88. Самооценка должна основываться на социально значимых критериях оценки моральных и иных качеств личности. Достоинство определяет субъективную оценку личности.
Специфика закрепления положений о достоинстве в Конституции Республики Дагестан заключается в том, что оно сформулировано в качестве принципа: «Достоинство личности, её свободное развитие, уважение закона и прав других людей являются основой общественного порядка и социального мира» (ч.2 ст.17).
Конституция Республики Алтай излагает 2-ую часть нормы, сформулированной в ст.21 Конституции РФ, выходя, однако, за пределы предоставленной федеральной Конституцией полномочий. В этой республике «ни один человек не может быть без его добровольного согласия подвергнут медицинским, научным, военным или иным опытам и процедурам иначе как по основаниям и в порядке, предусмотренном федеральным законом» (ч.4 ст.29). Анализируя эту статью, можно сделать вывод о гипотетическом праве законодателя (путь даже федерального) предусмотреть возможность подвергнуть человека без его добровольного согласия медицинским, научным, военным или иным опытам.
Норм об охране достоинства личности в уставах краев, областей не так много. Структура имеющихся соответствует структуре конституционных норм, с той лишь разницей, что региональный законодатель при формулировании норм о достоинстве личности предпочитает использовать не способ прямого закрепления и способ запретов одновременно, а один из них, либо положение об охране достоинства является составной частью многогранной нормы о признании и гарантировании прав и свобод человека и гражданина. В качестве примера последней конструкции описанной нормы следует назвать ст.13 Устава Хабаровского края. В Уставе Курганской области данное право оговаривается через установление специальных запретов: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».
Право на неприкосновенность личности представлено в Конституции РФ 1993г. двумя нормами: правом на свободу и личную неприкосновенность, а также правом на неприкосновенность частной жизни. Личная неприкосновенность и неприкосновенность частной жизни, как мы уже говорили, являются нематериальными благами и поэтому подлежат особой гражданско-правовой, наряду с конституционно-правовой, защите. При нарушении этих личных неимущественным прав, также как и при покушении на другие нематериальные блага, пострадавшее лицо вправе требовать компенсации причинённого морального вреда.
Право на личную неприкосновенность означает невозможность принуждения лица к совершению каких-либо нежелательных для него действий под воздействием физической силы или психических угроз, подвергать его истязаниям, обыску или наносить вред здоровью. Человек вправе самостоятельно определять свою жизненную позицию выбранным путём.
Согласно Конституции России: 1) «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. 2) Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускается только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов».
Почти все республики89 включили в свои конституции нормы, тождественные процитированной. Ряд из них обладает своей спецификой.
Несоответствие нормы, закрепленной в Конституции Чувашской Республики федеральной, заключается в том, что аресту человек может быть подвергнут с санкции прокурора, что прямо противоречит ч.2 ст.22 Конституции РФ. Более 48 часов, — до 5 суток — до судебного решения лицо может быть подвергнуто задержанию в Кабардино-Балкарской Республике (п.2 ст.33 Конституции). Максимальный срок задержания не указан в Конституции Республики Хакасия, однако, формулировка «арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются по судебному решению или случаях, установленных федеральным законом (ст.18) позволяет говорить о нём вполне конкретно – «не более 48 часов» (согласно ст.22 Конституции РФ).
Однако, самую вопиющую по причине несоответствия Конституции РФ норму, содержит Конституция Республики Тыва. В ст.36 Конституции в Республике Тыва допускается установление правовых оснований ареста, задержания, возможного насилия, другого жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения и наказания», как будто можно найти основания для попирания человеческого достоинства.
Особенность правового регулирования уставов краёв, областей заключается в том, что норма, аналогичная конституционной (ст.22) воспроизведена лишь в ст.29 Устава Курганской области.
Специфика закрепления норм о личной неприкосновенности в Уставе Новосибирской области состоит в признании личной неприкосновенности одной из высших социальных ценностей.
Законодатели иных краёв, областей отстранились от необходимости закрепления права о личной неприкосновенности, оставив тем самым правовой вакуум, незаполненный даже нормами о неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайне, записью о которых также не стали обременять себя составители региональных основных законов.
Положение о неприкосновенности частной жизни закреплено в ст.23 Конституции РФ 1993г. и ряде конституций республик (Алтай (ст.31), Башкортостан (ст.29), Бурятия (ст.21), Ингушетия (ст.26), Кабардино-Балкарская (ст.34), Карачаево-Черкесская (ст.20), Чувашская (ст.50), Удмуртская (ст.23) республики, Мордовия (ст.22), Северная Осетия-Алания (ст.23), Тыва (ст.35), Хакасия (ст.19). Анализ названных норм позволил выявить ещё одно превышение региональным законодателем своих полномочий и, соответственно, нарушение федеральной Конституции. Речь идёт о Республике Башкортостан. Согласно ст.29 Конституции Республики Башкортостан ограничение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается не только в судебном порядке, как предписывает федеральная Конституция, но и на основании закона Республики Башкортостан.
Институт неприкосновенности частной жизни, как мы уже говорили, включает множество гарантий (например, пп.1,2 ст.24 Конституции РФ, тождественные ей ст.31 Устава Курганской области, ч.3 ст.35 Конституции Республики Тыва, п.2 ст.21 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ч.2-3 ст.26 Конституции Республики Дагестан, ч.3-4 ст.31 Конституции Республики Алтай. В федеральной Конституции, названном Уставе и конституциях республик запрещается сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия. Однако законом Республики Тыва установлены случаи сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия (ч.3 ст.35). Данная норма эта противоречит п.1 ст.24 Конституции Российской Федерации.
Подводя итоги вышесказанному, следует отметить, что удельный вес личных прав в правовом регулировании субъектами Федерации прав и свобод человека и гражданина незначительный. Имеющиеся личные права в основном представляют собой компиляцию положений, изложенных в федеральной Конституции. Хотя наличие федерального регулирования, как мы уже выяснили, не исключает права субъектам Федерации осуществлять активную правотворческую работу.
Здесь необходимо обратить внимание на правильность отмеченного подхода. Личные права в значительно меньшей степени, чем социальные, экономические и культурные подлежат корректировке с учетом территориальных особенностей отдельно взятого субъекта Федерации. Они являются первоосновой правового статуса человека и гражданина, большинство из них носит абсолютный характер, т.е. являются не только неотъемлемыми, но и не подлежащими ограничению.
Поэтому верно, на наш взгляд, поступают те субъекты, которые закрепляют в своих конституциях и уставах личные права в объеме положений федеральной Конституции, не изменяя их и тем более не вводя каких-либо ограничений.
Отрицательной правовой оценки заслуживают положения основных законов субъектов Федерации, ограничивающие права и свободы, закрепленные в федеральных правовых актах. Такие нормы должны быть приведены в соответствие с федеральными предписаниями.

§2 Политические права и права местного самоуправления
Среди основных фундаментальных прав человека пристального внимания и изучения заслуживают политические права и свободы человека и гражданина. Они наиболее тесно связаны с государственной принадлежностью лица и дают возможность индивиду участвовать в общественной и политической жизни страны. В собственном смысле слова «политические права отражают возможность участвовать в политической жизни и осуществлении государственной власти»90.
В отличие от основных личных прав и свобод, которые по своей природе неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения как человеку, политические права и свободы связаны с обладанием гражданством государства. Это различие отражает Конституция, адресуя личные права каждому, политические – гражданам.91
К числу данной категории прав относятся: право на объединение, право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование, право участвовать в управлении делами государства, право избирать и быть избранными, право на равный доступ к государственной службе, право участвовать в отправлении правосудия и право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления. Только граждане Российской Федерации могут обладать политическими правами в полном объеме. Иными словами, политические права обеспечивают более высокий правовой статус гражданина, качественно отличающийся от правового статуса лиц без гражданства и иностранных граждан.
Политическое право граждан на объединение, формулируемое в различных аспектах в конституциях (уставах) краев и областей, прочно связывает деятельность общественных объединений с политическим, идеологическим многообразием и многопартийностью.
Законодатель, закрепляющий в качестве единой сентенции идеологическое и политическое многообразие, наглядно демонстрирует имманентно присущие связанность личных и политических прав человека и гражданина, зависимость друг от друга, а так же ориентирует на человека в качестве исходной отправной точки всех прав и свобод.
В п.1 ст.7 Устава Пермской области закреплена норма, гарантирующая идеологическое и политической многообразие, свободу объединений и многопартийность, равенство общественных объединений и политических партий перед законом. Аналогичные нормы имеются в 20 субъектах Федерации92.
Статья 30 Конституции Российской Федерации гласит: 1) «Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется. 2) Никто не может быть принужден к вступлению в какое – либо объединение или пребыванию в нем».
Согласно ст. 7 Федерального закона «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995г. с изменениями и дополнениями от 19 июля 1998 г.93 общественные объединения могут создаваться в следующих организационно–правовых формах: общественная организация, общественное движение, общественный фонд, общественное учреждение, орган общественной самодеятельности.
Отдельно регламентируется право на создание профсоюзов, функция которых в отношении субъектов этого права определена конституционно: «для защиты своих интересов». Такая формулировка позволяет профсоюзам практически преследовать любые цели в том числе и политические. В настоящее время права профсоюзов регламентируются Федеральным законом «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» от 8 декабря 1995 г.94. Сам спектр объединений в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации довольно объемен:
1)это объединение в профессиональные союзы95; 2)объединение в общественные объединения96; 3)объединение в религиозные объединения97; 4)объединение в политические объединения98; 5)объединение в общественные организации, способствующие развитию политической активности и самостоятельности99; 6)объединение в массовые движения (ч.4 ст. 13 Конституции Республики Саха (Якутия); 7)объединение в политические партии (организации) (Саха (Якутия) (ч.4 ст.13), Ингушетия (ст.12), Тыва (ст.40).
Наряду с понятием «объединение» в значении религиозного сообщества используется термин «религиозной конфессии» (уставы Кемеровской (п.2 ст.22), Оренбургской (ст.105), Челябинской (ст.107) областей). В пяти уставах (Кемеровской (п.2 ст.22), Челябинской (п.5 ст.2), Пермской (ст.8), Белгородской (п.2 ст.5), Омской (п.1 ст.11) областей сказано, что никакая религиозная конфессия не может быть признана в качестве обязательной или имеющей преимущества перед другими.
Для республик характерна следующая формулировка: «Ни одна идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (конституции республик Тыва, Северная Осетия-Алания, Кабардино-Балкарская Республика, Марий Эл, Бурятия, Карачаево-Черкесская Республика, Коми, Хакасия, Удмуртия). В Карачаево–Черкесской Республике в качестве государственной или обязательной не может устанавливаться не только какая-либо идеология, но и религия.
В Уставах Пермской (ст.28) и Кемеровской (п.3 ст.22) областей вслед за Конституцией РФ (ст.14) обращено внимание субъекта права на светский характер государственной деятельности. Такая характеристика означает, что государство и религиозные объединения отделены друг от друга100. В п.2 ст.22 Устава Кемеровской области установлен запрет относительно помощи со стороны органов государственной власти и местного самоуправления любой религиозной конфессии.
Конституционная норма о равенстве общественных объединений перед законом закреплена в некоторых (шести) уставах областей101 и 12 конституциях республик102. При этом в императивной форме установлен запрет, подобный федеральному (Конституции Российской Федерации 1993г. и п.1 ст.9 Закона «О политических партиях» от 11 июля 2001 года103), деятельности партий и общественных объединений, нарушающих права и свободы граждан, общественную безопасность и правопорядок, призывающих к насилию, различающих расовую, национальную, религиозную и иную нетерпимость (п.3 ст.26 Устава Кемеровской области), либо цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя РФ (п.3 ст.24 Устава Рязанской области) и нарушение целостности республики, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (конституции Кабардино–Балкарской (п.4 ст.12), Карачаево–Черкесской (п.4 ст.8), Удмуртской республик (п.4 ст.14), Коми (ч.4 ст.6), Алтай (ч.4 ст.17), Мордовия (п.4 ст.12), Бурятия (п.3 ст.7), Марий Эл (п.5 ст.12), Хакасия (ч.3 ст.11), Тыва (ч.2 ст.10), Северная Осетия–Алания (п.4 ст.12), Башкортостан (ч.4 ст.13), либо «цели и задачи которых направлены на насильственное изменение Устава Пермской области, государственного строя РФ, нарушение прав и свобод человека и гражданина, общественной безопасности и правопорядка, разжигание расовой, национальной, религиозной розни, создание вооруженных формирований» (п.3 ст.7 Устава Пермской области). Специфика правового регулирования Конституции Республики Ингушетия, в смысле сказанного, проявляется в установлении запрета относительно пропаганды войны, терроризма.
Весьма универсальным и наиболее демократичным является законоположение п.2 ст.26 Устава Кемеровской области, устанавливающее, что всякое вмешательство, способное ограничить законные права партий, профсоюзов, общественных и иных объединений или воспрепятствовать осуществлению их деятельности, не допускается. А специфика Устава Алтайского края заключается в том, что в нем акцентируется внимание на целях и задачах деятельности политических партий. В нем сказано следующее: «Партии и иные общественные объединения могут содействовать формированию политического сознания и активности жителей края, разработке программ социально–экономического, культурного и политического развития края, участвовать в формировании и обеспечении деятельности органов государственной власти края и органов местного самоуправления» (п.2 ст.52 Устава Алтайского края).
Весьма специфична норма ст.13 Ростовской области о том что «ни одно общественное объединение не имеет права выступать от имени всего населения». Это новелла ростовского законодателя. На федеральном уровне аналогичная норма отсутствует.
Статус особого рода общественного объединения следует признать за казачеством (глава 4 Устава Ростовской области), адвокатскими коллегиями и организациями (п.2 ст.48 Устава Тюменской области).
Важным политическим правом граждан является право участвовать в управлении делами государства. Это право принадлежит только гражданам Российской Федерации и реализуется ими, как сказано в ст.32 Конституции Российской Федерации, как непосредственно, так и через своих представителей.
Если говорить о варьировании нормы, индивидуализирующей источник государственной власти, присутствующей практически во всех уставах краев и областей, то девять уставов называют граждан источниками государственной власти104, тринадцать уставов – народ105, семнадцать – население106, один устав — жителей – это п.1 ст. 10 Устава Калужской области.
Оригинальность правового регулирования конституций республик, в которых нашли закрепление аналогичные нормы, состоит в признании носителем суверенитета и единственным источником власти народа, причем в подавляющем большинстве не просто народ, а многонациональный народ107.
В Конституции РФ термин «народ» употребляется в нескольких значениях. Во-первых, говорится о многонациональном народе России как политической общности, источнике и субъекте власти. Народ как политическая общность – это граждане Российской Федерации, обладающие политическими правами и свободами по Конституции РФ. Согласно преамбуле российской Конституции, многонациональный народ России является учредителем Конституции России, проголосовав за нее на общероссийском референдуме. В соответствии со ст.3 Конституции Российской Федерации многонациональный народ России признается носителем и единственным источником власти в Российской Федерации.
Во–вторых, упоминается о народах, проживающих на соответствующей территории, основой жизни и деятельности которых признается земля и другие природные ресурсы (ст.9 Конституции РФ). В этом случае народ рассматривается как население.
Наконец, Федеральная Конституция говорит о народах России, обладающих правом на равноправие и самоопределение (преамбула и ст.5 Конституции РФ).
Специфика правового регулирования Устава Ростовской области заключается в том, что он единственным источником власти признает сообщество граждан Российской Федерации, проживающих на территории области и обладающих избирательным правом.
В уставах даются определения соответствующих территориальных общностей, что не характерно для федеральной Конституции и конституций республик–субъектов. Тем не менее, в уставном регулировании территориальных общностей есть большая путаница.
Так, населением, согласно п.1 ст.10 Устава Вологодской и ч.1 ст.3 Устава Орловской областей, признается часть народа Российской Федерации. Иначе определяет население Устав Московской области: населением в нем признаются граждане Российской Федерации, проживающие на территории Московской области (п.1ст.1 Устава). Пункт 1 ст.4 Устава Нижегородской областей и п.1 ст.2 Устава Омской области называют население неотъемлемой частью народа Российской Федерации. Единственный квалифицирующий признак, одновременно раскрывающий суть понятия такой территориальной общности как население, содержит ст. 29 Устава Курской области, говоря, что источником власти в области является ее население – граждане Российской Федерации.
Весьма своеобразно и неоднозначно подходят субъекты Российской Федерации к определению следующей территориальной общности – народа. Так, согласно п.1 ст.3 Устава Читинской области народом признаются граждане Российской Федерации, проживающие на территории области. Оригинальность правового подхода Кировской области к определению народа состоит в отождествлении понятий народ и население. Согласно ч.1 ст.5 Конституции Республики Тыва граждане Республики всех национальностей составляют народ Тыва.
Единственное определение такой территориальной общности как граждане содержится в Уставе Приморского края: «Единственным источником в Приморском крае являются проживающие на его территории граждане, представляющие многонациональный народ России» (ч.1 ст.3).
Как мы видим, попытки субъектов Федерации самостоятельно урегулировать эти вопросы не имели успеха и привели к еще большей путанице.
Конституция Российской Федерации 1993г. по этому поводу говорит: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» (п.1 ст.3).
На имеющемся срезе проблемы может возникнуть вопрос об отграничении этих смежных понятий. Жителями, согласно ст.8 Устава Калужской области, являются граждане Российской Федерации, постоянно или преимущественно проживающие на территории Калужской области.
По мнению И.А. Умновой «субъект Федерации – это прежде всего народ, проживающий на ее территории. Все вместе, граждане Российской Федерации, проживающие на территории данного государственно–правового образования, составляют его народ»108. Только он является первичным и единственным источником государственной власти, вправе ее осуществлять непосредственно, а также через органы государственной власти и местного самоуправления. Данное положение вытекает из принципа народовластия, закрепленного ст.3 Конституции РФ.
Как уже говорилось, в настоящее время нет единого подхода к употребляемым терминам. Населением является сообщество людей, проживающих на конкретной территории. При этом население очень разнообразно, под населением понимаются и дети, и недееспособные граждане, но все они проживают на территории субъекта. И, соответственно, не население обладает правом на волеизъявление и является источником власти.
Термин «жители» определяет общность людей по принципу проживания на определенной территории, в нем не закладывается понятие политической общности людей, то есть совокупности граждан, наделенных политическими правами и свободами. Поэтому ни население, ни жители не могут быть рассмотрены в качестве источника и субъекта властеотношений109.
Некорректным, по нашему мнению, является упоминание в качестве источника государственной власти граждан. Дело в том, что народный суверенитет – это категория историческая, которая призвана обеспечивать преемственность государственной власти, стабильность статуса государства, его преемственность и историчность развития. В связи с этим единственный носитель и источник власти на территории субъекта РФ – это не простая арифметическая сумма граждан Российской Федерации, обладающих избирательным правом и проживающих на соответствующей территории в период проведения выборов или референдума, а нечто большее – это и та общность людей, которая стала основой образования данного субъекта Федерации, и которая будет обеспечивать преемственность развития данной территории110.
Итак, получается, что только термин «народ» несет в себе ту смысловую нагрузку, которая необходима в данном случае.
Право участвовать в управлении делами государства, как довольно расплывчатое, на первый взгляд, без четких контуров и очертаний, конкретизируется в таких емких, но содержательных правах, как право граждан на участие в проведении референдумов и свободных выборов и право быть избранным в органы государственной власти, органы местного самоуправления, право на доступ к государственной службе и отправлению правосудия, обращаться в государственные органы и органы местного самоуправления и некоторые другие, о которых мы поговорим чуть позже.
Право избирать и быть избранным в виде самостоятельной дискретной нормы закреплено далеко не во всех уставах краев, областей, но во всех конституциях республик. В большинстве уставов эта норма не конкретизируется, ее черты присутствуют в отдельных главах, посвященных выборам глав администраций, депутатов, представительных органов государственной власти и местного самоуправления.
В первом виде норму, являющуюся предметом нашего рассмотрения, мы обнаружили в уставах Томской, Читинской, Омской, Калужской, Орловской, Самарской, Псковской областей, Алтайского края и т.п. – всего 16.
Второй вид представлен уставами Ленинградской, Курской (Центральный федеральный округ), Камчатской (Дальневосточный федеральный округ) и иных краев и областей.
В п.1 ст.17 Устава Новосибирской области речь идет о гражданах, обладающих избирательным правом. В ч.2 ст.32 Устава Ярославской области говорится о том, что референдум области проводится на основе всеобщего равного прямого избирательного права при тайном голосовании.
Конституции республик характеризует наличие в них норм о признанных судом недееспособными и содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда, не принимающих участия в выборах»111. Довольно своеобразный характер придан законодателем Вологодской и Оренбургской областей многогранной норме, конкретизирующей положение об осуществлении власти гражданами непосредственно, а также через органы местного самоуправления, — «граждане Российской Федерации, проживающие на территории Оренбургской области, имеют неотъемлемое и неоспоримое право создавать и реформировать областные органы государственной власти во имя общего блага» (ст.5 Устава); «Население области имеет неотъемлемое и неоспоримое право создавать и реформировать органы государственной власти и местного самоуправления области (ст.32 Устава Вологодской области).
Право партий, профсоюзов, общественных объединений участвовать в выборах в органы государственной власти и органы местного самоуправления в соответствии с действующим законодательством на уровне устава – Основного закона субъекта Федерации, а не на уровне местного закона закреплено лишь в п.4 ст.26 Устава Кемеровской области.
Право участвовать в управлении делами государства реализуется через норму, закрепленную во всех уставах краев и областей: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Для конституций более характерна формулировка об осуществлении власти непосредственно или через своих представителей. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Именно через референдум и свободные выборы осуществляет свою власть народ согласно конституциям республик. В некоторых уставах предусмотрена возможность осуществления непосредственной демократии в других формах.
В одном из субъектов Федерации Сибирского федерального округа (ст.11 Устава Кемеровской области) говорится о том, что на территории области в соответствии с действующим законодательством обеспечивается использование всех форм непосредственной демократии: референдумов, демонстраций, шествий, митингов, пикетирований, собраний (сходов) граждан по месту жительства, участия в выборах и отзыве депутатов и выборных должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления, коллективных обращений (петиции), опросов, народных обсуждений, народных инициатив и других форм.
Следует сказать о том, что в вышепроцитированной статье содержится действительно широкий, но все же не весь перечень реализуемых, или только лишь провозглашенных, форм непосредственной демократии, поскольку в уставах других субъектов Федерации содержатся иные (помимо перечисленных) формы непосредственной демократии, в большинстве своем являющиеся производными от уже упомянутых. Это создание общественных объединений граждан в интересах сотрудничества и взаимодействия с органами государственной власти области (ч.1 ст.47 Устава Томской области, п.1 ст.16 Устава Костромской области, ст. 41 Устава Тамбовской области), народный опрос (плебисцит) (п.1 ст.54 и ст.59 Устава Алтайского края), публичные слушания, проводимые постоянными комиссиями по вопросам, представляющим общественный интерес (п.3 ст.15 Устава Волгоградской области), народные обсуждения (ст.75 Устава Тверской области, ст.41 Устава Тамбовской области).
Формами непосредственной демократии и одновременно политическими правами граждан на обращение, согласно уставам субъектов Российской Федерации, являются: гражданская инициатива, законодательная инициатива, народная инициатива, народная законодательная инициатива и правотворческая инициатива.
Наиболее широким, объемным понятием из вышеперечисленных является народная инициатива, под которой понимается прямое волеизъявление граждан, общественно – политических движений и партий в форме постановки вопроса о проведении областного и местного референдума, законодательной инициативы в областной Думе, обращений, собраний и сходов граждан к органам государственной власти и местного самоуправления по вопросам, отнесенным к их ведению (ст.13 Устава Костромской области).
Перечисленные признаки народной инициативы созвучны с основными элементами инициативы проведения референдума, закрепленными в Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и прав на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 19 сентября 1997 г. в ред. от 30 марта 1999 г.112. Согласно этому закону инициатива проведения референдума в Российской Федерации принадлежит гражданам РФ, имеющим право на участие в референдуме, и может быть предоставлена иным субъектам федеральными конституционными законами, федеральными законами, законами субъектов Российской Федерации (п.1 ст.15).
Еще одной разновидностью непосредственной демократии, а также политических прав, реализуемых коллегиально, является народная законодательная инициатива. В Конституции Российской Федерации 1993г. она не предусматривается, но в уставах субъекта Российской Федерации она допускается.
Под законодательной инициативой граждан понимается право определенного числа избирателей представлять областной Думе проекты законов, а также иные предложения для их принятия в законодательном порядке (п.1 ст.17 Устава Вологодской области). С другой стороны, право законодательной инициативы в области принадлежит гражданам в порядке народной инициативы при наличии подписей не менее 5 тысяч жителей области, пользующихся избирательным правом, собранных в установленном порядке (п.2 ст.28 Устава Костромской области).
Согласно федеральному закону «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» от 6 октября 1999г.113 право законодательной инициативы в законодательном (представительном) органе государственной власти субъекта Российской Федерации принадлежит депутатам, высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации), представительным органам местного самоуправления. Конституцией (Уставом) субъекта Российской Федерации право законодательной инициативы может быть предоставлено иным органам, общественным объединениям, а также гражданам, проживающим на территории данного субъекта Российской Федерации (п.1 ст.6).
Однако не во всех субъектах Федерации гражданам предоставлено право на осуществление законодательной инициативы. Так, например, ст.67 Устава Челябинской области и ст.100 Устава Тверской области право законодательной инициативы предусмотрено, однако оно принадлежит депутатам законодательных (представительных) органов области, областному, арбитражному судам, прокурору области, органам местного самоуправления, Палате уставного контроля области. Федерация профсоюзов области, политические партии и движения, зарегистрированные в областном органе юстиции, осуществляют законодательную инициативу через вышеназванные субъекты законодательной инициативы.
Кроме того, уставы, которые все же наделяют своих граждан правом законодательной инициативы, устанавливают различного рода ограничители, наличие которых резко уменьшает количество граждан, могущих воспользоваться этим правом. Ограничители эти обычно сводятся к цифровому барьеру необходимого числа лиц, имеющих возможность (в случае достижения или преодоления ими установленного барьера) реально использовать на практике провозглашаемое право на законодательную инициативу.
Так, ст.66 Устава Свердловской области гласит: «Законодательная инициатива может быть осуществлена не менее чем десятью тысячами проживающих в области граждан, обладающих избирательным правом».
Осуществление непосредственной демократии в такой форме как народная законодательная инициатива предусмотрено брянским и алтайским законодателем. Под народной законодательной инициативой, согласно п.1 ст. 25 Устава Брянской области, понимается предложение избирателями Брянской области проекта законов (решения) по предметам ведения Брянской области для последующего его утверждения на референдуме или принятия областной Думой.
В некоторых субъектах Федерации предусмотрено право на осуществление народной и гражданской инициативы, но не предусмотрено право на осуществление законодательной инициативы (Вологодская, Тамбовская, Орловская, Липецкая область и Краснодарский край), в других – наоборот – Новгородская, Пермская, Челябинская, Свердловская область и другие.
Определения правотворческой инициативы нет ни в одном из уставов краев, областей, зато есть конкретное указание на субъекта, могущего воспользоваться правотворческой инициативой, порядок, круг вопросов, по которым может вноситься правотворческая инициатива.
Согласно ст.38 Устава Ярославской области «Жители Ярославской области могут осуществлять народную правотворческую инициативу путем внесения проектов законов области в законодательный, представительный орган государственной власти области. Проекты законов области в порядке народной правотворческой инициативы могут вноситься от имени не менее 1% избирателей Ярославской области». Согласно ст.14 Устава Калужской области «Жители Калужской области имеют право на правотворческую инициативу по вопросам ведения Калужской области и вопросам местного значения».
Уставами Московской, Тульской, Орловской (Центральный федеральный округ), Вологодской (Северо-Западный федеральный округ) областей и Краснодарского края (Южный федеральный округ) предусмотрено право граждан на гражданскую инициативу, являющееся в любом случае производным от народной или законодательной инициативы, поскольку принадлежит только гражданам.
Гражданская инициатива – это своего рода коллективное обращение граждан в законодательный либо в исполнительный орган государственной власти, орган местного самоуправления области по вопросам, отнесенным к их ведению (п.1 ст.43 Устава Вологодской области).
Рассмотрев названные формы непосредственной демократии, следует указать, что содержание гражданской, народной правотворческой и народной законодательной инициатив практически тождественно. Управомоченными лицами по ним являются граждане.
Следующим политическим правом граждан и одновременно важным инструментом охраны прав граждан, одной из организационно-правовых гарантий их защиты является право на подачу обращений.
Обращение граждан представляют собой одну из форм их участия в управлении, в решении государственных и общественных дел, является способом восстановления нарушенного права1. Право на обращение выступает как один из древнейших способов устранения возможных нарушений законности, одно из средств предотвращения правонарушений.
Конституция Российской Федерации 1993г. наряду с другими правами и свободами закрепила право граждан на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления (ст.33).
Законодателями некоторых субъектов Федерации указанная конституционная норма была полностью заимствована и непосредственно закреплена без каких-либо изменений114. В других уставах – несколько модифицирована. Например, «Граждане могут в индивидуальном порядке или коллективно обращаться в органы государственной власти с заявлениями, предложениями, жалобами в соответствии с законодательством» (ч.1 ст.26 Устава Саратовской области). В Архангельской области населению обеспечивается право на обращение к областному Собранию депутатов и главе администрации области по вопросам их ведения (п.1 ст.17 Устава Архангельской области).
Право на обращение является индивидуальным правом граждан, несмотря на возможность коллективных заявлений и предложений. Индивидуальное право часто может осуществляться коллективно, но основное его отличие от коллективного в том, что оно вполне может осуществляться и защищаться индивидуально, тогда как права коллективные по своей природе индивидуально осуществлять невозможно.
Как видим, в субъектах Федерации отсутствует четкая правовая регламентация прав граждан на обращение, весьма не прозрачны границы между такими формами обращений как жалоба, заявление, предложение, петиция. Из анализа приведенных норм не ясно, тождественны ли эти понятия или нет. Если исходить из их семантической нагрузки, то, пожалуй, в процитированных примерах они едина. Если же обратиться к зарубежному законодательству, то очевидно их различие.
Кроме того, отсутствует действенный механизм реализации права граждан на обращения. Механизм этот появится лишь тогда, когда будут приняты соответствующие законы на уровне Федерации и субъектов Федерации. В законе также целесообразно определить юридическое значение таких понятий, как «жалоба», «заявление», «предложение» и «петиция».
Свобода печати и информации – это первооснова любой демократии. Только в том обществе «царит» демократия, в котором политические права, закрепленные в соответствующих нормативных актах, являются реально действующими, а не только декларативно провозглашенными.
Конституционная норма о свободе информации: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию любым законным способом; перечень сведений составляющих государственную тайну, определяется законом» (ч.4 ст.29 Конституции РФ) нашла отражение не во всех уставах краев, областей. Отсутствует она в уставах Ленинградской, Новосибирской, Вологодской и т.п. областей. Что же касается республик, то 12 из них в своих конституциях закрепили данное право115.
Закрепляя свободу получения и распространения информации любым законным способом, Конституция Российской Федерации и вслед за ней конституция республик Башкортостан, Кабардино–Балкарии, Северной Осетии–Алании предъявляют важное требование: необходимость соблюдать государственную тайну. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, согласно федеральной Конституции, должен определяться федеральным законом. Это означает, что никто, не вправе произвольно определять секретность той или иной информации. Не может это сделать и законодатель субъектов Федерации. Однако законодатели республик Башкортостан, Кабардино–Балкарии, Северной Осетии–Алания, Коми, Дагестан закрепляют определенный перечень сведений, составляющих государственную тайну, законом своей Республики, что противоречит федеральной Конституции и Закону Российской Федерации от 21 июля 1993г. «О государственной тайне»116. Тогда как конституции республик Алтай (ч.2 ст.33), Бурятии (п.4 ст.27), Карачаево–Черкессии (п.4 ст.26), Удмуртии (п.5 ст.29), Хакасии (ч.4 ст.25) устанавливают, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом, что представляется единственно верным решением.
Анализ соответствующих норм в конституциях и уставах субъектов Федерации показывает, что законодатель рассматривает право на информацию в узком и широком смыслах.
Достаточно узким представляется право граждан Ивановской, Курганской, Архангельской областей и ряда республик на информацию: «Каждый гражданин имеет право получать, а органы государственной власти Ивановской области и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом»117; «Лицо, проживающее на территории области, имеет право на беспрепятственное получение информации о положении дел в области, за исключением той информации, распространение которой ограничено федеральным законом и законом области» (ст.63 Устава Курганской области); «Органы государственной власти и органы местного самоуправления информируют население о социально–экономической ситуации в области. Принятые органами государственной власти и местного самоуправления решения, как правило, публикуются в средствах массовой информации, за исключением решений, составляющих государственную тайну (п.1 ст.18 Устава Архангельской области).
Устав Ивановской области и перечисленные конституции ограничивают права граждан на информацию возможностью ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, лишая тем самым права на получение любой иной информации.
Законодатель Курганской области представляет на наш суд прямо противоположный вариант изложенного — также не совсем удачный, — давая возможность гражданам получать информацию только о положение дел в области. Эта примененная абстрактная формулировка Устава не обеспечивает право граждан на ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы.
Право населения Архангельской области на получение информации только социально–экономического характера сводит к нулю шансы граждан быть осведомленными о деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, принимаемых ими нормативных актов, в том числе затрагивающих права и свободы человека и гражданина и т.п.
Относительно широкий объем информации имеют возможность получать граждане Вологодской, Кемеровской, Магаданской областей, Приморского края. «Гражданам, проживающим в области, обеспечивается право на получение информации по всем вопросам жизни общества, кроме сведений, составляющих государственную и иную охраняемую законом тайну» (п.5 ст.8 Устава Кемеровской области); «Лицо, проживающее на территории области, имеет право на получение информации о положении дел в области, вопросах, обсуждаемых в органах государственной власти и органах местного самоуправления, назначениях и перемещениях должностных лиц области, за исключением той информации, распространение которой ограничено федеральным законом и законами области» (п.1 ст.17 Устава Вологодской области).
Как видим, законодатель, закрепляя и одновременно гарантируя право граждан на информацию, пошел по пути создания новых по формальным признакам норм, сохраняя, и даже дополняя при этом, основную смысловую нагрузку имеющейся конституционной нормы.
Важным политическим правом граждан является право на равный доступ к государственной службе, позволяющее принимать активное участие в управлении делами государства, влиять на политические, экономические и социальные процессы, происходящие в том или ином регионе – модели РФ на местах.
Современный правовой институт государственной службы – это система правовых норм, регулирующих отношения, складывающиеся в процессе организации самой системы государственной службы, статуса государственных служащих, гарантий и процедуры его реализации, а также механизма прохождения государственной службы.118.
Субъекты Федерации к вопросу закрепления права на равный доступ к государственной службе подошли неоднозначно. В некоторых уставах данное политическое право лишь подтверждено: «Жители края – граждане Российской Федерации – имеют равный доступ к занятию должностей в органах государственной власти края и местного самоуправления с соблюдением условий, установленных федеральным законом и законом края» (п.2 ст.14 Устава Алтайского края). В других оно более детализировано: «Каждый гражданин Российской Федерации имеет равный доступ к государственной службе области, если он обладает необходимыми для работы в государственном аппарате способностями» (п.1 ст.68 Устава Амурской области).
Вероятно с целью закрепления прав на более высоком уровне, урегулирования вопросов государственной службы до принятия соответствующего закона, а, возможно, и для упрощения деятельности регионального законодателя в Уставах Курганской (глава V), Челябинской (глава 14), Свердловской (глава 9), Липецкой (глава XI) и т.п. областей есть целые главы, посвященные государственной и муниципальной службе.
В них предусматривается не только обязанность субъекта Федерации или муниципального образования обеспечивать гражданам равный доступ к государственной службе (ст.133 Устава Тверской области), но и перечислены основные требования к кандидатам для занятия государственных и муниципальных должностей, процедура замещения различного рода должностей (п.п. 2,3 ст.68 Устава Амурской области), нормы о периодической аттестации, невозможность получить какие – либо вознаграждения помимо должностного оклада и предусмотренных областным законодательством премий, надбавок, компенсаций и пособий, об ответственности государственных служащих за свои действия (и бездействия) и решения, принятые при исполнении должностных обязанностей (ст.137, 138, 139 Устава Курганской области).
Конституции республик не содержат самостоятельных глав о государственной службе. Они ограничиваются отдельными нормами119. Если проводить сравнение по такому критерию как наличие в уставах норм о государственной и муниципальной службе, либо только о государственной службе, то следует сказать, что только в четырех уставах и в одной конституции речь идет о государственной и муниципальной службе и всегда они объединены массивом одной главы и никогда разных. Это уставы Саратовской, Рязанской, Воронежской, Липецкой областей и Конституция Республики Хакасия. В десяти уставах говорится о государственной службе в самостоятельных главах, которые обычно носят название «Краевая (областная) государственная служба», (Устав Вологодской, Архангельской, Новосибирской и т.п. областей, Красноярского края), либо «Основные начала государственной службы (Устав Курганской области). В большинстве уставов (38) нет дискретных глав о государственной либо муниципальной службе, что, естественно, не означает невозможность принятия региональным законодателем специального норматива – правового акта о государственной службе. Так, например, поступило Законодательное Собрание Ростовской области, приняв областной закон «О государственной службе Ростовской области» от 27 декабря 1996 года120. В уставах Тамбовской и Томской областей нормы о государственных служащих собраны в главы под названием «Социальные гарантии для должностных лиц органов государственной власти» (глава 36 уставов Тамбовской и Томской областей). Глава XI Устава Калужской области носит название «Должностные лица и гарантии их деятельности».
Известно, что права человека и гражданина имеют всеобщий, универсальный характер, как на международном, так и на внутригосударственном уровне. Муниципальный уровень с точки зрения своего содержания представлен целой палитрой всевозможных прав и свобод человека и гражданина. Это, так называемые, муниципальные права.
Муниципальные права – «это те права, которые обеспечивают реальные возможности каждому члену местного сообщества участвовать в решении всех вопросов местного значения, в управлении муниципальной собственностью, пользоваться материальными и духовными благами, распределяемыми по территориальному принципу, беспрепятственно осуществлять личную свободу на основе безопасности и неприкосновенности человека в местном сообществе»121.
Муниципальные права и свободы в своей нормативной основе имеют конституционное содержание и, соответственно, конституционный уровень своего закрепления.
Местное самоуправление – одна из основ конституционного строя РФ. Конституция РФ определяет местное самоуправление как одну из форм народовластия (ст.3), выделяет муниципальную собственность в качестве самостоятельной формы собственности (ст.8), обособляет органы местного самоуправления от системы органов государственной власти (ст.12), вводит понятия местного бюджета, местных налогов, существующих отдельно от государственных бюджетов и государственных налогов (ст.132).
Система нормативных правовых актов Российской Федерации, регулирующих местное самоуправление, состоит из трех звеньев – федеральных нормативных актов, нормативных актов субъектов РФ и нормативных актов органов местного самоуправления. На уровне субъектов РФ правовую базу местного самоуправления формируют конституции и уставы субъектов РФ, законы субъектов РФ, а также подзаконные акты, принимаемые органами государственной власти субъектов РФ.
Среди федеральных нормативных актов особое значение имеют: Федеральный Закон «Об общих принципах организации местного самоуправлении в РФ» от 18 августа 1995 года с изменениями и дополнениями от 4 августа 2000 г.122; Федеральный закон «О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации» от 25 сентября 1997 года123; Федеральный закон «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» от 8 января 1998 года124.
Среди прав местного самоуправления основным является право на осуществление местного самоуправления, поскольку: во-первых, имеет конституционный уровень закрепления, а, во-вторых, способствует реализации остальных муниципальных прав и свобод человека и гражданина.
Если говорить о наличии самостоятельных глав, разделов о местном самоуправлении в Основных законах субъектов Федерации, то они имеются во всех 54 проанализированных уставах краев и областей и лишь в 7 конституциях республик125. Положения в них о праве граждан на осуществление местного самоуправления представлены различным образом.
В некоторых уставах нормы о праве на осуществление местного самоуправления сформулированы с акцентом на признание и гарантирование права населения на местное самоуправление126. В иных уставах и во всех конституциях местное самоуправление лишь признается и гарантируется конкретным субъектом Федерации без упоминания в этой связи о праве граждан на местное самоуправление, которое, тем не менее, безусловно, подразумевалось законодателем при формулировании норм127.
В уставах Белгородской (ст.84) и Нижегородской областей (п.1 ст.62) местное самоуправление гарантируется правом на судебную защиту, компенсацией дополнительных расходов, возникших в результате решения принятых органами государственной власти, запретом на ограничение прав местного самоуправления, что является оригинальным способом формулирования права граждан на местное самоуправление.
Следует отметить, что субъекты РФ, разрабатывая и принимая нормы о праве граждан на местное самоуправление, непосредственно признали за своими гражданами это право, поместив его в текст конституций (уставов).
Вопросы организации и функционирования местного самоуправления в конституциях и уставах субъектов РФ закреплены в самом общем виде. Во–первых, путем перечисления основных принципов местного самоуправления, прежде всего самостоятельности. Во–вторых, посредством определения полномочий, принадлежащих органам местного самоуправления в сфере организации и функционирования.
Практика показывает, что в большинстве случаев субъекты РФ, закрепляя в своих конституциях и уставах принципы организации и деятельности местного самоуправления, просто воспроизводят нормы федеральной Конституции. Например, в соответствии с п.1 ст.132 Конституции РФ органы местного самоуправления самостоятельно формируют, утверждают и исполняют местный бюджет, устанавливают местные налоги и сборы. Эта норма повторяется в целом ряде конституций и уставов субъектов РФ. Так, согласно ст.106 Конституции Республики Бурятия органы местного самоуправления самостоятельно формируют, утверждают и исполняют местный бюджет, устанавливают местные налоги и сборы. Практически дословно эта норма воспроизведена в конституциях республик Башкортостана (ст.11), Карелии (ст.81), Мордовии (ст.11), Хакасии (ст.105), Краснодарского (п.5 ст.112) и Ставропольского (ч.2 ст.76) краев, Архангельской (пп. «б» п.1 ст.36) и Вологодской областей (пп. «а» п.1 ст.93).
Но иногда нормы конституций и уставов субъектов РФ включают несколько иные формулы, касающиеся основ местного самоуправления, отличающиеся от норм федеральной Конституции более подробной регламентацией порядка осуществления деятельности органами местного самоуправления. Так, в ст.93 Конституции Республики Коми говорится о том, что местные представительные органы власти в Республике Коми утверждают местный бюджет, формируемый за счет собственных источников, устанавливают в соответствии с законодательством местные налоги и сборы. Статья 43 Устава Алтайского края непосредственно посвящена местным бюджетам. В соответствии с предписаниями данной статьи органы государственной власти края обеспечивают в соответствии с законом сбалансированность минимальных местных бюджетов путем закрепления доходных источников для покрытия минимально необходимых расходов местных бюджетов. В данных нормах отражены основные положения, регулирующие взаимоотношения местных бюджетов и бюджета края, содержащиеся в Федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».
Большим своеобразием отличаются законы субъектов Федерации о местном самоуправлении. Их изучение требует отдельного научного исследования.
Учитывая вышесказанное, следует сказать о том, что субъекты Федерации при фиксировании политических прав и свобод стараются ориентироваться на федеральное законодательство. И это верно, поскольку регулирование политических прав и свобод, также как и личных, в большей мере должно осуществляться на федеральном уровне. Однако в ряде случаев субъекты Федерации привносят собственные незначительные элементы в региональное регулирование.
Так, например, при перечислении общественных объединений конституции и уставы субъектов Федерации расширяют их перечень за счет придания статуса особого рода общественного объединения казачеству (Ростовская область), адвокатским коллегиям (Тюменская область), массовым движениям (Саха (Якутия)).
Кроме того, уставы, в отличие от федеральной Конституции и конституций республик, предлагают определения территориальных общностей: народ, население, жители, граждане, указывая на них как на источник власти и носитель суверенитета. Однако в связи с отсутствием единого подхода в определении территориальных общностей на уровне Федерации и субъектов Федерации в уставном регулировании наблюдается большая путаница.
Сравнительный анализ форм непосредственной демократии субъектов Федерации показал, что субъекты Федерации называют основные формы (зафиксированные в федеральной Конституции) и дополнительные. К их числу относятся: демонстрации, шествия, митинги, пикетирования, опросы, народные обсуждения, различные виды инициатив.
Многие субъекты Федерации указывают на такие формы непосредственной демократии и одновременно политические права как народная, законодательная, народная законодательная, народная правотворческая, гражданская и правотворческая инициативы. Перечисленные понятия наполняются близким, но не совсем тождественным содержанием. Едины в своей семантике, согласно уставам, гражданская, народная правотворческая и народная законодательная инициативы. Использование различных понятий с одинаковым содержанием, на наш взгляд, нецелесообразно.
Итак, учитывая тот факт, что регулирование политических прав должно осуществляться в основном на федеральном уровне, для устранения имеющихся противоречий необходимо насыщение федерального законодательства и принятие субъектами Федерации норм о политических правах преимущественно процессуального, а не материального характера.

§3 Экономические права и свободы, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации.
Как следует из международных документов, экономические, социальные и культурные права образуют составную часть системы неотъемлемых прав человека. Это фундаментальные нормы, без соблюдения которых в современном обществе нельзя обеспечить социальный прогресс и улучшение условий жизни, осуществить “идеал свободной человеческой личности”, гарантировать достоинство, присущее всем членам человеческой семьи, основы свободы, справедливости и мира128.
Среди экономических прав наибольшее значение имеют право частной собственности и право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности. Данные права следует относить к экономическим, поскольку они связаны с удовлетворением материальных притязаний человека. Здесь сталкиваются личные и экономические интересы. Экономические права призваны гарантировать человеку возможность удовлетворить свои жизненные потребности, получить от государства защиту своей экономической свободы и социальных льгот. Среди обозначенных прав наибольшее значение имеют право частной собственности и свобода предпринимательской деятельности.
Конституции (уставы) субъектов Федерации в большинстве своем не содержат специальных глав об экономических правах и свободах. Лишь в двух конституциях республик (Алтай и Башкортостан) выделяется самостоятельная глава о социально-экономических и культурных правах и свободах. Среди уставов краев, областей в четырех из них (Кировская, Иркутская, Оренбургская, Тюменская области) зафиксированы специальные главы: «Собственность и предпринимательство» (Устав Кировской области), «Собственность, финансы, бюджет и налоги области» (Устав Иркутской области), «Собственность и свобода экономической деятельности» (Устав Оренбургской области), «Собственность, бюджет, налоги области» (Устав Тюменской области).
Признание права частной собственности – важное демократическое достижение российского общества. Почти во всех конституциях республик и уставах краев и областей в той или иной форме провозглашается право частной собственности. Законодатели ряда субъектов России закрепили положения ст.35 Конституции РФ, используя тождественные или аналогичные формулировки, с конкретизацией или без. Лишь в Конституции Республики Тыва (ст.9) установлен запрет права на частную собственность на землю.
Так, конституционную формулу ч.2 ст. 8 Конституции РФ о том, «в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности» можно обнаружить в тринадцати конституциях республик129 и в подавляющем большинстве уставов краев и областей (30 из анализируемых 54)130. В 8 из них государственная собственность представлена в виде федеральной собственности и собственности конкретного края или области (Тюменская, Брянская, Саратовская, Ульяновская, Нижегородская, Липецкая, Воронежская области), либо в виде федеральной собственности и собственности республики (Калмыкия). В некоторых уставах (семи из анализируемых) предусмотрены, помимо перечисленных, иные формы собственности: собственность отдельных граждан и творческих коллективов (ч.1 ст. 43 Устава Камчатской области), корпоративная (акционерная) форма собственности (ст. 86 Устава Белгородской области). В Уставе Хабаровского края заложена возможность учреждения «иных форм собственности, используемых на эффективное развитие социально–экономической и культурной сферы, создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и развитие человека» (ст. 58.1 Устава). Провозглашение такого значительного количества разнообразных форм собственности стало возможным вследствие использования федеральным законодателем такого расплывчатого, обтекаемого выражения как «иные формы собственности», а также из-за отсутствия в цивилистике единого подхода к формам и видам собственности, почему и происходит смешение этих понятий.
Специфика правового регулирования конституций республик заключается в том, что им не свойственна конкретизация форм собственности (лишь Конституцией Республики Дагестан предусматривается собственность общественных объединений как самостоятельной формы собственности (ст.13)). И это верно, поскольку никаких “иных форм собственности”, помимо частной и публичной (государственной и муниципальной) в действительности не существует. Попытки региональных законодателей выделить какие-то особые формы собственности (коллективную, акционерную и т. п.) не могут иметь ни юридического, ни просто логического смысла, ибо субъектами соответствующих имущественных отношений на самом деле всегда являются либо отдельные граждане, либо созданные ими организации-собственники (юридические лица), что вполне укладывается в рамки обычного понимания частной собственности131. Специфика правового регулирования Конституции Чувашской Республики заключается в том, что основу экономической системы этой Республики составляет собственность на средства производства в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности (ч.1 ст.10).
Особо разумной и демократической представляется норма Устава Пермской области о том, что «собственность является достоянием и основой жизни ее населения» (п. 2 ст. 18). Привлекает внимание ст.23 Степного Уложения Республики Калмыкия, которая называет право частной собственности естественным правом человека. Согласно Уставу Читинской области «в области признаются и защищаются любые, не противоречащие федеральным законам формы хозяйствования» (п. 1 ст. 39). При этом «формы хозяйствования» не подменяют «формы собственности», речь о которых идет в п.1 ст. 34 Устава Читинской области. В то же время из текста Устава достаточно сложно сделать вывод о том, что есть формы хозяйствования и что есть формы собственности, чем они отличаются друг от друга и что у них общее.
Согласно Конституции Чувашской Республики в Чувашии поддерживается развитие всех форм хозяйствования: колхозов, совхозов, крестьянских (фермерских) хозяйств, их кооперативов и ассоциаций. Упоминание о различных формах хозяйствования встречается в Конституции Республики Саха (Якутия), причем формы хозяйствования составляют экономическую основу Республики (п.1 ст.117). В данном случае речь, очевидно, идет о коллективной форме ведения хозяйства, иначе – форме предпринимательской деятельности. Однако в гражданском законодательстве России не упоминается термин «форма хозяйствования». Колхозы, являются разновидностью производственных кооперативов (ст.3 Закона «О сельскохозяйственной кооперации» от 8 декабря 1995г.)132. Ассоциации – это объединения юридических лиц (ст.121 ГК РФ). Термин «совхоз» в современном российском законодательстве не употребляется. Крестьянские (фермерские) хозяйства занимаются предпринимательской деятельностью без образования юридического лица (Закон РФ «О крестьянских (фермерских) хозяйствах)»133 от 22 ноября 1990г. Думается, проблема понимания и применения понятия «форма хозяйствования» должна быть разрешена путем приведения регионального законодательства в соответствие с федеральным.
Многие конституции республик (тринадцать), половина уставов краев, областей (двадцать шесть) гарантируют равную защиту всем формам собственности. В семи из них отсутствует конкретизация форм собственности, которые подлежат охране134. Речь, при этом, идет именно о признании и равной защите, но не о равенстве различных форм собственности.
Конституция Российской Федерации устанавливает, что “никто не может быть лишен своего имущества иначе, как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Эта и аналогичные ей нормы закреплены в конституциях двенадцати республик135. Принудительное изъятие у собственника принадлежащего ему имущества допустимо только в случаях, прямо предусмотренных Гражданским кодексом РФ. Перечень таких случаев сформулирован исчерпывающим образом, не допускающим его расширения даже иным законом (ст.235 ГК РФ).
Важную гарантию обеспечения прав и свобод человека и гражданина содержат уставы Ленинградской (п.1 ст. 13), Новгородской (ст. 13), Астраханской (п.1 ст. 64), Свердловской (п.1 ст. 97) областей: «право собственности в различных ее формах не может использоваться в ущерб общественным интересам или ущемлять права других собственников». Подобные гарантии для одних лиц, однако, могут выступать ограничениями – для других. Ограничения оправданны, если они основываются на законе, служат общественным интересам и не являются чрезмерными. Требования, выходящие за рамки ч.3 ст.55 федеральной Конституции, не могут учитываться в области защиты права собственности.
Если частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности являются экономической основой общества, то земля, ее недра, водные ресурсы, растительный и животный мир, другие природные ресурсы — основой жизни и деятельности населения конкретного субъекта Федерации. Подобная и аналогичная нормы содержатся в одиннадцати из анализируемых семнадцати конституциях республик136 и в двадцати восьми из анализируемых пятидесяти четырех уставах краев и областей137. В семи из последних (Читинской, Оренбургской, Новосибирской, Астраханской, Амурской, Калининградской и Пензенской областях) земля и другие природные ресурсы названы достоянием населения, в Калмыкии — исключительным достоянием (ст.14 Степного Уложения), в Саха (Якутия) и Бурятии – неотъемлемым достоянием (ст.5 и п.1 ст.8, соответственно). А в уставах Оренбургской (п.1 ст. 79) и Читинской (п. 1 ст. 33) областей, конституциях республики Северная Осетия–Алания (п.1 ст.10), Алтай (ч.1 ст.16) — одновременно и основой экономического развития и достоянием населения. Для Кабардино-Балкарской Республики земля и другие природные ресурсы составляют основу жизни и деятельности народа и являются экономической основой суверенитета (ст. ст. 8, 47 Конституции).
В Конституции Российской Федерации закреплено: 1) «Граждане и их объединения вправе иметь в частной собственности землю. 2) Владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляется их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц. 3) Условия и порядок пользования землей определяются на основе федерального закона» (ст.36).
Предписания ст.36 нужно понимать как дополнение к положениям права на защиту собственности (ст.35). Они определяют содержание земельной собственности.
Большим своеобразием отличаются нормы уставов краев, областей об охране земли и других природных ресурсов. Они содержатся в 14 регионах в основном в следующей форме: «Земля и другие природные ресурсы Омской области рационально используются и охраняются как основа жизни и деятельности ее народа (п.1 ст. 7 Устава Омской области). В Новосибирской области «все природные объекты подлежат охране и рациональному использованию (п. 3 ст. 53 Устава). В Брянской области предусмотрено осуществление государственного контроля «за рациональным использованием и охраной земель, порядком изъятия сельскохозяйственных и других земель в соответствии с федеральным законодательством (п. 2 ст. 9 Устава). Из этого следует, что каждый обязан сохранять природу и окружающую среду, что закреплено в уставах Сахалинской (п.2 ст. 72) и Магаданской (ч.2 ст. 102) областей. Владение, пользование и распоряжение землей в Тамбовской и Амурской областях «не должно наносить ущерба окружающей среде и нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц» (ч.1 ст. 100 и п. 3 ст. 104, соответственно). Тождественная норма закреплена в п.2 ст.34 Конституции Республики Бурятия “владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляется их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц”.
Вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными, лесными и другими природными ресурсами находятся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации (ст.72 Конституции Российской Федерации).
Однако некоторые конституции республик несколько неадекватно фиксируют положения Конституции Российской Федерации.
В частности, в ч.2 ст.14 Конституции Республики Тыва предусмотрено, что владение, пользование и распоряжение собственностью, землей и другими природными ресурсами регулируется законодательством Республики Тыва. Аналогичные, расходящиеся с федеральной Конституцией, нормы встречаются в Марий Эл (п.2 ст.11), Кабардино–Балкарской (п.3 ст.47), Удмуртской республиках (п.1 ст.13), Коми (ст.37), Ингушетии (п.3 ст.10).
Абзац “в” п.1 ст. 72 Конституции РФ вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами относит, как мы уже говорили, к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. Поэтому регулирование данных вопросов лишь законодательством республики-субъекта Российской Федерации противоречит Конституции Российской Федерации.
Пунктом 3 ст.47 Кабардино-Балкарской Республики закреплено положение, согласно которому формы собственности на землю и ее недра, воды, растительный и животный мир устанавливаются Парламентом Кабардино-Балкарской Республики и республиканским референдумом. Пункт 1 ст.13 Удмуртской Республики предусматривает, что порядок смены вида и формы собственности на землю и другие природные ресурсы определяется законодательством Удмуртской Республики. Аналогично вышеизложенному, правовое регулирование указанных вопросов должно осуществляться федеральным законодательством и законодательством республики.
К совместному ведению Российской Федерации и субъекта Российской Федерации отнесены вопросы владения, пользования и распоряжения землей лишь в Конституции Республики Бурятии (п.3 ст.34) и Конституции Республики Алтай (ст.72).
Субъекты Федерации в своих конституциях (уставах) по-разному определяют статус земельных и природных ресурсов. Однако, видна общая тенденция: расширение прав субъекта Федерации по сравнению с конституционно установленными. Большинство республик в составе РФ закрепляют землю и другие природные ресурсы как исключительную собственность народа субъекта Федерации (Бурятия, Калмыкия, Башкортостан, Тыва, Карелия и др.). Ставится знак равенства между категориями «собственность», «достояние» народа, «основа жизни и деятельности».
В четырнадцати уставах краев и областей138 и семи конституциях республик139 законодательно признана реальность нахождения земли в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности.
Отношение к частной собственности на землю является принципиальным вопросом конституционных основ Российской Федерации. Здесь прослеживаются диаметрально противоположные взгляды: от полного признания и прямой реализации регионами через собственное законотворчество конституционного права частной собственности на землю (например, Воронежская, Саратовская, Самарская области) до весьма осторожного подхода, граничащего с отказом в признании.
Правовые предписания, которые, согласно ч.3 ст.36 федеральной Конституции, должны регулировать вид и объем пользования и распоряжения землей, сами по себе не являются ограничением собственности на землю, а служат определением ее содержания. «Ограничением может считаться такое изменение, которое делает невозможным для собственника использование собственности существующим или иным предполагаемым способом»140.
Как программное должно пониматься условие ограничения, согласно которому использование земельной собственности не допускается в случае нанесения вреда окружающей среде и правам других лиц: здесь законодатель должен предусмотреть необходимые условия и в соответствии со ст.42 Конституции РФ учесть должным образом интересы третьих лиц.
Специфическое ограничение распоряжения права собственности на землю предлагают два субъекта Федерации Южного федерального округа. Согласно им земля не может быть предметом купли-продажи и иных сделок по передаче прав собственности, кроме случаев сделок с земельными участками, предоставляемыми или занятыми под индивидуальное жилищное строительство и личное подсобное хозяйство, садоводство, а также в иных случаях, прямо предусмотренных законом (п.2 ст.83 Устава Краснодарского края, ч.2 ст.5 Устава Ставропольского края). Данное положение представляется противоречащим федеральной Конституции (ч.2 ст.36), поскольку владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами должно осуществляться их собственниками свободно. Единственным ограничением здесь может быть нанесение ущерба окружающей среде и нарушение прав и законных интересов иных лиц. Никаких иных ограничений федеральными законами не предусмотрено.
Отдельные субъекты Федерации в одностороннем порядке закрепляют все правомочия собственника на природные ресурсы, находящиеся на их территории. Так, согласно ст.10 Конституции Республики Ингушетия земля, ее недра, другие природные ресурсы на территории республики являются ее собственностью. В Конституции данной Республики указывается, что земельные отношения в Ингушетии регулируются только республиканским законодательством.
В своем Постановлении от 9 января 1998 года по делу о проверке конституционности Лесного Кодекса Российской Федерации141 Конституционный Суд определил свою позицию по вопросу о собственности на природные ресурсы. Суд указал, что лесной фонд представляет собой публичное достояние многонационального народа России, следовательно, является федеральной собственностью и имеет специальный правовой режим. Лесной фонд не может быть поделен. Допуская возможность нахождения природных ресурсов в различных формах собственности, Конституция РФ вместе с тем не обязывает к тому, чтобы лесной фонд как особая часть лесных природных ресурсов находился в этих различных формах собственности.
Согласно Уставу Новосибирской области сосредоточение земли и других природных объектов собственника либо владельца сверх установленного законом предела не допускается (п.4 ст. 10). Аналогичная норма закреплена в Конституции Удмуртской Республики “в интересах общества законами Удмуртской Республики могут устанавливаться предельные размеры земельных участков” (п.2 ст.36).
Не корректно использован термин «изъятие» в ч.2 ст.64 Устава Калининградской области. В ней предусматривается изъятие для нужд области земель, водных и других природных ресурсов, находящихся в пользовании подразделений, частей, органов министерства обороны, внутренних дел, федеральной службы безопасности и пограничных войск по истечении срока действия заключенного договора, либо на основе специального соглашения сторон. Пункт 2 ст.235 Гражданского кодекса РФ содержит исчерпывающий перечень случаев принудительного изъятия имущества у собственника. Эти случаи должны соответствовать ч.3 ст.35 Конституции РФ, согласно которой «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда».
Когда речь идет об изъятии имущества, имеется ввиду принудительный характер выбытия имущества из обладания собственника. В приведенном примере имеет место возврат имущества из добросовестного владения и пользования по истечении срока действия заключенного договора. Следовательно, термин «изъятие» применен не верно.
Другой спорный вопрос, затрагивающий основы конституционного строя Российской Федерации, — разные взгляды Центра и регионов на единство экономического пространства, единое финансовое, валютное, кредитное, таможенное регулирование. Определение критериев единства экономического пространства, единой финансовой и налоговой систем относится к ведению Федерации. Согласно Конституции Российской Федерации: 1) «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности. 2) Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополию и недобросовестную конкуренцию (ч.1 ст. 34 Конституции РФ).
Статья 34 Конституции гарантирует свободу осуществления экономической деятельности и дополняет объективное признание рыночной экономики, которое закреплено ст.8, субъективно воспринимаемым и реализуемым основным правом. При этом предусматривается особая защита свободы выбора профессии по своему усмотрению как возможности развития человеческой личности.
Норма ч.1 ст.34 Конституции РФ нашла отражение с небольшими изменениями и дополнениями в десяти конституциях республик142 и двадцати шести уставах краев и областей, в том числе в Уставе Ростовской области: «Органы государственной власти обеспечивают …свободное использование каждым своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности» (ч. 1 ст. 18 Устава). В Уставе Оренбургской области записано: «Все государственные органы в области обязаны обеспечивать условия для свободного развития граждан» (п. 3 ст. 6), «Человек имеет право развивать себя как личность и в меру своих способностей участвовать в экономической, политической, культурной и социальной жизни страны для благополучия своего и других при условии, что он не посягает на чужие права и не идет против конституционного строя и общепризнанных норм нравственности» (п. 1 ст. 6).
При защите свободной конкуренции особую значимость приобретает законодательство о недобросовестной конкуренции и антимонопольное законодательство. В 18 из 26 уставов на органы государственной власти возложена обязанность обеспечивать экономическую свободу и конкуренцию, осуществлять антимонопольное регулирование. В уставах Читинской (ст. 6), Нижегородской (п. 1 ст. 16), Новосибирской (п. 1 ст. 10), Свердловской (п. 3ст. 14) областей и Приморского края (ч. 1 ст. 85), не учитываемых при получении числа “26”, обеспечиваются экономическая свобода и конкуренция, осуществляется антимонопольное регулирование. В Алтайском крае «Органы государственной власти края обеспечивают стимулирование и защиту законной деятельности, включая использование мер антимонопольного правового регулирования» (п. 3 ст. 10 Устава).
Конституции (уставы) субъектов Федерации устанавливают ограничения экономического пространства, предпринимательской деятельности. Хотя федеральное законодательство относит регулирование экономической деятельности к ведению субъектов Федерации, они не должны этим обосновывать ограничения, которые служат защите местных участников экономической жизни в отношении конкурентов из других регионов страны.
В отдельных уставах краев, областей (всего одиннадцати)143 речь идет о невозможности установления каких–либо ограничений в сфере хозяйственной либо предпринимательской деятельности: «Органы государственной области края и местного самоуправления не вправе вводить не предусмотренные законом ограничения для хозяйственной деятельности в крае предприятий, учреждений, организацией различных форм собственности и граждан» (п.2 ст. 80 Устава Краснодарского края). Причем хозяйственную деятельность следует понимать как более широкое понятие, чем предпринимательская деятельность.
На территории Кировской области запрещается предпринимательская и иная деятельность, наносящая ущерб окружающей и природной среде, здоровью населения, памятникам истории и культуры (ст. 27 Устава).
Наличие норм об осуществлении, поддержке и стимулировании товаропроизводителей, способствовании развитию предпринимательской деятельности и установлению соответствующих приоритетов в экономической и финансовой политике является положительным несомненным моментом 16 уставов краев, областей, способствующим «вовлечению» граждан в занятие предпринимательской деятельностью, тем самым создавая предпосылки для благосостояния граждан, а вместе с ними и области (края) в целом144. Интересно положение ч. 1 ст. 33 Устава Саратовской области о том, что «Органы государственной власти области в целях удовлетворения социально-культурных и бытовых потребностей населения области, наполнения рынка области продовольственными и промышленными товарами содействуют путем установления соответствующих приоритетов финансовой, налоговой и бюджетной политики предпринимательской деятельности, развитию производства товаров народного потребления, оказанию услуг населению области, созданию рабочих мест». В Тамбовской, Кировской области органы государственной власти способствуют также возрождению народных ремесел и промыслов (ч. 2 ст. 103 Устава).
Вопросы, связанные с приватизацией на федеральном уровне решаются с помощью ст. 217 Гражданского кодекса РФ, Закона «О приватизации жилищного фонда в РФ»145 от 4 июля 1991 года, Закона «О приватизации государственного и муниципального имущества»146 от 21 декабря 2001 года и других специальных нормативных актов.
Часть 1 ст. 217 Гражданского кодекса гласит: “Имущество, находящееся в государственной или муниципальной собственности, может быть передано его собственником в собственность граждан и юридических лиц в порядке, предусмотренном законами о приватизации государственного и муниципального имущества. В Конституции Российской Федерации и конституциях республик право на приватизацию не предусмотрено. Отличительной чертой уставов Амурской (п.1 ст.102), Рязанской (п.1 ст.101) областей является наличие в них записи о возможности приватизации. Но право это, согласно уставам, принадлежит лишь органам исполнительной власти. Следует предположить, что право на приватизацию у граждан в связи с этим никто не отбирает, оно может быть предусмотрено менее значимыми по юридической силе нормативными актами этих и других субъектов Федерации на основании федеральных законов. Спецификой правового регулирования Устава Кировской области является предоставление права приватизировать объекты государственной и муниципальной собственности всем лицам, а не только органам исполнительной власти (ст. 24).
Законодатель восьми регионов (Самарской (ч.2 ст. 52), Оренбургской (п.1 ст. 85), Омской (п.2 ст. 82), Свердловской (п.2 ст. 103), Челябинской (п.2 ст. 33) областей, Алтайского края (п.4 ст. 10), республик Башкортостан (ст.44) и Тыва (ст.24) гарантирует защиту интересов потребителей. Они предоставляют потребителям право потребовать в случае нарушения их прав возмещения ущерба и морального вреда. Потребители при предъявлении иска в суд могут ссылаться не только на федеральные нормативные акты: Закон «О защите прав потребителей»147 от 7 февраля 1992 г. и Гражданский кодекс, но и на соответствующие нормы конституций (уставов). Однако отсутствие обсуждаемой нормы не означало бы невозможность потребителю потребовать защиты нарушенных прав.
Спецификой правового регулирования Устава Алтайского края является закрепление основополагающего принципа развития имущественного (гражданского) оборота. Речь идет о принципе свободы договора (п. 3 ст. 10 Устава). “Хозяйственная инициатива, опирающаяся на собственность разнообразных и равноправных форм собственности, свободна” (п. 1 ст. 13 Устава Алтайского края).
Отраслевая норма «граждане и юридические лица могут создавать и приобретать имущество, находящееся в их общей (долевой или совместной) собственности…», наличествует в лишь в Уставе Ростовской области (ст. 49).
Возможность осуществления хозяйственной деятельности не только российскими физическими и юридическими лицами, но и иностранными, а также совместными предприятиями, зарегистрированным в установленном порядке, предусмотрена пунктом 1 ст. 12 Устава Архангельской области.
Подводя итоги, следует сказать, что экономическим правам уделено значительное, но все же недостаточное внимание в конституционном (уставном) регулировании. Об этом свидетельствует тот факт, что лишь в двух конституциях республик (Алтай и Башкортостан) содержится самостоятельная глава о социально-экономических и культурных правах и свободах. Анализ общего и особенного в конституционном (уставном) закреплении экономических прав и свобод показал, что основные положения повторяют федеральную модель. Однако наличие федерального регулирования не исключает права субъектам Федерации законодательствовать в обозначенной сфере. Данное право неоднократно подтверждалось решениями Конституционного Суда Российской Федерации. Кроме того, ранее отмечалось право субъектов Федерации осуществлять регулирование прав и свобод не только в процессуальных, но и в материальных аспектах. Правда, при осуществлении нормотворчества субъекты Федерации не вправе отступать от федеральных норм в сторону ущемления обозначенных там прав.

§4 Социальные права и свободы, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации
Центральное отличие социальных от иных прав заключается в необходимости государству оказывать активную помощь гражданам в их предоставлении. Одного невмешательства здесь недостаточно.
Характерной чертой конституционного (уставного) регулировании является закрепление социальных прав в основном через обязанности органов государственной власти по их обеспечению. В большинстве анализируемых конституций республик все права и свободы человека и гражданина изложены в одной главе и только в конституциях республик Алтай и Башкортостан раздел о правовом статусе поделен на главы. Одной из этих глав является глава об экономических, социальных и культурных правах человека и гражданина.
Все социальные и культурные права человека и гражданина тесно связаны друг с другом; закреплены в уставах краев и областей в одних главах, а иногда даже в тех же статьях.
В некоторых уставах краев и областей (восемнадцати из анализируемых пятидесяти четырех) содержится специальная глава о социальных правах. В нее же законодатели помещают культурные права человека и гражданина. В ряде уставов (Астраханской, Белгородской, Свердловской, Читинской областей) социальные и культурные права разбросаны по нескольким главам: “Воспитание, образование, культура и наука” (Глава 12), “Охрана здоровья и окружающей природной среды” (Глава 13), “Социальная защита населения” (Глава 14 Устава Читинской области).
«Вкрапления» социальных и культурных прав человека и гражданина в общие главы о правах, свободах и обязанностях при отсутствии специальных глав о социальных и культурных правах имеет место в уставах Алтайского края, Кемеровской, Курганской, Псковской, Тверской, Томской областей (всего 6).
Специфика Устава Брянской области состоит в провозглашении только одного социального права, касающегося дополнительных мер по социальной защите граждан, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС. В остальных уставах (всего 22) нет ни самостоятельных глав, ни отдельных статей в «Общих положениях» о социальных и культурных правах человека и гражданина.
К социальным правам относят: право на жилище, право на защиту семьи, материнства, отцовства и детства, трудовые права, право на образование, право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Названные права должны быть отнесены к социальным, поскольку касаются положения человека в сфере труда и быта, занятости, благосостояния, социальной защищенности и имеют целью создание условий, при которых люди могут быть «свободны от страха и нужды»148.
Важным социальным правом является право на жилище. Согласно федеральной Конституции: 1) «Каждый имеет право на жилище. Никто не может быть произвольно лишен жилища. 2) Органы государственной власти и органы местного самоуправления поощряют жилищное строительство, создают условия для осуществления права на жилище. 3) Малоимущим, и иным указанным в законе гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законами нормами» (ст.40).
Право на жилище закреплено в пятнадцати конституциях республик149 и девяти уставах краев, областей150. В семи из указанных уставах право на жилище присутствует фрагментарно: “Органы государственной власти и местного самоуправления Ставропольского края организуют и ведут жилищное строительство, создают условия для осуществления права на жилище жителями Ставропольского края”(ст.30 Устава). Лишь в уставах Алтайского края и Курганской области право на жилище имеет четкие контуры и очертания.
В формуле “каждый имеет право на жилище” жилище выступает не как конкретное жилое помещение в виде комнаты, квартиры или загородного особняка, а как объект удовлетворения определенного минимального жизненного уровня, “необходимого для поддержания здоровья и благосостояния самого человека и его семьи” (ст.25 Всеобщей декларации прав человека ООН). Составной частью данной формулы является конституционная установка, что “никто не может быть произвольно лишен жилища”. Данное положение означает, что ни гражданин России, ни иностранец, ни лицо без гражданства на территории РФ и ее субъектов не могут быть произвольно, то есть по чьему бы то ни было желанию, быть лишены жилого помещения. Основания и порядок выселения должны быть определены законом (ч.3 ст.55 федеральной Конституции).
В некоторых конституциях республик право граждан на жилище изложено вместе с конституционным принципом о неприкосновенности жилища (ст.25 Конституции РФ). Этот принцип означает запрет кому бы то ни было входить или иным образом проникать в жилище против воли проживающих там лиц151. Однако закрепленное в конституциях право на неприкосновенность жилища может быть ограничено федеральным законом или судом (ч.3 ст.55 федеральной Конституции).

Конституционная норма ч. 1 ст. 40 Конституции нашла отражение в уставах Курганской области (ст. 45) и Алтайского края (п. 3 ст. 11).
Политика РФ не поощряет иждивенческие настроения. В то же время бывает, что гражданин по тем или иным причинам не может обеспечить себя материально, приобрести жилье, тогда государство должно оказать ему необходимую поддержку и помощь. Именно поэтому Конституция РФ (ч. 3 ст. 40), а вслед за ней шесть уставов краев и областей провозглашает, что малоимущим, иным, указанным в федеральном законе и законе области гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из федеральных, областных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами152.
Следующим важным социальным правом является право на образование.
В области образования компетенция распределяется следующим образом (п. “е” ч. 1 ст. 72 Конституции РФ). Федерация определяет его виды, сочетание бесплатности и платности обучения, устанавливает федеральные образовательные стандарты, утверждает профессиональные требования, предъявляемые к работникам учебных заведений и органов управления образования, устанавливает правила приема в учебные заведения и т.п. Основной же объем работы по организации образования падает на субъекты Федерации (ст.ст. 26, 43, 44 Конституции РФ, ст.ст. 28 и 29 Федерального закона “Об образовании” от 10 июля 1992г., действующего в редакции от 13 января 1996 года, от 16 ноября 1997 года, от 20 июля 2000 года153, ст.ст. 24 и 25 Федерального закона “О высшем и послевузовском профессиональном образовании” от 22 августа 1996 года в редакции от 10 июля 2000 года)154.
Право граждан на образование закреплено почти во всех из анализируемых конституций республик (в четырнадцати)155, и в двух уставах156. Закрепление права граждан на образование всего в двух уставах краев и областей и не во всех конституциях республик свидетельствует прежде всего об отсутствии должного внимания регионального законодателя вопросам образования.
Право граждан на образование необходимо рассматривать в интегрированном единстве норм-прав, норм-принципов и норм-гарантий. Положения о правах в области образования, о политике органов государственной власти и местного самоуправления в сфере образования в сочетании с другими правами и различными направлениями политики можно встретить буквально во всех уставах краев и областей, но только не на первом месте и не в дискретной форме. А вот в виде самостоятельных норм и, соответственно, прав содержатся в 30 уставах и 14, названных ранее, конституциях.
Законодатели этих субъектов Федерации обязуются гарантировать общедоступность и бесплатность дошкольного и основного общего образования. Однако с гарантированием общедоступности и бесплатности среднего профессионального образования наблюдается полнейшая путаница и непоследовательность: в семи уставах (Калининградской (ч. 1 ст. 87), Курганской (ч. 3 ст. 48), Магаданской (ч. 1 ст. 10), Московской (ч.1 ст. 98), Смоленской (ст. 89), Тульской (ст. 114) и Читинской (п. 1. ст. 95) областей не гарантируется бесплатность и общедоступность среднего профессионального образования. Оно наряду с высшим профессиональным и послевузовским профессиональным образованием является общедоступным и бесплатным не для всех, а только для тех, кто прошел конкурсный отбор. Очевидно, что закрепление подобных норм находится в явном противоречии с ч. 2 ст. 43 Конституции Российской Федерации, согласно которой “гарантируются общедоступность и бесплатность дошкольного, основного общего и среднего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях». Аналогичную ситуацию мы наблюдаем в конституциях республик157.
В п. 1 ст.107 Устава Оренбургской области сказано, что “область гарантирует доступность и бесплатность дошкольного образования, основного общего и среднего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях”. А в п. 2 закреплена возможность граждан бесплатно получать среднее профессиональное образование только на конкурсной основе. Так, каким же из двух пунктов, первым или вторым, будут руководствоваться желающие обучаться и местные власти? Возможно- разными. А такого быть не должно. Поэтому ст. 107 законодателям Оренбургской области необходимо привести в соответствие с Конституцией Российской Федерации и здравым смыслом.
Следующим существенным недочетом, на наш взгляд, является игнорирование ими конституционного положения об обязательности основного общего образования и об обязанности родителей или лиц, их заменяющих, обеспечить получение детьми основного общего образования.
Более удачной формулировкой, обеспечивающей к тому же дополнительную конкретизацию провозглашенных в федеральной Конституции прав и свобод является норма ч. 2 ст. 98 Устава Московской области о том, что население области имеет право свободного выбора типов, видов, форм обучения, установленных законодательством РФ. Аналогичного содержания норму можно обнаружить в ч.1 ст.44 Конституции Республики Алтай. Отличительной чертой правового регулирования Конституции Республики Саха (Якутия) является предоставление дополнительной возможности получить образование лицам, признанным в установленном порядке инвалидами. Им государство обеспечивает бесплатное обучение и профессиональную подготовку через специальные учебные заведения (ст. 22).
В связи с тем, что деятельность образовательных учреждений не направлена на извлечение прибыли, занятие предпринимательской деятельностью, важным конструктивным фактором их нормального функционирования, а также возможности предоставления гражданам закрепленных в федеральной Конституции и конституциях (уставах) субъектов Федерации прав и свобод, следует признать финансовую помощь государства в целом и муниципальных образований, в частности. Так, Свердловская область (п. 3 ст. 118 Устава), а вместе с ней еще семнадцать субъектов Федерации устанавливают, что на их территории законодательно определяется минимально гарантированный размер средств и нормативы отчислений на финансирование сферы образования, культуры, науки из бюджета соответствующего края или области. Кроме того, Свердловская область за счет бюджета, внебюджетных фондов и пожертвований в фонды образования, культуры и науки развивает конкурсную систему получения стипендий, премий, займов и дотаций с целью развития способностей детей, подростков и молодежи, доступности образования, профессиональной творческой деятельности…(ст. 120 Устава).
Следующим социальным правом является право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Конституционное положение ч.1 ст.41 Конституции РФ о том, “что каждый имеет право не охрану здоровья и медицинскую помощь” полностью заимствовано законодателями восемнадцати субъектов Федерации158.
Специфика правового регулирования права граждан на охрану здоровья и оказание медицинской помощи в конституциях (уставах) краев, областей состоит в закреплении его в статьях, в которых наряду с провозглашением указанных прав содержатся положения об охране окружающей природной среды, об образовании, науке, культуре либо о социальной защите населения.
Большинство уставов краев, областей, в которых фиксируются нормы об охране здоровья населения, закрепляют эти права через гарантии: “В области гарантируется право на охрану здоровья и медицинскую помощь, санитарно-эпидемиологическое благополучие и здоровую среду обитания…” (ч.1 ст.122 Устава Тульской области), “Оренбургская область гарантирует право граждан на здоровый образ жизни” (п.1 ст.114 Устава Оренбургской области). Таких или иных аналогичных норм в уставах краев, областей 14.
Положение федеральной Конституции о бесплатном предоставлении медицинской помощи в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения закреплено в 12 уставах и во всех вышепоименованных конституциях.
Особенность закрепления права на бесплатную медицинскую помощь в Конституции Республики Бурятия заключается в том, что в этой республике гарантируется бесплатная медицинская помощь в государственных и муниципальных лечебных учреждениях только в объеме базовой территориально-медицинской программы. Очевидно, что право это может быть значительно уже, нежели предусмотренное Конституцией Российской Федерации, чего быть, конечно же, не должно.
Важная гарантия обеспечения права граждан на медицинскую помощь нашла закрепление в Уставе Хабаровского края: “В краевой собственности и управлении органами государственной власти находятся учреждения здравоохранения, специализированные клиники, учреждения, оказывающие медицинскую помощь населению Хабаровского края независимо от места его проживания” (ст. 69.1 Устава). Ни в Конституции РФ, ни в иных конституциях (уставах) такой нормы нет. Наличие ее свидетельствует об обязанности учреждений здравоохранения Хабаровского края оказывать медицинскую помощь не только лицам, постоянно проживающим на его территории, но и всем пребывающим там более или менее длительное время. При этом медицинская помощь должна быть оказана бесплатно (ст. 69.3 Устава Хабаровского края). На территории Камчатской области приоритетным в сфере оказания медицинской помощи является предоставление бесплатных медицинских услуг матери и ребенку, а также малообеспеченным слоям населения (ст.50 Устава). Жителям Алтайского края “обеспечиваются равные возможности для получения бесплатной медицинской помощи…” (п.2 ст.11 Устава).
Трудно сказать, какая из норм более гуманная и демократичная: та, которая говорит о равных шансах жителей на бесплатное оказание медицинской помощи, предоставляя возможность в случаях, на терпящих промедления, специалистам- врачам решать, какому из нуждающихся она должна быть оказана первому, или та, которая предусматривает приоритетное оказание этой помощи самым незащищенным слоям населения, почему- то, правда, умалчивая о стариках.
Право на охрану здоровья обеспечивается еще одной важной гарантией, закрепленной в ч.3 ст.41 Конституции Российской Федерации: “Сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом”. Она призвана предупредить утаивание информации о фактах, подобных аварии на Чернобыльской АЭС, а также распространение заведомо недостоверных или ложных сведений о состоянии окружающей среды, эпидемиях, катастрофах и т.д.159 Данное положение закреплено в конституциях восьми республик160.
Базовые формулировки, касающиеся социально-экономических прав человека в современной России, содержатся в основных актах, провозглашающих цели российского общества и российского государства в социальной сфере. Самая общая из них, как записано в ст.7 Конституции РФ,- “создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека”. Смысл этой конституционной формулировки становится еще более очевидным в свете положений Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, где говорится, что участники пакта стремятся к достижению “экономического, социального и культурного развития и полной производительной занятости в условиях, гарантирующих основные политические и экономические свободы человека” (п.2 ст.6)161.
“Подобная направленность государственной политики и вытекающие отсюда формирование специальных государственных институтов и функций как раз и превращает Россию в социальное государство. Применительно к индивиду общая конституционная формула определяет центральное социальное право каждого человека на личное свободное развитие и достойную жизнь, а также право непосредственно пользоваться условиями, которые должно создать для этого государство”162.
Особую роль играет комплекс прав, связанных с трудом. Согласно ст.37 Конституции Российской Федерации: 1) Труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. 2) Принудительный труд запрещен. 3) Каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы. 4) Признается право на индивидуальные и коллективные трудовые споры с использованием установленных федеральным законом способов их разрешения, включая право на забастовку. 5) Каждый имеет право на отдых. Работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, оплачиваемый ежегодный отпуск».
Трудовые права и свободы, содержащиеся в ст. 37 Конституции РФ, включают в себя: свободу труда, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены и вознаграждение, право на защиту от безработицы, право на индивидуальные и коллективные трудовые споры, право на отдых.
Все конституции республик содержат дискретные нормы о труде, которые сконструированы “по образу и подобию” федеральной Конституции с некоторыми модификациями. В уставах краев, областей трудовые права и свободы, в различных комбинациях и без, не получили должного закрепления. Наиболее полно, приближенно к Конституции РФ, они расписаны в уставах Ставропольского (ст. 28), Алтайского (п. 2 ст. 10) краев, Курганской (ст. 42) и Кемеровской (ст. 24) областей.
В подавляющем большинстве конституций провозглашается свобода труда, что соответствует характеристике Российской Федерации как демократического государства163. Как указывалось, в Конституции России закреплен принцип свободы труда (право на свободный труд). Право на свободный труд означает прежде всего возможность свободно распоряжаться каждому трудоспособному гражданину своей способностью к труду (рабочей силой), выбирать род деятельности и профессию (ст.37).
Специфика правового регулирования конституций республик Алтай, Тыва (ч.1 ст.43), Карачаево-Черкесской (п.1ст.34) и Чувашской республик (ч.1 ст.34) состоит в провозглашении не свободы труда, а права на труд. Однако под правом на труд законодатели Республики Алтай понимают не что иное, как свободу труда: “Граждане имеют право на труд, то есть свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать профессию, род занятий, место работы, заниматься предпринимательством (ч.1 ст.43). Подобная подмена понятий, по-нашему мнению, не допустима. Конституция РСФСР 1978 г. провозглашала право на труд, которое сопряжено с обязанностью трудиться и с обязанностью государства обеспечивать работой, недопустимостью безработицы. В условиях рыночной экономики безработица неизбежна. Обязанность же социального государства в том, чтобы поддерживать в период безработицы и помогать в поиске места работы, в трудоустройстве.
В Конституции Карачаево-Черкесской Республики закрепляются одновременно и право на труд, и свобода труда. Подобное конструирование представляется неверным, поскольку изложение законом Карачаево-Черкесской Республики такого понимания права на труд вытесняет свободу труда.
Дополнительная обязанность возлагается на граждан Чувашской Республики – обязанность трудиться. Закрепленное положение противоречит Федеральной Конституции, которая содержит принцип свободы труда, а не право и, тем более, не обязанность трудиться (ч.1 ст.37).
Все края и области (за исключением Устава Ставропольского края) закрепили положение о свободе труда. Свое определение свободы труда предлагает Устав Алтайского края. В нем под свободой труда понимается свободный труд человека в “качестве самостоятельного производителя или работающего по трудовому договору (контракту), свободу выбора профессии” (пп. 1 п.2 ст.10 Устава). Данное определение не противоречит федеральному, а лишь содержит дополнительные квалифицирующие признаки.
Конституционная норма о приемлемых условиях труда в Уставе Алтайского края трансформирована в норму о праве каждого “на условия труда, не подрывающие здоровье и не унижающие достоинство человека, обеспечивающие материальные и духовные потребности работника и его семьи не ниже установленного федеральным законом прожиточного минимума” (пп. 2 п.2 ст.10 Устава). Несмотря на то, что данное положение не нашло закрепления в Конституции РФ, оно имеет своей целью увеличить степень защиты прав и свобод человека и гражданина. В этом случае представительный орган Алтайского края действовал в системе опережающего правового регулирования, не противоречащего федеральному законодательству.
В остальных уставах краев, областей, не считая упомянутых четырех, отсутствуют подобные правоустанавливающие нормы. Трудовые права и свободы в них мы находим в статьях (главах) о социальной защите и занятости населения, об основных направлениях социальной политики субъекта Федерации, о полномочиях органов государственной власти и местного самоуправления, где они, конечно же, не так тщательно расписаны.
Законодатель Оренбургской (п.2 ст.106), Калининградской (ч.2 ст.84), Свердловской (п.2 ст.116), Томской (п.2 ст.36) и Белгородской (п.2 ст.115) областей трудом называют воспитание детей. В этом случае мы имеем дело с комбинированными нормами, сочетающими в себе трудовые права и права на защиту семьи, материнства и детства.
Недостатком правового регулирования трудовых прав и свобод в уставах краев, областей является отсутствие в них императивных норм, запрещающих принудительный труд (ч. 2 ст. 37 Конституции РФ). В отличие от уставов, в конституциях республик такие нормы записаны164. В соответствии с ними каждый обладает правом на свободу труда от принудительного осуществления определенной работы. «Охраняемое благо является аспектом свободы организации трудовых отношений: тот, кто принуждается к определенной работе, лишается возможности работать по своему выбору, по своей профессии, у определенного работодателя и на согласованных условиях»165.
Заслуживает негативной правовой оценки предписание Конституции Республики Дагестан об условиях разрешения принудительного труда (ч.5 ст.39). Положение это явно противоречит п.2 ст.37 Конституции Российской Федерации.
Интересное по своему содержанию указание встречается в ч.1 ст.18 Конституции Республики Саха (Якутия): “Право граждан на труд не исключает права на свободную занятость”. Положение это – завуалированная свобода труда.
Специфика правового регулирования Конституции Республики Алтай заключается в закреплении нормы об ответственности за отказ в трудоустройстве (ч.3 ст.43). Данное предписание — не что иное, как дополнительная гарантия трудоустройства граждан.
Несоответствующими федеральной Конституции представляются положения конституций республик об индивидуальных и коллективных трудовых спорах, которые, согласно ч.4 ст.37 Конституции, подлежат разрешению с использованием установленных федеральным законом способов. Эта статья в императивной форме относит установление способов разрешения трудовых споров к исключительным предметам ведения федерального законодателя. В то же время конституции республик Башкортостан (ч.5 ст.45), Марий Эл (п.4 ст.37), Северная Осетия-Алания (п.4 ст.37), говорят об установлении таких способов законом своей республики. Отличие закрепления рассматриваемого положения в Конституции Удмуртской Республики заключается в том, что в ней способы разрешения трудовых споров устанавливаются как федеральными законами, так и законами самой Республики.
Следующим социальным правом является право на защиту семьи, материнства и детства. В Российской Федерации обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются иные гарантии социальной защиты.
Статья 38 Конституции Российской Федерации провозглашает: 1) «Материнство и детство, семья находятся под защитой государства. 2) Забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей. 3) Трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны заботиться о нетрудоспособных родителях». Эти и другие конституционные положения получили конкретизацию в Семейном кодексе Российской Федерации. В п.1 ст.1 СК РФ записано: “Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства”.
В Конвенции о правах ребенка, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 года, подчеркнуто, что “семье, как основной ячейке общества и естественной среде для роста и благополучия всех ее членов, и особенно детей, должны быть предоставлены необходимые защита и содействие (Преамбула)166.”
Защита семьи, материнства, отцовства и детства носит комплексный характер и обеспечивается путем создания государством надлежащих и разнообразных социально-экономических, правовых и иных условий и гарантий, максимально благоприятных, для жизни нормальной, здоровой семьи, поощрения материнства, охраны и защиты прав и интересов матери, отца, ребенка, включая возможность их защиты в судебном порядке.
В частности, законодательством Российской Федерации предусматриваются особые меры по социальной поддержке многодетных семей.
К числу общепризнанных норм международного права относится положение о необходимости защиты семьи со стороны общества и государства. В п.3 ст.16 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года, говорится: “Семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства”. В отечественном законодательстве это положение впервые приобрело значимость конституционного принципа в Конституции СССР 1977 года (ст.53). Действующая в настоящее время Конституция Российской Федерации также закрепляет этот принцип в п.1 ст.38. На защиту семьи, материнства, отцовства и детства направлены следующие федеральные законы: ФЗ от 16 апреля 2001 г. «О государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей»167, ФЗ от 17 июля 1999г. «О государственной социальной помощи» 168, ФЗ от 24 июля 1998г. «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»169, ФЗ от 19 мая 1995г. «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей»170, ФЗ от 21 декабря 1996г. «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей»171.
Своеобразие поименованного права в уставах краев, областей заключается в том, что оно в них недостаточно выписано: норм о поддержке семьи не так много, а имеющиеся не всегда в полной мере соответствуют стандартам, уставленным в федеральной Конституции. Конституции республик в большей мере, нежели уставы краев и областей воспроизводят конституционные нормы. Положения, зафиксированные в ст.38 Конституции Российской Федерации нашли отражение в 10 конституциях республик172. Практически в точности воспроизводит федеральную норму лишь ст. 43 Курганской области: “Материнство и детство, семья находятся под защитой государства, их воспитание — равное право и обязанность родителей”.
К положительным моментам следует отнести положение ст.17 Устава Кемеровской области, предусматривающее наибольшую, по сравнению с иными Основными законами, степень защиты обсуждаемого права. Согласно ему в области гарантируется: а) обеспечение условий для создания семьи, совмещения трудовой деятельности и семейных обязанностей; б) создание благоприятных условий для рождения и воспитания детей, защиты их прав; в) охрана материнства, отцовства, детства; г) поддержка экономической состоятельности каждой семьи (ст. 17 Устава).
Последняя статья содержит наиболее полный перечень могущих быть в сфере семейных отношений норм, закрепленных не в специальном законе, а в Основном законе субъекта Федерации. Нет в ней только упоминания об обязанностях трудоспособных детей, достигших 18 лет, заботиться о нетрудоспособных родителях (п. 3 ст. 38 Конституции РФ). Впрочем, данную норму проигнорировали законодатели абсолютно всех краев, областей, за исключением законодателя Читинской области (п.3 ст.94 Устава), вскользь упоминающего об этой обязанности детей, выраженную, правда, через обязанность государственных органов: “органы государственной власти и органы местного самоуправления защищают право нетрудоспособных родителей на заботу о них со стороны трудоспособных детей, достигших 18 лет”.
Российское законодательство исходит из того, что семейное воспитание детей, забота об их благополучии и развитии является приоритетным в сравнении с другими формами воспитания, равно как и приоритетной является защита их прав и интересов. Важно также отметить, что “забота о детях – равное право и обязанность родителей” (п.2 ст.38 Конституции Российской Федерации). Поэтому в Семейном кодексе Российской Федерации последовательно проводится принцип равных прав и обязанностей родителей в отношении своих детей, в том числе и детей, рожденных вне брака.
Однако воспитание детей признается равным правом и обязанностью не во всех конституциях и уставах субъектов федерации. Так, в Конституции Республики Саха (Якутии) (ст.34), Конституции Республики Дагестан (п.2 ст.57), воспитание детей рассматривается лишь как обязанность родителей.
Законодатели двух субъектов Федерации (Курганской (ч.2 ст.43) и Ростовской (ст.19) отдали должное конституционной норме ч. 2 ст. 38, в точности изложив ее в своих уставах. В шести других уставах173 данная норма зафиксирована иначе: “Родители вправе и обязаны содержать, обучать и воспитывать детей, рожденных в браке и вне его “ (п. 2 ст. 108 Устава Челябинской области). Последнее положение более предпочтительно, поскольку содержит гарантии детей, рожденных вне брака, о чем федеральная Конституция умалчивает.
В соответствии с пп.”к” п.1 ст.72 Конституции Российской Федерации семейное законодательство находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Согласно ст.76 Конституции Российской Федерации (п.2) по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативно-правовые акты субъектов Российской Федерации.
Согласно ч.2 п.2 ст.3 Семейного кодекса Российской Федерации законы субъектов Федерации регулируют семейные отношения по вопросам, отнесенным к ведению субъектов Российской Федерации и по вопросам, непосредственно кодексом не урегулированным. По кодексу субъекты Федерации обладают довольно широкой компетенцией (см. ст.13, 32, 58, 121 СК РФ и другие ).
В ч.3 п.2 ст.3 Семейного кодекса сказано, что нормы семейного права, содержащиеся в законах субъектов Федерации, должны соответствовать Семейному кодексу Российской Федерации. При этом законы и иные нормативно-правовые акты субъектов Федерации не могут противоречить федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации и (или) в пределах компетенции Российской Федерации и ее субъектов (п.5 ст.76) Конституции Российской Федерации.
Особое внимание субъекты Федерации уделяют поддержке многодетных и малообеспеченных семей (уставы Кемеровской (ст.88) и Амурской (п.1 ст.90) областей), многодетным и неполным семьям (Свердловской (п.1 ст.116) и Калининградской (ч.1 ст.84).
Значимой гарантией получения необходимого воспитания детьми, оставшимися без родителей, является закрепленная в девяти уставах краев, областей обязанность органов государственной власти и местного самоуправления заботиться о таких детях (уставы Амурской, Белгородской, Омской, Оренбургской, Свердловской, Тамбовской Томской, Челябинской, Читинской областей).
В завершении рассмотрения особенностей правового регулирования социальных прав в конституциях и уставах субъектов Федерации следует подчеркнуть его недостаточность. В большинстве Основных законов субъектов Федерации отсутствуют самостоятельные нормы, выделенные в отдельные главы о социальных правах и свободах. Исключение составляют конституции республик Алтай и Башкортостан.
Превалирующая часть рассматриваемых прав спроецирована с федеральной Конституции. Нормы о них создаются в рамках семейного, жилищного, трудового законодательства, законодательства об охране окружающей природной среды, социальной защиты, что относится к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Данный факт свидетельствует о праве субъектов Федерации осуществлять нормотворчество в большей степени, нежели в других сферах (например, по предметам ведения Российской Федерации). Однако предоставленное право в должном объеме субъектами Федерации на уровне Основных законов не реализуется. Попытки же воплотить его в действительность не всегда увенчаются успехом. Многие сформулированные ими нормы либо противоречат федеральным, либо таят в себе определенную двусмысленность и потому также не подлежат применению.
Например, в семи уставах (Калининградской, Курганской, Московской, Читинской, Смоленской, Тульской, Магаданской областей) среднее профессиональное образование наряду с высшим профессиональным и послевузовским профессиональным образованием являются общедоступными и бесплатными не для всех, а для тех, кто прошел конкурсный отбор (противоречит ч.2 ст.43 Конституции РФ).
Существенным недочетом, на наш взгляд, является игнорирование законодателем Оренбургской области федерального положения об обязательности основного общего образования и об обязанности родителей или лиц, их заменяющих, обеспечить получение детьми основного общего образования.
Более удачной формулировкой, обеспечивающей к тому же дополнительную конкретизацию провозглашенных в федеральной Конституции прав и свобод является норма ч. 2 ст. 98 Устава Московской области о том, что население области имеет право свободного выбора типов, видов, форм обучения, установленных законодательством РФ. Аналогичного содержания норму можно обнаружить в ч.1 ст.44 Конституции Республики Алтай.
Отличительной чертой конституционного (уставного) регулирования социальных прав и свобод является их фиксирование через гарантии, обязанности органов государственной власти и органов местного самоуправления. Итак, вполне логичен вывод о несовершенстве конституционного и уставного регулирования ввиду его противоречивости и пробельности.

§5 Права в сфере науки и культуры и иные права, фиксируемые в конституциях (уставах) субъектов Российской Федерации
Государство гарантирует доступность всех достижений культуры для граждан, где бы они не проживали. Это обеспечивается общедоступностью ценностей отечественной и мировой культуры, развитием и равномерным размещением культурно-просветительских учреждений на территории страны, развитием телевидения и радио, книгоиздательского дела и периодической печати, сети библиотек.
Необходимость выделения культурных прав в масштабах данного научного труда связана прежде всего со спецификой предоставляемых государством благ, а также следует из обособления экономических, социальных и культурных прав Пактом ООН «Об экономических, социальных и культурных правах». К этой группе прав и свобод относятся: свобода творчества, свобода науки, право на участие в культурной жизни. Все они принадлежат человеку в научной и культурной сферах.
В Конституции Российской Федерации записано: 1) «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом. 2) Каждый имеет право на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностями. 3) Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры (ст.44)».
Положение, закрепленное в ч.1 ст.44 Конституции РФ, зафиксировано практически во всех конституциях (уставах) субъектов Федерации. Специфика закрепления обозначенных прав в Конституции Чувашской Республики заключается в том, что эти права изложены одновременно со средствами их обеспечения. Так, право на пользование достижениями культуры обеспечивается общедоступностью ценностей отечественной и мировой культуры, находящихся в общественных и государственных фондах; развитием и равномерным размещением культурно-просветительных учреждений на территории республики; развитием телевидения и радио, книгоиздательского дела и периодической печати, сети бесплатных библиотек; расширением культурного обмена с зарубежными государствами (ст.40 Конституции).
Конституционная норма ч.2 ст. 44 Конституции РФ содержится в пятнадцати конституциях республик174, и в шести уставах областей175. Но лишь в ч.2 ст.49 Устава Курганской области закреплена обязанность граждан бережно относиться к памятникам истории и культуры: “Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры”. В остальных уставах эта обязанность возлагается на органы государственной власти и местного самоуправления.
Особый правовой режим и особая правовая охрана в 15 уставах краев, областей предусмотрены для уникальных культурных ценностей: “Для уникальных культурных ценностей законом области устанавливается особый правовой режим объектов областного культурного достояния с включением их в Государственный реестр национального и культурного достояния области…” (ч. 1 ст. 61 Устава Тверской области).
Нормы в сфере науки и культуры в уставах краев, областей, как мы уже говорили, не столь многочисленны. В основном они сводятся к определению основных направлений политики в сфере культуры либо выступают в форме норм-принципов, норм-деклараций, провозглашающих культурные права человека и гражданина
Примерами подобных норм-принципов могут быть следующие законоположения: “ Читинская область признает основополагающую роль образования, науки и культуры в жизни и развитии общества, в воспитании человека и гражданина” (ст. 92 Устава Читинской области); “Законом Приморского края определяется минимально гарантированный размер средств и нормативы отчислений на финансирование сферы образования, науки и культуры из бюджета края…” (ч. 1 ст. 102 Устава Приморского края).
Как видим, региональный законодатель понимает всю важность предоставления своим гражданам прав в сфере культуры, науки и образования. В целях предотвращения возможности могущего иметь место быть факта не перечисления или уменьшения перечисления средств на финансирование сферы культуры, науки и образования ниже презюмируемого предела в 7 уставах краев, областей зафиксирована необходимость установления минимального размера средств и нормативов отчислений.
Края и области, 15 из 55, гарантируют свободу творчества и устанавливают, что “непосредственное вмешательство в творческую деятельность, иные формы ограничения свободы творчества не допускаются и являются основанием для обращения за судебной защитой” (п. 5 ст. 92 Устава Амурской области).
Весьма интересной по своему содержанию является ст. 20 Устава Кемеровской области, предоставляющая свободный доступ к культурным ценностям и благам науки и культуры. В других десяти уставах, где упоминаются духовные ценности, речь идет об обязанностях органов государственной власти обеспечивать свободный доступ к духовным ценностям.
Конституция Российской Федерации относит установление общих принципов обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей к предметам совместного ведения (ст.72). В Конституции РФ впервые обозначены права коренных малочисленных народов: «Российская Федерация гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации». Конкретизируются они в федеральных законах («О недрах» от 21 февраля 1992 г.176, «О животном мире» от 24 апреля 1995г.177, «Об особо охраняемых природных территориях»178 и других), а также в конституциях (уставах) субъектов Федерации.
Права коренных малочисленных народов особо выделены в семнадцати уставах краев, областей. Нормы о них являются одновременно правами и гарантиями: “На территории области поддерживаются и поощряются традиции русского, поморского Севера, обеспечиваются в соответствии с федеральным законодательством права коренных малочисленных народах на самобытное социально-экономическое и культурное развитие, защиты их исконной среды обитания и традиционных образа жизни и хозяйствования” (п. 6 ст. 3 Устава Архангельской области). На территории Читинской области “признаются и обеспечиваются права всех коренных народов, этнических общностей и казачества…” (ст. 5 Устава). На территории Псковской области, как говорится в ст. 22 Устава, “признаются неотъемлемые права народности сето на исконную среду, на сохранение самобытности, языка, обычаев и традиций в соответствии с принципами Конституции”.
Среди конституций республик лишь в Бурятии и Дагестане закрепляется положение ст.69 федеральной Конституции. Законодатели других республик излагают конституционную норму по-иному: “Республика Калмыкия содействует сохранению самобытности и этической неповторимости традиций калмыцкого, русского и других народов Республики, особенно почитанию старших, уважению к женщине, любви и заботе о детях» (ст.15).
Специфика закрепления обсуждаемой нормы в Конституции Республики Дагестан заключается в том, что она содержит указания на гарантии прав коренных народов и национальных меньшинств (ч.1), признание и уважение национально-культурной и исторической самобытности народов, создание условий для сохранения и развития культурных и исторических традиций народов Дагестана (ч.2), и, наконец, гарантирование равного права на защиту жизненных интересов на конституционной основе (ч.3 ст.5).
Во всех названных случаях субъекты Федерации осуществляют опережающее правовое регулирование. Важно только, чтобы положения их конституций (уставов) не противоречили имеющимся конституционным предписаниям и немедленно приводились в соответствие с вновь принятыми федеральными законами.
В последнее время большое внимание на территории регионов Северного Кавказа стало уделяться казачеству, что не могло не найти отражения в соответствующих статьях и главах Основных законов этих субъектов Федерации. Это обстоятельство учитывается при формировании и деятельности органов государственной власти и местного самоуправления.
В ст. 3 Устава Саратовской области и ст. 50 Устава Тверской области говорится о том, что в области обеспечивается свободное развитие людей независимо от национальной принадлежности, принимаются меры к развитию культурных, духовных, языковых, бытовых традиций граждан различных национальностей, вероисповедания, уклада жизни. Это универсальная норма, в ней содержатся элементы социальных, культурных и личных прав человека и гражданина.
Законодатели ряда субъектов Федерации заботятся о сохранении и приумножении исторического, культурного и духовного наследия народов, формирования молодого поколения в духе уважения имеющихся традиций (ст. ст. 88 и 20 уставов Курской и Кемеровской областей, соответственно).
Не менее важным правом является право на благоприятную окружающую среду. Оно приобрело особое значение в современную эпоху, отличающуюся невиданным развитием промышленности и ее негативным воздействием на среду обитания человека. Поскольку экологическая безопасность превратилась в важнейший фактор качества здоровья, право на благоприятную окружающую среду признано международным конституционным правом одним из фундаментальных прав человека и гражданина.
Согласно федеральной Конституции: «каждый имеет право на благоприятную окружающую природную среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением» (ст.42).
Законодатели представительных органов краев, областей закрепляют права граждан на благоприятную окружающую природную среду через гарантии, формулируемые следующим образом: «…осуществляются меры по охране окружающей природной среды» (ст.103 Устава Омской области, ст.123 Устава Свердловской области, ст.100 Устава Московской области), «гарантируется право гражданина на охрану окружающей природной среды» (ст.51 Устава Мурманской области, ст.90 Устава Калининградской области). Лишь в ст.47 Устава Курганской области обозначено субъективное право граждан на благоприятную окружающую природную среду. Специфика правового регулирования конституций республик по этому вопросу заключается в том, что большинство из них как раз содержат подобные федеральным положения179.
Правовое регулирование положений об охране окружающей природной среды характеризуется рядом специфических черт. Так, часть 4 ст.49 Конституции Республики Башкортостан устанавливает, что сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с законом. А органам государственной власти и управления Республики Тыва предписано приостанавливать деятельность предприятий, учреждений, организаций, граждан, если она представляет угрозу или наносит вред окружающей природной среде (ч.2 ст.25 Конституции). Перечисленные меры повышают степень защищенности граждан от воздействия неблагоприятных условий окружающей природной среды.
Право на благоприятную окружающую природную среду в Республике Коми сочетается с обязанностью граждан охранять окружающую природную среду и бережно относиться к природным богатствам (ч.2 ст.43 Конституции).
Законодатели Читинской (ст.107), Тамбовской (ст.38), Томской (ст.44) областей используют термин «особый статус» областных природных заповедников, заказников, парков, памятников природы и режим охраны редких растений, животных и мест их обитания. Федеральный Закон от 14 марта 1995г. «Об особо охраняемых природных территориях»180 в этом случае говорит о режиме особой охраны соответствующих территорий. Термин «особый статус» представляется неопределенным, четко не отражающим специфики регулируемых отношений. В качестве позитивного примера следует назвать Устав Нижегородской области (п.3 ст.19), где в соответствии с поименованным федеральным законом речь идет об особой охране соответствующих территорий.
Учитывая все вышеизложенное, следует обратить внимание на то, что права в сфере науки и культуры являются особой разновидностью социальных прав. Положения о них в конституциях и уставах субъектов Российской Федерации содержатся в незначительном количестве. В основном они представляют компиляцию прав, обозначенных в Конституции РФ 1993 года.
В редких случаях субъекты Федерации пытаются осуществлять собственное правовое регулирование, однако степень такого регулирования невелика. В подавляющем большинстве случаев оно сводится к определению преимущественных направлений политики в сфере культуры либо выступает в форме норм гарантий, норм-принципов, норм-деклараций, провозглашающих культурные права человека и гражданина.
Негативной конституционно-правовой оценки заслуживают попытки законодателей Кемеровской и Челябинской областей предоставить преимущества в осуществлении прав и свобод определенным категориям лиц. В их уставах записано: “при решении вопросов, связанных с творческой деятельностью учреждениями культуры, науки и образования, физического воспитания и спорта признается приоритет мнения ассоциаций профессиональных творческих работников”. Критерии признания человека профессиональным творческим работником устанавливаются законом субъекта Федерации (п. 2 ст. 122 Устава Свердловской области). В данном случае имеет место нарушение принципа равноправия.
Все вышесказанное свидетельствует о недостаточном правовом регулировании культурных прав конституциями и уставами субъектов РФ. Субъекты Федерации должны более активно осуществлять нормотворчество в обозначенной сфере.

ГЛАВА 3. Развитие концепции прав и свобод человека и гражданина в правовых позициях конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации

§1 Взаимодействие Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в сфере формирования правовых позиций об основных правах и свободах человека и гражданина.
В Федеральном конституционном законе «О судебной системе РФ» в ред. от 15 декабря 2001 г.181 записано, что конституционные (уставные) суды создаются и упраздняются законами субъектов РФ (ч.2 ст.17). Это говорит о самостоятельности субъекта Федерации при формировании данных судов, придаёт им определённую стабильность и независимость.
Почти во всех субъектах Российской Федерации, имеющих конституционные (уставные) суды, полномочия о них включены в раздел либо в главу конституции (устава), посвящённую судебной власти либо судебной системе. Число статей, посвященных непосредственно конституционному (уставному) суду в основных законах, различно. В Адыгее – ст.ст.101-104, в Башкортостане – ст.134, в Бурятии – ст.ст.100, 101, в Дагестане – ст.ст.113, 114, в Карелии – ст.87, в Коми – ст.ст.100, 103, в Сахе (Якутии) – ст.ст.100-102, в Татарстане – ст.ст.139-141, в Кабардино-Балкарии – ст.122, в Марий Эл – ст.95, в Свердловской области – ст.ст.59,60, в Тюменской области – ст.45.
Своеобразие Устава (Основного закона) Ханты-Мансийского автономного округа по правовому регулированию деятельности Уставного Суда округа заключается в том, что самостоятельной статьи в нём об Уставном Суде Ханты-Мансийского автономного округа нет. Правовой основой учреждения и функционирования Уставного Суда в этом субъекте Федерации служит закреплённое положение о нём в п.1, 3 ст.58 «Осуществление правосудия» и п.1 ст.67 «Толкование Устава, законов и иных нормативных правовых актов Ханты-Мансийского автономного округа» Устава наряду с изложением полномочий иных органов государственной власти Ханты-Мансийского автономного округа.
Помимо этого нормы о них содержатся в тех разделах или главах конституций, где закрепляется статус таких институтов, как исполнительный и законодательный орган, а также «порядок пересмотра и внесения поправок в конституцию (устав)».
Предметы ведения конституционных (уставных) судов в общем виде определяются Федеральным конституционным законом «О судебной системе РФ». В нём сказано, что данные суды создаются для рассмотрения вопросов соответствия законов субъектов РФ, нормативных правовых актов органов государственной власти субъекта РФ, органов местного самоуправления субъекта РФ конституции (уставу) субъекта РФ, а также для толкования конституции (устава) субъекта РФ (ч.1 ст.27).
Таким образом, Федеральным конституционным законом устанавливается не императивная, а рекомендуемая компетенция конституционного (уставного) суда субъекта РФ. Она может быть исчерпывающе либо частично воспроизведена в законодательстве соответствующего региона.
В связи с этим, как считает М.А. Митюков182, возникает проблема, вправе ли конституционный (уставный) суд рассматривать и другие вопросы, ранее включенные в его компетенцию конституцией (уставом) соответствующего субъекта Федерации, или он должен ограничиваться лишь теми полномочиями, которые названы Федеральным конституционным законом. Представляется, что компетенция, определенная в этом законе, не ограничивает объем полномочий конституционного (уставного) суда. Он вправе рассматривать и другие вопросы, если они вытекают из исключительной компетенции субъекта Федерации (ст.73 Конституции РФ) и не конкурируют с полномочиями Конституционного Суда РФ и других федеральных судов.
Роль конституционных (уставных) судов в защите гарантированных Конституцией прав и свобод граждан довольно значительна. Во многих субъектах РФ, учредивших органы конституционного правосудия, она прямо предусмотрена в конституциях и законах. Так, в целях защиты прав и свобод граждан образована Конституционная Палата Республики Адыгея (ст.3 Закона «О Конституционной Палате Республики Адыгея» от 22 мая 1996г. с изменениями и дополнениями от 15 декабря 2000 года), конституционные суды в республиках Башкортостан (ст.134 Конституции от 24 декабря 1993г. и ст.3 Закона «О Конституционном Суде Республики Башкортостан»), Дагестан (ст.1 Закона «О Конституционном Суде Республики Дагестан» от 7 мая 1996г.), Карелия (ст.87 Конституции и ст.1 Закона «О Конституционном Суде Республики Карелия» от 17 марта 1994г.), Кабардино-Балкария (ст.3 Закона «О Конституционном Суде Кабардино-Балкарской Республики» от 12 декабря 1997.), Саха (Якутия) (ст.2 Закона «О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия) от 4 апреля 1992г. с изменениями и дополнениями от 26 января и 20 апреля 1994г.), Татарстан (ст.140 Конституции и ст.1 Закона «О Конституционном Суде Республики Татарстан» от 22 декабря 1992г., Бурятия (ст.101 Конституции и ст.3 Закона «О Конституционном Суде Республики Бурятии» от 25 октября 1994 года с изменениями и дополнениями от 14 апреля 2000 года и другие). Обозначенной цели, надо полагать, служат все полномочия и процедуры конституционных (уставных) судов.
Большинство законов о конституционных (уставных) судах субъектов Федерации в статьях, посвящённых полномочиям конституционного (уставного) суда, специально предусматривают такое полномочие, как проверка конституционности закона, применённого или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам граждан на нарушение конституционных прав и свобод, а также по запросам судов (пп. 3 п.1 ст.3 Закона «О Конституционной Палате Республики Адыгея», абз.2 п.2 ст.3 Закона «О Конституционном Суде Республики Башкортостан», ч.3 ст.3 Закона «О Конституционном Суде Республики Бурятия», п.3 ч.1 ст.2 Закона «О Конституционном Суде Республики Карелия», пп.3 п.1 ст.3 Закона «О Конституционном Суде Республики Коми», п.3 ч.1 ст.3 Закона «О Конституционном Суде Кабардино-Балкарской Республики», пп. «г» п.1 ч.1 ст.1 Закона «О Конституционном Суде Республики Марий Эл, п.2 ст.3 Закона «Об Уставном Суде Ханты-Мансийского автономного округа). Ряд субъектов Федерации (Свердловская область, Тюменская область, Санкт-Петербург) в перечнях полномочий не предусматривают: ни проверки по жалобам на нарушения конституционных прав и свобод, ни проверки по запросам общих судов в связи с рассмотрением конкретных дел, ни проверки конституционности правоприменительной практики. Поэтому защита прав здесь может осуществляться только посредством процедур, предусмотренных для проведения проверок конституционности законов и иных актов органов и должностных лиц власти.
В отличие от организации судебного конституционного контроля в большинстве республик Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) по конституционным жалобам граждан и иных субъектов осуществляет проверки конституционности не закона, а правоприменительной практики (ст.33 Закона «О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия)»).
Таким образом, в этой части полномочия Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) повторяют ту версию статуса Конституционного Суда, которая была в свое время предусмотрена ст.66 Закона «О Конституционном Суде РСФСР» от 12 июля 1991 г.183 и от которой на общероссийском, федеральном уровне отказались в связи с принятием Закона о Конституционном Суде РФ от 21 июля 1994 г.184
Если говорить о соотношении полномочий конституционного (уставного) суда субъектов РФ с полномочиями Конституционного Суда РФ и федеральных судов общей и арбитражной юрисдикции, то изначально необходимо обсудить вопрос о подведомственности. Однако профессор В.В. Ершов полагает, что внутри единой системы между судами могут быть споры не о подведомственности, а о подсудности, так как они представляют одно «ведомство» – суд185. На самом деле, использование термина «подведомственность» для размежевания компетенции конституционного (уставного) суда с Конституционным Судом РФ и федеральными судами общей и арбитражной юрисдикции объясняется, прежде всего, особой ролью Конституционного Суда РФ в судебной системе186.
При исследовании положений законов о конституционных (уставных) судах, регулирующих подведомственность конституционным (уставным) судам обращений граждан или их объединений в форме индивидуальных (коллективных) жалоб, наиболее приемлемым является определение подведомственности как относимости споров о праве и иных юридических дел, нуждающихся в государственно–властном разрешении, к ведению того или иного государственного органа187.
Критерии подведомственности представляют отраженные в нормах права признаки юридических дел, позволяющие судить о том, каким органам подведомственно их разрешение. Исходным критерием подведомственности некоего юридического дела органам, относящимся к судебной системе, является наличие или отсутствие спора о праве. Основным критерием, влияющим на распределение дел между судами различной юрисдикции, является характер правоотношений, на основании которых возникло юридическое дело; дополнительным – субъектный состав спорного правоотношения188.
Вопрос о подведомственности дел Конституционному Суду РФ и конституционным (уставным) судам субъектов РФ продолжает обсуждаться в юридической науке. По мнению судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева, Конституционному Суду РФ (и, следовательно, конституционному (уставному) суду субъекта Федерации — прим. автора) подведомственны дела, вытекающие из конституционных правоотношений189. Названные нами выше статьи законов субъектов РФ о конституционных (уставных) судах субъектов Федерации устанавливают их границы подведомственности при рассмотрении индивидуальных и коллективных жалоб.
Критерии подведомственности Конституционного Суда РФ по данной категории дел закреплены в ч.4 ст.125 Конституции РФ и в п.3 ч.1 ст.3 Федерального Конституционного закона «О Конституционном Суде РФ190». Суд по жалобам граждан на нарушение конституционных прав и свобод проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Аналогичное положение о подведомственности характерно для конституционных судов следующих субъектов Федерации: Адыгеи (п.3 ч.1 ст.3), Башкортостана (абз.2 ч.2 ст.3), Бурятии (ч.3 ст.3), Дагестана (ч.3 ст.3), Карелии (п.3 ст.2), Ханты–Мансийского автономного округа с той лишь разницей, что Уставный Суд проверяет не конституционность, а легитимность (п.2 ст.3). В конституционных (уставных) судах субъектов Федерации объектом обращения является закон соответствующего субъекта Федерации.
Некоторое время в практике Конституционного Суда РФ господствовало мнение о том, что ему подведомственно рассмотрение жалоб граждан или их объединений на нарушение конституционных прав и свобод только нормативным актом, принятым в законодательной процедуре, установленной частями 1 и 3 статьи 14, статьями 105-108 Конституции Российской Федерации, то есть федеральным законом191.
Затем понятие «закон» было истолковано Судом более широко. Он принял к своему производству и рассмотрел по существу жалобы граждан В.И. Куцылло и Р.С. Клебанова о проверке конституционности ст.2 Закона Г.Москвы «О сборе на компенсацию затрат городского бюджета по развитию инфраструктуры города и обеспечению социально–бытовыми условиями граждан, прибывающих в город Москву на жительство»192. Таким образом, к ведению Суда было отнесено рассмотрение жалоб на неконституционность законов субъектов Федерации, принимаемых ими в сфере совместного ведения органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов РФ по вопросам, не урегулированным федеральными законами.
В федеральном законодательстве следует более строго установить случаи рассмотрения Конституционным Судом РФ жалоб на неконституционность законов субъектов РФ. Он, конечно, должен рассматривать подобные обращения граждан в том случае, если в субъекте отсутствует конституционный (уставный) суд. В ином случае к подведомственности федерального органа конституционного контроля относится рассмотрение жалоб на неконституционность законов субъектов Федерации, принятых ими в сфере ведения Российской Федерации; к подведомственности органов конституционного (уставного) контроля субъектов Федерации – рассмотрение жалоб на нарушение законами субъектов РФ, принятых вне пределов ведения и полномочий Российской Федерации. Подведомственность обращений граждан или их объединений о проверке конституционности законов субъектов Федерации, изданных по вопросам совместного ведения РФ и ее субъектов, является альтернативной, — заявитель сам может выбрать, в какой орган конституционного контроля ему обратиться. В последнем случае наблюдается конкуренция полномочий Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ.
Проблема «пересечения» компетенций Конституционного Суда Российской Федерации и конституционных (уставных) судов субъектов РФ возникла еще до признания и осуществления специального законодательного регулирования Федерацией статусов конституционных (уставных) судов. Это в основном связано с тем, что первые конституционные суды субъектов возникали вследствие их односторонней инициативы с ориентацией на Федеральный Конституционный Суд России.
С принятием Федерального Конституционного закона «О судебной системе РФ» от 31 декабря 1996 года Федерация одновременно признала конституционные (уставные) суды и наличие «конкурирующей компетенции» РФ и ее субъектов в сфере осуществления конституционной юстиции, не указав пути выхода из создавшейся ситуации.
Вопрос о «пересекающейся компетенции» является одним из наиболее обсуждаемых специалистами науки и практики. Профессор В.А. Кряжков обратил внимание на высказывания тех специалистов, которые отмечают, что разными являются цели защиты, объекты охраны, осуществляемой Федеральным Конституционным Судом и конституционными (уставными) судами субъектов: Конституционный Суд РФ защищает федеральную Конституцию; а конституционный (уставный) суд субъекта РФ «дает оценку, руководствуясь своим масштабом, своей конституцией и уставом, а не масштабом федеральной Конституции»193. Противоположных взглядов придерживается Председатель Конституционного Суда Республики Коми Ю.В. Гаврюсов, который заявил, что аргумент такого характера, как «конституционный суд субъекта РФ осуществляет проверки соответствия собственной Конституции, а Конституционный Суд РФ — Конституции России – «не проходит» уже потому, что, например, многие статьи Конституции Республики Коми «просто дублируют Конституцию РФ». Следовательно, Конституционный Суд РФ и Конституционный Суд Республики осуществляют проверки на соответствие одной и той ж норме194. Проблема совпадения полномочий возникает, поскольку экспертизе в судах обоих уровней подвергается один и тот же закон (нормативный акт) и могут быть вынесены два разных решения о –конституционности: одно – отменяющее акт, а другое – подтверждающее конституционность одного и того же закона (нормативного акта).
По мнению профессора Ж.И. Овсепян решение проблем соотношения (совпадения, разграничения) компетенций Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ связано прежде всего с поиском ответов по двум вопросам: а) о возможности наделения конституционных (уставных) судов субъектов РФ компетенцией осуществлять охрану (защиту) не только конституции (устава) субъекта РФ, но и Конституции РФ; б) о возможности осуществления конституционным (уставным) судом субъекта РФ оценок не только республиканского (регионального) законодательства, но и законодательства РФ, на предмет его соответствия Конституции РФ195.
В рамках рассмотрения первого аспекта проблемы, следует отметить, что на научно-практическом семинаре 1995 года по проблемам организации и деятельности органов конституционного контроля субъектов РФ говорилось о том, что органы конституционного контроля должны обеспечивать сохранность идей Конституции РФ на уровне субъекта Федерации, что назначение конституционных судов республик быть хранителями не только своих конституций, но и Конституции РФ с соблюдением приоритета Конституции РФ как акта высшей юридической силы. По мнению заместителя Председателя Конституционного Суда РФ Т.Г. Морщаковой «В случае установления расхождения конституции субъекта с федеральной Конституцией, конституционный суд субъекта РФ вправе выносить решения, руководствуясь Конституцией РФ»196.
Конечно, должна соблюдаться «специализация» судов по критерию объекта защиты: Федеральный Конституционный Суд предназначен для защиты верховенства Федеральной Конституции, а конституционные (уставные) суды субъектов РФ – для обеспечения верховенства конституции (устава) субъекта РФ в системе республиканского (регионального) законодательства. Однако в интересах «разгрузки» Федерального Конституционного Суда, а также в интересах обеспечения единства конституционной законности, государственной, правовой и территориальной целостности РФ целесообразно некоторое взаимопроникновение судов:
-Конституционного Суда РФ – в сферу юрисдикции конституционных (уставных) судов субъектов РФ, то есть обеспечение им не только Конституции РФ, но и конституций (уставов) субъектов РФ, так как Федерация является гарантом основных законов субъектов РФ, не противоречащих Конституции РФ;
-а также некоторое «проникновение» конституционных (уставных) судов субъектов РФ – в сферу юрисдикции Конституционного Суда РФ, обеспечение ими сохранности не только конституции (уставов) субъектов РФ, но и Федеральной Конституции197.
Для обеспечения взаимопроникновения следует обязать конституционный (уставный) суд субъекта РФ при проверке нормативного акта, изданного по вопросам совместного ведения РФ и субъектов РФ, — применять не противоречащую Федеральной Конституции норму конституции (устава), а статью Конституции РФ.
По второму аспекту проблемы самое оптимальное решение высказала Ж.И. Овсепян. Она предлагает предоставить Конституционному Суду РФ право пересматривать постановления конституционных (уставных) судов и принимать окончательные решения, но только по совпадающим полномочиям198.
Здесь речь идет об инстанционности. В этой совпадающей с конституционными (уставными) судами субъектов РФ части полномочий за Конституционным Судом РФ необходимо признать статус высший судебной инстанции, предусмотреть право Федерального Конституционного Суда восстанавливать в статусе либо подтверждать неконституционность закона, рассмотренного ранее конституционным (уставным) судом субъекта РФ.
Основная проблема видится не в том, чтобы «развести» Федеральный Конституционный Суд и конституционный (уставный) суд субъекта РФ, не допустить «совпадения компетенций», а в том, чтобы признать эту сферу допустимого совпадения, определить ее границы и ввести механизмы, которые бы позволили бы преодолеть коллизии постановлений Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) субъектов РФ199.
Оптимальное распределение полномочий между Конституционным Судом РФ и конституционными (уставными) судами субъектов РФ в данной сфере должно существенно усилить систему юридических гарантий основных прав и свобод человека и гражданина.
В настоящее время Конституционный Суд РФ на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет только конституционность закона. Следовательно, обращения граждан о проверке конституционности Указа Президента или Постановления Правительства РФ Конституционному Суду РФ неподведомственны. Но и в судах общей юрисдикции, а также конституционных (уставных) судах субъектов РФ гражданин лишен возможности обжаловать нормативные указы Президента России и постановления Правительства РФ. Таким образом, гражданин сейчас не может обжаловать нормативный акт Президента, палаты Федерального Собрания или Правительства, нарушающий его права и свободы, ни в Конституционном Суде РФ, ни в судах общей юрисдикции, ни в конституционном (уставном) суде. Такое положение противоречит конституционному праву на судебную защиту (ст.46 Конституции).
Несколько по-иному урегулирован данный вопрос в ряде субъектов Федерации. Так, например, граждане Коми и Марий Эл могут обжаловать в конституционных судах своих республик все нормативные акты по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти республики или совместному ведению органов государственной власти республики и органов государственной власти РФ» (пп.3 п.3 ст.3 и пп. «г» п.1 ст.3 законов, соответственно). Самый широкий перечень объектов конституционного контроля закрепил Закон «О Конституционном Суде Республики Татарстан» (ч.4 ст.3). Согласно ему Конституционный Суд Республики Татарстан по жалобам граждан и их объединений на нарушение прав и свобод граждан по запросам судов проверяет конституционность законов Республики Татарстан или отдельных их положений, нормативных постановлений Государственного Совета Республики Татарстан, указов Президента Республики Татарстан и постановлений Кабинета Министров Республики Татарстан. В Законе «Об Уставном Суде Свердловской области» (ст.83) термином «нормативные акты» объединены законы области, постановления палат Законодательного Собрания, нормативные акты губернатора и правительства, нормативные акты губернатора и правительства, нормативные акты органов местного самоуправления муниципальных образований, находящихся на территории Свердловской области. Законом «Об Уставном Суде Ханты–Мансийского автономного округа» объект проверки Уставного Суда определяется в зависимости от субъекта обращения с жалобой. По запросам судов и жалобам граждан подлежат поверке законы автономного округа, а если последовало обращение с общественной жалобой (ст.83 Закона), то проверке подлежит нормативный правовой акт органа государственной власти Ханты–Мансийского автономного округа. Наконец, в конституциях Кабардино-Балкарии и Карелии вообще отсутствует страноведческая привязка, географическая характеристика закона как объекта обжалования в Конституционном Суде Республики по жалобам граждан (и по запросам судов), что дает основания полагать, что это могут быть не только законы Республики, но и Законы Федерации200. Конституционный Суд Кабардино-Балкарии проверяет помимо конституционности закона конституционность иного нормативного акта (п.3 ч.1 ст.3 Закона).
Возможность гражданину обжаловать в конституционном (уставном) суде субъекта РФ практически любой нормативный акт, нарушающий его права и свободы, в лучшей мере обеспечивает реализацию права гражданина на судебную защиту. Подобная формулировка пределов обжалования в законах о конституционных (уставных) судах более предпочтительна, чем федеральная.
В заключение следует констатировать, что конституционные (уставные) суды субъектов РФ обладают либо тождественными (Адыгея, Башкортостан, Бурятия, Дагестан, Карелия, Ханты–Мансийский автономный округ по индивидуальным жалобам), либо более обширными полномочиями (за счет возможности разрешать дела о конституционности (уставности) иных нормативных актов, а не только законов (Татарстан, Коми, Марий Эл, Кабардино–Балкария, Ханты–Мансийский автономный округ по общественным жалобам). Особое место среди конституционных (уставных) судов субъектов РФ занимает Конституционный Суд Республики Саха (Якутии), проверяющий конституционность правоприменительной практики. Таким образом, в этой части полномочия Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) повторяют ту версию статуса Конституционного Суда, которая была в свое время предусмотрена ст.66 Закона «О Конституционном Суде РСФСР» от 12 июля 1991 г. и от которой на общероссийском, федеральном уровне отказались в связи с принятием Закона о Конституционном Суде РФ от 21 июля 1994 г.
Негативной правовой оценки заслуживают субъекты Федерации, в перечнях полномочий конституционных (уставных) судов которых не предусмотрены ни проверки по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан, ни проверки по запросам общих судов в связи с рассмотрением конкретных дел, ни проверки правоприменительной практики (Свердловская область, Тюменская область, Санкт-Петербург). Защита прав граждан в них может осуществляться посредством процедур, предусмотренных для проведения проверок конституционности законов и иных актов органов власти и должностных лиц.
Ряд полномочий конституционных (уставных) судов находятся в сфере конкурирующей компетенции с федеральным Конституционным Судом. Так, и федеральный Конституционный Суд и конституционные (уставные) суды правомочны проверять конституционность законов субъектов Федерации, изданных по предметам совместного ведения. Выход из создавшегося положения видится прежде всего в признании допустимого совпадения, определении его границ и вводе механизмов, которые бы позволили преодолеть коллизии постановлений Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) субъектов РФ. К таким механизмам следует отнести взаимопроникновение судов. Для обеспечения взаимопроникновения следует обязать конституционный (уставный) суд субъекта РФ при проверке нормативного акта, изданного по вопросам совместного ведения РФ и субъектов РФ, — применять не противоречащую федеральной Конституции норму конституции (устава), а статью Конституции РФ. Кроме того, необходимо предоставить Конституционному Суду РФ право пересматривать постановления конституционных (уставных) судов и принимать окончательные решения, но только по совпадающим полномочиям. Поэтому целесообразно за Конституционным Судом РФ признать статус высший судебной инстанции, предусмотреть право Федерального Конституционного Суда восстанавливать в статусе либо подтверждать неконституционность закона, рассмотренного ранее конституционным (уставным) судом субъекта РФ.
Возможность гражданину обжаловать в конституционном (уставном) суде субъекта РФ практически любой нормативный акт, нарушающий его права и свободы, в лучшей мере обеспечивает реализацию права гражданина на судебную защиту (Татарстан, Коми, Марий Эл, Свердловская область). Подобные формулировки пределов обжалования в законах о конституционных (уставных) судах более предпочтительны, чем федеральная.

§2 Формирование правовых позиций конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации, касающихся развития концепции личных (гражданских) прав и свобод.
Как уже отмечалось, личные права определяют свободу человека в сфере личной жизни, его юридическую защищенность от какого-либо незаконного вмешательства. Среди обозначенных в первой главе личных прав практика конституционных (уставных) судов представлена лишь правовыми позициями о защите таких личных прав и свобод как право на свободу передвижения и выбор места жительства.
В ст. 27 Конституции Российской Федерации закреплено право на свободу передвижения и выбор места жительства. Конкретизируется оно Законом Российской Федерации от 25 июня 1993 года «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации»201. Уточняющие положения по этому вопросу содержатся в решениях Конституционного Суда Российской Федерации, который, в частности, сформулировал следующие нормативы:
Во-первых, свобода передвижения, выбора места пребывания и жительства включает: а) свободу передвижения каждого на территории Российской Федерации; б) свободу выбора места пребывания; в) свободу выбора места жительства. Право на выбор места жительства предполагает свободу выбора гражданином жилого помещения, в котором он постоянно или преимущественно проживает либо является его собственником, либо на основании договора аренды, либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда России от 4 апреля 1996 года202);
Во-вторых, право свободного выбора места жительства является неотчуждаемым. Вместе с тем это право не носит абсолютного характера и подлежит правовому регулированию с учетом того, что его осуществление может привести к нарушению прав и свобод других лиц, что недопустимо в силу ст.17 Конституции Российской Федерации (там же);
В-третьих, регистрационный учет не может носить разрешительный характер и служить основанием для ограничения права гражданина на выбор места жительства. Органы власти субъектов Российской Федерации могут принимать правила регистрационного учета, не изменяя, однако, его правового режима или допуская ограничения прав и свобод граждан (там же);
В-четвертых, реализация конституционного права на выбор места жительства не может ставиться в зависимость от уплаты или неуплаты каких –либо налогов или сборов (там же);
В-пятых, основания для ограничений права выбирать место пребывания и жительства в Законе «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» сформулированы исчерпывающим образом, и только они могут служить предпосылкой для введения особого, а именно, разрешительного учета граждан, который по своему характеру и содержанию отличается от уведомительной регистрации (Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1998 года203).
В контексте с названными положениями находятся выводы Конституционного Суда Республики Карелия, который Постановлением от 20 мая 1998 года подтвердил, что конституционное право на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства может быть ограничено только на основании федерального закона, а регистрация является способом учета граждан. Она носит уведомительный характер и отражает факт нахождения гражданина по месту пребывания и жительства. Кроме того, регистрация или отсутствие таковой не могут служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, законами Российской Федерации, конституциями и законами республик в составе Российской Федерации204.
В защиту данного права выступил и Конституционный Суд Республики Башкортостан. Постановлением от 27 ноября 1997 года205 он аннулировал норму Указа Президента Республики от 25 сентября 1996 года, вводящую дополнительные условия для осуществления права на выбор места жительства: среди законных оснований ограничения этого права, заявил Суд, наличие у гражданина социального номера не значится.
Дважды высказывался по указанному вопросу Конституционный Суд Республики Саха (Якутия). В частности, он признал допустимым установление специального режима въезда, регистрации, пребывания лиц, не являющихся гражданами Республики, в районы компактного проживания коренных малочисленных народов Севера, так как введенный порядок не ограничивает свободы передвижения, а представляет собой правовой механизм реализации этого конституционного права. Его элементами являются: приглашение, которое не предполагает отказа в выдаче разрешения на въезд в упомянутые районы; регистрация пребывания лиц, не связанная с установлением дополнительных обязанностей и совмещающаяся с интересами коренных жителей. По требованию народов Севера предусматривается особый порядок посещения территорий их расселения. Это и есть одна из специальных мер защиты прав названных народов, в том числе защиты их исконной среды обитания и образа жизни (ст.69, ч.1 п. «м» ст.72 Конституции Российской Федерации, ст.42 Конституции Республики Саха (Якутия)) (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 14 мая 1993 года206, от 8 апреля 1997 года207, от 9 февраля 1995 года208).
В них же было отмечено, что введение столичного налога нарушает право на свободное передвижение и выбор места жительства. Их реализация ставится в зависимость от уплаты не предусмотренного законом налога.
Такой подход отвечает принципам федерального регулирования, нацеленного на создание гарантий прав коренных малочисленных народов Севера в области природопользования, хозяйственной деятельности и культуры209. Он согласуется с международными нормами, ориентирующими на принятие специальных мер защиты коренных народов и доступа на земли их проживания210, а также с зарубежной практикой211.
Не вписывается в понимание конституционного права свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства решение Конституционного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 3 ноября 1994 года212. Отложив разбирательство, он без достаточных оснований квалифицировал Закон Российской Федерации «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации» как противоречащий Конституции Российской Федерации, Конституции Кабардино-Балкарской Республики (в ред. от 6 января 1994 года) и Договору от 1 июля 1994 года между Российской Федерацией и Кабардино-Балкарской Республикой.
Подводя итоги, следует констатировать, что в практике деятельности конституционных судов субъектов Российской Федерации по защите личных прав наблюдается две полярные тенденции.
С одной стороны, подтверждается незыблемость федеральной Конституции, выносятся решения, аналогичные принятым федеральным Конституционным Судом. Такими, в частности, являются положения, касающиеся конституционного права на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства, регистрации. Данное направление развивается за счет формирования специфических правовых позиций, связанных с особым режимом въезда, регистрации, пребывания лиц, не являющихся гражданами Республики Саха (Якутия), в районы компактного проживания коренных малочисленных народов Севера.
С другой стороны, имеет место вторжение в компетенцию федерального Конституционного Суда, когда Суд Кабардино-Балкарской Республики решает вопрос о соответствии федерального закона Конституции Российской Федерации. Либо наблюдается оставление без правовой оценки явно противоречащих Конституции Кабардино-Балкарской Республики положений, которыми ограничивались постоянная прописка граждан, прибывающих на жительство в Республику, и на тот же срок – продажа, дарение, обмен жилых домов и квартир лицам, не имеющим постоянной прописки на территории Кабардино-Балкарской Республики.

§3 Формирование конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации правовых позиций, касающихся развития концепции политических прав и свобод и прав местного самоуправления.
Конституционные (уставные) суды, предметом рассмотрения которых являются нормативно-правовые акты, содержащие политические права и свободы человека и гражданина, проверяют в основном соответствие конституции (уставу) субъектов Федерации правовых актов, провозглашающих право избирать и быть избранными, участвовать в управлении делами государства и т. д.
Практика деятельности конституционных (уставных) судов в сфере избирательных правоотношений представлена различными решениями. Однако не все они направлены на защиту прав и свобод человека и гражданина.
Свободные выборы провозглашаются Конституцией Российской Федерации высшим непосредственным выражением власти народа (ч.3 ст.3 Конституции РФ). И, соответственно, право гражданина избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления признается в качестве основного права гражданина (ч.2 ст. 32 Конституции РФ). Оно регулируется федеральным и региональным законодательством; гарантии данного права, как подчеркнул Конституционный Суд РФ, должны быть также предусмотрены в законах субъектов РФ (Постановление от 10 июля 1995 года213).
Интенсивность регионального законотворчества в рассматриваемой сфере предопределяет активность конституционных (уставных) судов в данном направлении. В их решениях даются разъяснения различным аспектам избирательного права.
Конституционное право граждан избирать и быть избранными в органы государственной власти и в выборные органы местного самоуправления, то есть пассивное избирательное право, активно защищается конституционными судами субъектов РФ. В настоящее время по вопросам защиты пассивного избирательного права граждан ими принято ряд решений, несколько раз приходилось “снимать” завышенные или недопустимые требования, предъявляемые к кандидатам на выборные должности. В частности, суды квалифицировали как неконституционные ограничительные положения регионального законодательства, устанавливающие в качестве обязательного условия реализации пассивного избирательного права необходимость регистрации по месту жительства, наличие более высокого возрастного предела, чем это предусмотрено федеральным законом, отсутствие судимости лишь по некоторым видам преступлений и т. п.
Так, поводом для отмены норматива об обязательной регистрации по месту жительства на территории избирательного участка в Республике Коми явилась жалоба депутата М.Д. Игнатова. В ней он просил признать содержащиеся в п.2 ст.4 Закона Республики Коми «О выборах в органы государственной власти в Республике Коми» положение о том, что депутатом Государственного Совета Республики Коми может быть избран гражданин, имеющий обязательную прописку Республики, не соответствующим Конституции Республики Коми. Исходя из этого, Конституционный Суд в Постановлении от 11 июня 1996 года214 указал, что законодательное закрепление ценза оседлости для граждан, избирающихся в депутаты Государственного Совета Республики Коми, само по себе не вступает в противоречие со ст.71 Конституции Республики Коми и ст. 4 Федерального Закона РФ “Об основных гарантиях избирательных прав граждан РФ”, в которых предусматривается зависимость реализации гражданами своего пассивного избирательного права от факта проживания на территории субъекта, где проводятся выборы в представительные органы государственной власти. Официальное разъяснение Избирательной комиссией Республики Коми понятия проживания граждан в Республике Коми “только лишь по критерию регистрации граждан по месту жительства влечет безусловные правовые последствия для граждан и затрагивает их охраняемые законом права и интересы” и потому противоречит требованиям ст.ст. 18 и 33 Конституции Республики Коми.
Еще более кардинальное решение принял Конституционный Суд Республики Саха (Якутии), квалифицировав как неконституционное положение 10 и 5 ст.7, ч.5 ст.14 Закона Республики Саха (Якутия) от 30 ноября 1994 года “ Об отмене регистрации кандидата в случае изменения места жительства” о включении в списки избирателей лишь граждан, имеющих прописку на территории данного избирательного участка. Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) выступил как гарант активного избирательного права граждан (Постановление от 8 декабря 1995 года215).
Он также объявил неконституционным положение ч.2 ст.6 Закона Республики Саха (Якутия) от 16 октября 1991 года “О Президенте Республики Саха (Якутия)” (в редакции Закона Республики Саха (Якутия) от 25 июня 1996 года) о том, что вице-президентом Саха (Якутии) может быть избран гражданин Республики в возрасте не моложе 35 лет и не старше 60 лет, обладающий избирательным правом. Конституционный Суд прекратил действие данной нормы, поскольку она не соответствует ст.4 Федерального Закона “Об основных гарантиях избирательных прав граждан РФ”, согласно которому минимальный возраст кандидата не может превышать 30 лет при выборах президента субъекта РФ. А отстранение граждан, достигших 60-летнего возраста, от использования своего пассивного избирательного права является дополнительным ограничением, не предусмотренным ст.113 Конституции Республики Саха (Якутия), и не соответствующим ей (там же).
Следующее решение конституционного суда касается норм, ограничивающих еще одно пассивное избирательное право. Так, Конституция РФ (ч.3 ст.32), Конституция Республики Дагестан (ч.3 ст.32), Федеральный Закон от 19 сентября 1997 года “Об основных гарантиях избирательного права и права на участие в референдуме граждан РФ” не предусматривают каких-либо ограничений избирательного права граждан в зависимости от категорий и видов преступлений, наличия судимости, ее погашения или снятия. Поэтому Конституционный Суд Республики Дагестан постановил, что законодательный орган Республики Дагестан, предусмотрев в абзаце 2 п.5 ст.5 Закона Республики Дагестан “О выборах депутатов представительных органов местного самоуправления” дополнительные основания ограничений избирательных прав граждан Республики Дагестан: “депутатом представительного органа местного самоуправления не может быть избрано лицо, осужденное за особо тяжкое или умышленное тяжкое преступление”, не только вышел за пределы тех оснований, которые установлены Конституцией РФ (ч.3 ст.32) и Конституцией Республики Дагестан (ч.3 ст.32), но и превысил свои полномочия с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и Республики Дагестан (Постановление от 25 ноября 1998 года216).
Конституционный Суд Республики Дагестан в Постановлении от 6 марта 1997 года217 признал не соответствующими ст.19 (ч.2) и ст.32 (ч.2 и 3) Конституции Республики Дагестан, а также противоречат ч.1 ст.3 и ч.4 ст.4 Федерального Закона “Об основных гарантиях избирательных прав граждан” положения, содержащиеся в абзаце 4 п.4 ст.20 Закона Республики Дагестан от 12 мая 1996 года “О местном самоуправлении в Республике Дагестан”, в ч.1 ст.3, в ч.6 и 7 ст.18, ч.1 и абз.3 ч.2 ст.20 Закона Республики Дагестан от 8 июля 1996 года “О выборах главы местной администрации в Республике Дагестан”. В них сказано, что обязательным условием для регистрации граждан кандидатами для выборов на должность главы местной администрации района, города, района в городе территориальными избирательными комиссиями является рекомендация Государственного Совета Республики Дагестан, согласованная с Правительством Республики Дагестан.
Обозначенные выше позиции полностью согласуются с выводами Федерального Конституционного Суда РФ и положениями федерального законодательства. В Постановлении первого от 10 июля 1998 года218 определялось, что субъекты Федерации могут своими законами устанавливать дополнительные условия реализации российским гражданином пассивного избирательного права, касающиеся возраста, но лишь при соблюдении пределов, предусмотренных федеральным законом. В ч.7 ст.1 Федерального Закона “Об основных гарантиях избирательных прав граждан и права на участие в референдуме граждан РФ”219 указано, что федеральные законы, законы субъектов РФ, нормативно-правовые акты о выборах и референдумах, принимаемые в РФ, не должны противоречить настоящему федеральному закону. В случае, если они противоречат федеральному закону, применяются нормы настоящего федерального закона. Данное положение федерального закона нашло закрепление в конституциях республик, на соответствие которым проверяются иные нормативно-правовые акты субъектов Федерации.
Относительно другого института избирательного права — избирательной системы — интересный норматив сформулировал Конституционный Суд Республики Карелия в Постановлении от 5 декабря 1995 года220. Согласно ему выбор варианта избирательной системы (мажоритарная, пропорциональная, смешанная) осуществляется надлежащим конституционным органом законодательной власти Республики в установленном порядке, в рамках совместного ведения Российской Федерации и Республики. Конституционный Суд РФ, касаясь данной темы, отмечал, что выборы того или иного варианта и его закрепление в избирательном законе зависит от конкретных социально-политических условий и является вопросом политической целесообразности (Определение от 20 ноября 1995 года) 221. В дальнейшем, развивая этот тезис, Суд, применительно к выборам депутатов Государственной Думы Федерального Собрания, констатировал приемлемость избирательной системы с условием, что она не нарушает принципа свободных выборов, права граждан участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей, права избирать и быть избранными в органы государственной власти, гарантии равенства этих прав, а также равенство общественных объединений перед законом (Постановление от 17 ноября 1998 года222).
Осуществляя активное избирательное право, граждане, то есть, избиратели, должны вносить в подписной лист сведения о себе. Обязательность собственноручной записи стала предметом рассмотрения в Конституционном суде Республики Саха (Якутия) при принятии им постановления от 8 октября 1996 года223. В нем обращалось внимание на то, что обязанность избирателя собственноручно вносить в подписной лист сведения о себе, сформулированная без каких-либо исключений, входит в противоречие с принципом равных возможностей для реализации избирательных прав граждан. Некоторые из них в силу объективных причин (инвалидности, малограмотности) не могут внести данные о себе собственноручно. Соблюдение на деле названного предписания означало бы отказ указанным гражданам в праве выражения поддержки определенного кандидата.
Если проанализировать эволюцию обсуждаемых отношений в федеральном законодательстве, то следует сказать, что первично они не регулировались вообще (ФЗ от 6 декабря 1994 года “ Об основных гарантиях избирательных прав граждан РФ”224), в федеральном законе от 19 сентября 1997 года, принятом вместо ранее действующего избирательного закона, устанавливалось, что избиратель указывает сведения о себе в подписном листе собственноручно (п.8 ст.31); изменения и дополнения избирательного закона, осуществленные 30 марта 1999 года, допускают возможность внесения данных об избирателе лицом, собирающим подписи в поддержку кандидата, списка кандидатов (п.8 ст.3).
Участие граждан в управлении делами государства и местного самоуправления сопрягается с их правом на участие в референдуме. Это, согласно Конституции РФ, одно из основных политических прав (ч.2 ст.32), являющееся непосредственным воплощением власти народа (ч.3 ст.3) и способом осуществления местного самоуправления (ч.2 ст.130). Данные положения развиваются в законодательстве225 и в решениях Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов России.
Практика последних по названному вопросу пока незначительна, что, собственно, отражает интенсивность использования в регионах института референдума. Вместе с тем, намечающиеся подходы несомненно заслуживают внимания. В частности, в Постановлении Конституционного Суда Республики Карелия от 14 мая 1996 года 226поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина А.П. Хворова, выступающего инициатором проведения местного референдума по вопросу «Нужна ли нам Вепская национальная волость?», на отказ в регистрации. Конституционный Суд ответил, что для обеспечения и защиты конституционного права граждан на местный референдум важным является наличие механизма реализации этого права, а именно, закона субъекта РФ, регулирующего порядок назначения и проведения местного референдума, принятия и изменения его решений. Закон «О референдуме Республики Карелия» является специальным Законом и его толкование и применение на практике в отношении местного референдума должно осуществляться в совокупности с общими законами РФ и Республики Карелия о местном самоуправлении. Непосредственно действующее конституционное право гражданина на участие в местном референдуме нарушается, если оно становится в зависимость от не имеющих к нему отношения условий.
Практика конституционных судов по вопросам организации проведения референдумов представлена также Постановлением Конституционного Суда Республики Дагестан от 17 ноября 1998 года227 и Постановлением Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 2 ноября 1995 года228. Однако, они, по нашему мнению, не направлены непосредственно на защиту прав и свобод человека и гражданина.
Почти все функционирующие конституционные (уставные) суды субъектов РФ хотя бы раз принимали решения по вопросу ограничений, связанных со статусом депутатов. В данном отношении наметились разные подходы, обусловленные, отчасти, продолжительным отсутствием четких правовых норм на федеральном уровне.
Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) обращался к этой проблеме трижды. Наиболее содержательным, по нашему мнению, является Постановление от 26 февраля 1998 года229. В нем Конституционный Суд по ходатайству депутата Государственного Собрания (Ил Тумэн) Х.Н. Дьяконова решил, что совмещение мандата депутата местного представительного органа власти с мандатом депутата Палаты Республики, работающего не на постоянной основе, является допустимым. Гражданин Республики может быть депутатом не более, чем в двух представительных органах власти (ч.3 ст.115 Конституции Республики Саха (Якутии).
Свою точку зрения по рассматриваемому вопросу выразил Конституционный Суд Республики Карелия. Он определил: во-первых, ограничения в отношении депутатов Палаты Республики устанавливаются только Конституцией Республики (Постановление от 23 апреля 1998 года230); во-вторых, депутаты городского Совета (представительного органа местного самоуправления) могут назначаться на должности руководителей министерств и ведомств, но в таком случае их полномочия по решению Совета прекращаются досрочно (Постановление от 14 февраля 1995 года231).
Конституционный Суд Кабардино-Балкарской Республики в Постановлении от 5 декабря 1997 года232 обратил внимание на то, что несовместимость депутатских полномочий и служебной деятельности не противоречит принципу равенства прав и свобод человека и гражданина, ибо нацелена на защиту основ конституционного строя, законных интересов других лиц, обеспечивает нормальное функционирование органов власти, самостоятельности Парламента и органов местного самоуправления.
В практике конституционных судов субъектов РФ есть постановление, направленное на установление гарантий деятельности депутатов, непосредственно связанное с защитой прав и свобод человека и гражданина и невозможностью их ограничения.
Речь идет о предоставлении депутату на время исполнения полномочий жилого помещения. Поводом к рассмотрению дела в Конституционном Суде явилась жалоба гражданина А.А. Жилинского –в прошлом депутата Законодательного собрания Республики Карелия. Будучи депутатом, ему была предоставлена служебная 2-комнатная квартира в г. Петрозаводске. В связи с истечением депутатских полномочий и неисполнением обязанности освободить квартиру, суд выселил его и совместно проживающих лиц без предоставления другой жилой площади. В данном случае Конституционный Суд, принимая Постановление от 11 декабря 1998 года233, исходил из следующего:
-данная гарантия имеет иное правовое содержание, чем конституционное право граждан на жилище. Она не является личной привилегией, дополнительным основанием удовлетворения права на жилище, а имеет публично-правовой характер, призвана служить публичным интересам, обеспечивая депутату возможность располагать жильем по месту нахождения законодательного органа для беспрепятственного осуществления им государственных функций на время депутатской деятельности;
-принимая норму, согласно которой депутат обязан освободить предоставленную ему служебную квартиру, законодатель исходил из конституционно значимых целей – необходимости реального обеспечения нормальной деятельности представительного органа государственной власти, формируемого на основании периодических выборов, и минимизации расходов на его содержание;
-не является ограничением прав и свобод человека и гражданина установление законом особого правового режима служебного жилого помещения, если их целевое назначение исключает возможность использовать данное жилье депутатами после окончания срока полномочий;
-норма закона об обязательности освобождения служебного жилья не вступает в противоречие с конституционным принципом равенства граждан перед законом, так как закрепляет равным образом для всех депутатов (не имеющих жилья в Петрозаводске), отличный от предусмотренного жилищным законодательством, порядок получения специального служебного жилья и его освобождения. Поэтому все депутаты находятся по отношению к данному закону в равном положении. Права всех других граждан (не депутатов) этот закон не затрагивает.
Следует согласиться с профессором В.А. Кряжковым234 в том, что подходы, сформулированные Конституционным Судом Республики Карелия применительно к одной из гарантий деятельности депутатов, достаточно универсальны и могут быть подобным образом интерпретированы к некоторым другим его правам и гарантиям.
Подводя итоги анализу формулируемых правовых позиций по защите политических прав, следует сказать, что конституционные (уставные) суды в большей мере, нежели при формировании правовых позиций о личных правах, развивают доктрину федеральной Конституции и конституций (уставов) субъектов Федерации.
В частности, суды квалифицировали как неконституционные ограничительные положения регионального законодательства, устанавливающие в качестве обязательного условия реализации пассивного избирательного права необходимость регистрации по месту жительства, наличие более высокого возрастного предела, чем это предусмотрено федеральным законом, отсутствие судимости лишь по некоторым видам преступлений и т. п.
Данные выводы конституционных судов созвучны с решениями федеральной Конституции и положениями федерального законодательства. Так, Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) признал альтернативность обязательным условием проведения выборов Президента Республики, которое в то же время не является установлением нового конституционного принципа как по форме, так и по существу. Это имеет самостоятельное значение и соответствует демократическому порядку выдвижения кандидатов; обеспечивается свободное соперничество политических сил и возможность выбора избирателей. Регламентация альтернативности и степени его выражения на стадиях избирательного процесса может иметь различные решения. Выбор того или иного варианта и его закрепление в законе зависит от законодателя (Постановление от 24 октября 1996 года235).
Аналогичную позицию по указанному вопросу занимает Конституционный Суд РФ, который рассматривает альтернативность как условие подлинно свободных выборов, гарантирующее избирателю реальную возможность выбора одного из нескольких кандидатов посредством свободного волеизъявления. Если на выборах число депутатов окажется либо меньше установленного числа мандатов, либо равным ему, избиратель лишается такой возможности, а выборы превращаются в формальное голосование (Определение от 4 ноября 1996 года).
Из всех политических прав наибольшее внимание конституционные (уставные) суды субъектов Федерации наибольшее внимание уделяют избирательным правам и праву на участие в управлении делами государства. Нормы, содержащие иные политические права, практически не бывают объектами их проверок. Данный факт, думается, может быть объяснен интенсивностью законотворчества субъектов именно в обозначенных областях.

§4 Формирование конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации правовых позиций, касающихся развития концепции экономических, социальных и иных прав и свобод.
Практика деятельности конституционных (уставных) судов по защите социально–экономических прав и свобод человека и гражданина представлена наиболее объемно. Основной массив постановлений касается различных аспектов социально–экономических прав. К ним относятся постановления, призванные урегулировать жилищные, трудовые, гражданско–правовые отношения, отношения в сфере социального обеспечения населения.
Конституция Российской Федерации в ст. 40 ч.1 провозглашает: «Каждый имеет право на жилище. Никто не может быть произвольно лишен жилища». С 1984 года действует Жилищный кодекс РСФСР, многие положения которого не соответствуют современной законодательной базе. Только Конституционный Суд РФ трижды принимал решения о признании неконституционными некоторых отдельных норм этого Закона.
В частности, он признал неконституционным положение о сохранении за осужденными к лишению свободы на срок не свыше 6 месяцев жилого помещения в течение лишь шести месяцев со дня окончания срока наказания как ограничивающее осуществление права на жилище жесткими правовыми рамками (Постановление от 23 июня 1995 года236 по делу о проверке конституционности ч.1 и п.8 ч.2 ст.60 Жилищного кодекса РСФСР). Также он указал на неправомерность введения иным отраслевым законодательством, помимо уголовного закона, дополнительного наказания за совершение преступления.
Развитие концепции социально-экономических прав и свобод на уровне субъектов Федерации обеспечивается за счет формирования ими различных правовых позиций. Несколько раз конституционные (уставные) суды разрешали вопрос о конституционности норм, регламентирующих порядок приобретения, прекращения и пользования жилыми помещениями.
Так, в унисон Федеральному Суду Конституционный Суд Республики Башкортостан сделал вывод о том, что сохранение в жилищном законодательстве Республики аналогичных по смыслу норм в условиях, когда в Российской Федерации они признаны неконституционными, может привести к дискриминации в жилищном праве граждан Республики Башкортостан как по признаку наличия у них судимости, так и в зависимости от места жительства (Постановление Конституционного Суда Республики Башкортостан от 22 июля 1998 года)237.
Следующие два решения конституционных судов направлены на формирование правовых позиций путем признания неконституционными дополнительных по отношению к федеральным условий приватизации жилых помещений. В первом случае речь пойдет о наметившейся, но не осуществленной тенденции (принятие закона субъекта Федерации) увеличения прав отдельных категорий граждан, во втором – о предотвращении ущемления прав.
Так, когда Законом «О приватизации жилищного фонда на территории Республики Карелия» законодатель разрешил пенсионерам по старости приватизацию служебных жилых помещений, тем самым он, по мнению Суда, установил дополнительные, противоречащие Федеральному закону о приватизации, основания приобретения в собственность гражданами жилых помещений и прекращения права государственной и муниципальной собственности на часть жилищного фонда, чем вышел за пределы предоставленных ему полномочий (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 25 ноября 1998 года)238. В данном случае Конституционный Суд Республики Карелия, по нашему мнению, напрасно так скрупулезно следовал федеральным нормам, поскольку исходя из концепции естественных прав и свобод человека и гражданина, субъекты Федерации вправе расширять перечень прав своих граждан239.
Дополнение п.12 Положения «О порядке и условиях передачи государственного и муниципального жилищного фонда в собственность граждан на территории Республики Карелия» от 21 октября 1994 года, нарушает установленные гражданским законодательством Российской Федерации принципы недопустимости ограничения дееспособности гражданина, а также закрепленное Конституцией Российской Федерации право частной собственности (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 23 января 1995 года240). Оно предусматривало, что для совершения сделок с жилыми помещениями, в которых совместно с собственниками этих жилых помещений проживают пенсионеры, либо, хотя и не проживают, однако на момент приватизации они имели на эту площадь равные с собственником права, требуется предварительное разрешение органов социальной защиты.
Ряд постановлений конституционных судов развивают судебную доктрину через регулирование порядка пользования гражданами жилыми помещениями. По данному вопросу конституционные суды занимают следующие правовые позиции:
Во-первых, субъекты Федерации на своей территории не вправе взимать с приватизированного жилья квартирную плату, установленную для населения по государственному, муниципальному и общественному жилищным фондам. В противном случае нарушается незыблемое конституционное право граждан по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащей им собственностью. Кроме того, взимание квартирной платы с граждан за жилье (частная собственность) не предусматривается ни законодательством Кабардино-Балкарской Республики, ни Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 1 июля 1994 года241);
Во-вторых, предоставление собственнику и членам его семьи компенсации на оплату жилья и комунальных услуг (супругам, их детям и родителям, другим родственникам, нетрудоспособным иждивенцам) не зависит от факта постоянного совместного проживания и оплаты за жилье по единому лицевому счету (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 25 ноября 1996 года242). Здесь поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданина В.П. Лопушняка. Ему было отказано в выдаче компенсации (субсидии) на оплату жилья и коммунальных услуг, так как он прописан на жилой площади один. Доводы заявителя о том, что его дочь выписана из квартиры временно в связи с обучением в институте, и что она является членом семьи и собственником квартиры, которая приватизирована, должны быть учтены при выдаче жилищных субсидий, во внимание приняты не были;
В-третьих, введение ступенчатых тарифов на электроэнергию, отпускаемую населению Республики Коми, вступает в противоречие с общеправовыми принципами справедливости и юридического равенства всех перед законом и судом, так как не учитывает количество жильцов, хотя от этого напрямую зависит объем потребляемой электроэнергии. В связи с этим порядок оплаты электроэнергии, расходуемой разным количеством лиц, проживающих в одинаковых по размеру квартирах, ставит в невыгодное положение пользователей электроэнергией в более плотно заселенных жилых помещениях (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 10 марта 1998 года243).
Если оплата за электроэнергию зависит от количества жильцов, то оплата за жилищно-коммунальные услуги – от размера жилой площади. Сходные выводы были впоследствии сделаны в Постановлении Конституционного Суда Республики Коми от 30 июня 2000 года244.
Так, обладание большей по количеству и размеру жилой площадью и повышенное потребление в связи с этим некоторых жилищно-коммунальных услуг, например, отопления, являются показателем большой материальной обеспеченности. Инициатором обращения в Конституционный Суд при формулировании данных нормативов выступил гражданин С.П. Ганшевский, обжалующий введение повышенных тарифов на жилищно–коммунальные услуги. В обоснование своих доводов он ссылался на то, что одна из имеющихся у него и членов его семьи квартир предоставлена в порядке социальной помощи государства и потому не должна подпадать под повышенную тарификацию жилищно–коммунальных услуг. Правовая позиция, сформулированная Судом, опирается и на общепризнанные принципы и нормы международного права, в частности, на Всеобщую декларацию прав человека от 10 декабря 1948 года245. Согласно Декларации при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе (ч.2 ст.29). Аналогичное положение о допустимости ограничения прав человека и гражданина предусмотрено также Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах от 19 декабря 1966 года (ст.4)246 (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 30 июня 2000 года247).
Обоснованным надлежит считать установление в Указе Главы Республики Коми нормативного срока, когда возможно не производить оплату за коммунальные услуги в связи с временным отсутствием «свыше одного месяца». Однако его введение в качестве общего правила не исключает возможности рассмотрения других вариантов в каждом конкретном случае, в том числе в порядке искового производства (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 27 апреля 1998 года248).
Довольно часто лица, полностью оплачивающие услуги сетуют на их значительность и объясняют этот факт предоставлением льгот по их оплате определенным группам лиц. Так, по мнению гражданки Ю.Н. Багиной, обратившейся с жалобой в Конституционный Суд, предоставление льгот ветеранам и инвалидам по оплате коммунальных услуг предусматривает включение в тарифы на газ компенсации на покрытие этих убытков. Тем самым, граждане, оплачивающие данную коммунальную услугу по полному тарифу, вынуждены нести дополнительные расходы. По данной жалобе Уставный Суд Свердловской области счел верным ответить, что средства граждан, не имеющих льгот по оплате газа, не используются на покрытие убытков газоснабжающих организаций в связи с предоставлением льгот инвалидам и ветеранам. (Определение Уставного Суда Свердловской области от 7 февраля 2000 года)249.
С учетом решения Уставного Суда, гарантии права собственности, установленные в ст.35 (ч.3) Конституции РФ, ст.96 Устава Свердловской области, в отношении граждан, не имеющих льготы по оплате газа, не нарушаются. В этом случае принудительного незаконного изъятия их собственности посредством необоснованного завышения размеров тарифов не происходит. Следовательно, данное положение не затрагивает прав граждан, оплачивающих услуги за пользование газом по полному тарифу.
Конституционные (уставные) суды субъектов Федерации неоднократно формулировали правовые позиции при разрешении споров, предметом которых являлись вопросы, связанные с защитой прав потребителей.
Так, в Постановлении Конституционного Суда Республики Коми от 12 августа 1998 года250 Конституционным Судом было сформулировано, что обязанность продавца предоставлять доказательства (документы), подтверждающие качество реализуемого товара и легальность его производства, выступает как мера, обеспечивающая защиту прав неопределенного круга лиц (покупателей) на качественный и безопасный для жизни и здоровья товар (в данном случае алкогольную продукцию). Обязанность продавца одновременно предполагает наличие права у потребителя требовать предоставления указанной информации.
Если рассматривать конституционность такого нормативного предписания как нанесение контрольного знака (штрихового кода) специализированным уполномоченным предприятием, то оно не выходит за пределы конституционных ограничений, т.к. направлено на защиту здоровья, прав и законных интересов других лиц и вытекает из правомочия, предоставленного законом (там же).
Только что обозначенные правовые позиции касаются предоставления необходимой информации об изготовителе и товаре (документы о качестве). В Законе «О защите прав потребителя» вопросам информации посвящено пять статей, что указывает на огромную важность, которую придает законодатель этому праву потребителя.
Следующий норматив, выведенный Конституционным Судом Коми в указанном Постановлении, касается изъятия товара из оборота с последующей конфискацией, то есть принудительным прекращением права собственности при отсутствии на продукции контрольного знака (штрихового кода). Конфискация может быть применена к имуществу, использование которого носит противоправный характер и нарушает публичные интересы. До решения вопроса о несоответствии изъятой продукции установленным требованиям по качеству или о нарушении установленных федеральными органами исполнительной власти требований по производству и обороту алкогольной продукции, отсутствие контрольного знака (штрихового кода) не может служить самостоятельным основанием для принудительного прекращения права собственности. Применение такой меры возможно лишь на основании решения суда. В данном случае под конфискацией понимается санкция, связанная с лишением имущества собственником.
Описанные нормативы полностью согласуются с выводами Федерального Конституционного Суда по аналогичным делам. Он, в частности, неоднократно указывал, что от конфискации как меры юридической ответственности за совершенное правонарушение, приводящей к лишению собственника прав на определенное имущество, отличается конфискация (изъятие) материальных объектов собственности как процессуальная мера обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, применяемая в том числе для обеспечения последующей конфискации. В последнем случае лицо, имущество которого было изъято в порядке конфискации, не лишается на него права собственности, поскольку может обратиться в суд за защитой своих, возможно, нарушенных прав (постановления Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998 г.251 и от 20 мая 1997 г.252).
Субъекты Федерации иногда принимают нормативно-правовые акты, содержащие нормы, отрицающие по своей сути действие принципов гражданского права.
Так, положения Закона Республики Карелия « О порядке вывоза круглого леса за пределы Республики Карелия» №7-12/310 о введении пошлины на вывозимый за пределы республики круглый лес нарушают принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств на всей территории Российской Федерации, принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав. Последний предполагает устранение всяких необоснованных помех в развитии гражданского оборота. В период действия отмененной нормы возникали определенные препятствия при перемещении, что приводило к ограничению конкуренции, свободы экономической деятельности и предпринимательства (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 19 апреля 1995 года253).
Положение п.6 распоряжения главы администрации г. Якутска №26 от 6 ноября 1996 года «О мерах по укреплению правопорядка, охраны жизни и здоровья сотрудников, имущества администрации г. Якутска, обеспечению сбора и инкассации денежных средств» нарушает принцип свободы договора. В данном случае допускалась возможность административного вмешательства, в том числе путем издания актов, в сферу договорных отношений, что могло угрожать осуществлению свободы договора в соответствии с правилами ст.421 ГК РФ (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 13 февраля 1997 года254). Субъекты при его нарушении не свободны при заключении договоров, то есть в выборе контрагента и в определении условий своего соглашения.
Концепция социально-экономических прав и свобод развивается за счет деятельности конституционных (уставных) судов субъектов РФ в сфере урегулирования отношений, возникающих из договора перевозки.
Наше внимание привлекли два решения конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, касающиеся правового регулирования договора перевозки. В первом случае поводом к рассмотрению дела послужила жалоба группы граждан в Конституционный Суд Республики Коми о проверке конституционности ряда нормативных актов об организации пассажирских перевозок на городских и пригородных маршрутах в автобусах, принадлежащих физическим и юридическим лицам. В обозначенных правовых актах не предусматривается предоставление федеральных льгот лицам, имеющим на них право. Они, по мнению заявителей, нарушают их право на бесплатный проезд. Результатом исследования явилось формулирование Конституционным Судом следующего. Варианты названий транспорта общего пользования: «Частный», «Арендный», «Коммерческий», «Маршрутное такси» не изменяют его главного предназначения как общественного транспорта по перевозке пассажиров и не охватываются ограничительным понятием «кроме такси», установленным федеральным законодательством. Поэтому льготы по бесплатному проезду, установленные федеральным законом для отдельных категорий граждан, должны действовать (Определение Конституционного Суда Республики Коми от 15 марта 2001 года255). Сам факт получения перевозчиком лицензии на право пассажирских перевозок предполагает выполнение им правил, связанных с перевозкой пассажиров, в том числе исполнение предписаний, установленных федеральным и республиканским законодательством.
Кроме того, признан не соответствующим Уставу Свердловской области абз.4 примечания к пункту 4.3 «Правил пользования трамваем, троллейбусом и автобусом в городе Екатеринбурге», утвержденных постановлением Главы города от 15 июня 1995 года №403, согласно которым льготный проезд не распространяется на студентов платных учебных заведений256.
В данном случае мы имеем дело с формированием в опережающем порядке концепции защиты граждан, имеющих право на льготный проезд в городском транспорте, по отношению к становлению федеральной доктрины.
На всей территории Российской Федерации идет перманентный процесс нарушения предписания федерального законодательства организациями, предоставляющими различного рода услуги населению. Российская Федерация в лице ее государственных органов почему-то не предпринимает никаких действий по защите прав своих граждан. Поэтому каждое лицо в индивидуальном порядке вынуждено обращаться с исковым заявлением или жалобой в суд общей юрисдикции с требованием восстановления нарушенных прав.
Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод о том, что в Республике Коми некоторые права защищаются лучше, чем на всей остальной территории Российской Федерации.
К конституционным правам и свободам человека и гражданина Конституция Российской Федерации относит право на социальное обеспечение (ст.39). Это одно из основных социально-экономических прав для определенных категорий граждан. Положения ст.39 Конституции России конкретизируются и дополняются федеральными законами и законами субъектов Российской Федерации, решениями Федерального Конституционного Суда и конституционных (уставных) судов субъектов. Специфика принятия решений конституционными (уставными) судами по этой категории дел заключается в постоянном увеличении их числа в последние годы. Выраженные в них правовые позиции заслуживают нашего внимания. В частности, в Постановлении Конституционного Суда Республики Карелия от 25 февраля 1998 года257 вполне обоснованно указывалось, что законодатель субъектов Федерации имеет право устанавливать доплату к пенсии для некоторых пенсионеров. Однако в положении о надбавке должны быть прописаны четкие критерии заслуг лиц, имеющих право на доплату.
С данным выводом полностью согласуется правовая позиция Конституционного Суда Республики Коми. В своем Определении от 30 июня 2000 года он сформулировал следующее: «Уменьшение размера доплаты государственному служащему к государственной пенсии, назначенной в соответствии с Законом РФ «О государственных пенсиях в РФ» не является умалением основного содержания прав и свобод человека и гражданина, также не умаляет основного конституционного права на получение пенсии, назначенной в соответствии с федеральным законом»258. Законодатель субъектов Федерации вправе установить не предусмотренную федеральными нормативными актами доплату к пенсии в отношении лиц, прекративших свои трудовые отношения в связи с выходом на пенсию. Это возможно, поскольку социальная защита, включая социальное обеспечение, находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации (ч.1 п. «ж» ст.72 Конституции Российской Федерации, п.6 ст.42 Конституции Республики Карелия);
Это предписание Конституционного Суда Республики Коми основано на праве Республики Коми самостоятельно регулировать вопросы государственной службы своей Республики (ст.73 Конституции РФ, ст.63,64 Конституции Республики Коми). Законодатель субъекта Федерации, установив новые условия труда (государственная служба), правомерно определил и иной объем социальных гарантий государственных служащих, например, право на доплату к пенсии для некоторых пенсионеров.
Аналогичную позицию Конституционный Суд Республики Коми высказывал не раз. Так, в Постановлении от 15 июля 1998 года259 он, в частности, указал, что законодатель субъектов Федерации вправе устанавливать как вид поощрений (денежные доплаты и т. п.), так и условия их предоставления. Введение законодателем в нормативный акт дополнительных условий для получения установленной законом доплаты в виде обязательного оставления любой оплачиваемой работы не может рассматриваться как ограничение, влекущее нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области социального обеспечения.
В ряде случаев субъекты Федерации в рамках предоставленных Конституцией Российской Федерации полномочий осуществляют опережающее правовое регулирование, тем самым повышая уровень правовых гарантий для граждан.
При отсутствии федерального нормативного акта, должным образом регулирующего определенную группу общественных отношений, должен применяться правовой акт субъекта Федерации, регулирующий круг вопросов, относящихся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Так, например, пока необходимый федеральный нормативный акт отсутствует или предусматривает выплату пособия в минимальном размере, должен действовать региональный акт. Такими в Республике Карелия являются Закон Карельской АССР от 12 ноября 1991 года «О единовременной денежной компенсации в связи с потерей работником профессиональной трудоспособности или его смертью вследствие трудового увечья» и Закон Республики Карелия «Об охране труда» от 6 декабря 1994 года. Они обеспечивают получение пострадавшим на производстве работникам единовременного пособия в больших размерах по сравнению с предусмотренными в федеральных Правилах. Это не противоречит федеральным законам, не упраздняет и не умаляет их юридической силы на территории Республики Карелия. Республиканский закон, дополняя федеральное законодательство, обеспечивает конституционное право граждан Республики Карелия на условия труда, отвечающие требованиям безопасности, реализует положения Конституции Республики Карелия об охране государством здоровья людей, поддержки семьи, материнства и детства (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 15 ноября 1995 года260 и от 23 мая 1997 года261).
Положения Порядка досрочного выхода на пенсию безработных граждан предпенсионного возраста ограничивают права граждан на пенсионное обеспечение в сравнении с федеральным законом. Федеральный закон «О занятости населения в Российской Федерации» (ч.2 ст.32) предусмотрел, что по предложению органов службы занятости пенсия оформляется досрочно с согласия безработных граждан, уволенных в связи с ликвидацией организации, сокращением численности или штата, при следующих условиях: отсутствие возможности для трудоустройства; имеющийся независимо от перерывов в трудовой деятельности стаж работы, дающий право на пенсию по старости (возрасту), включая пенсию на льготных условиях; пенсия оформляется не ранее чем за два года до установленного законодательством Российской Федерации срока выхода на пенсию.
Проверяя Порядок досрочного выхода на пенсию безработных граждан предпенсионного возраста по предложению Центра занятости населения г.Сыктывкара на соответствие его Конституции Республики Коми по содержанию норм, Конституционный Суд Республики Коми установил, что кроме нормы, закрепленной частью 2 статьи 32 Закона Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации», в нем предусмотрены и другие нормы, содержащие основания для досрочного оформления пенсии безработным гражданам предпенсионного возраста, а именно: «в период действия напряженной ситуации на рынке труда, при отсутствии средств в фонде занятости вопрос о досрочной пенсии рассматривать только для категории граждан, которым осталось менее года до наступления права на пенсию по старости и имеющим медицинские ограничения по состоянию здоровья».
Таким образом, вышеназванный Порядок не только конкретизировал реализацию нормы закона, но и установил новую норму: во-первых, досрочная пенсия по старости может быть оформлена в период напряженной ситуации на рынке труда, и при отсутствии средств в фонде занятости; во-вторых, безработным гражданам, которым осталось менее года до наступления права на пенсию по старости и, в-третьих, гражданам, имеющим медицинские ограничения по состоянию здоровья. Данная норма ограничивает права граждан на пенсионное обеспечение в сравнении с нормой федерального закона (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 26 января 2000 года)262.
Большое внимание конституционные (уставные) суды уделяют вопросам налогообложения. Значительное число нормативных актов признается ими несоответствующими республиканской Конституции в связи с превышением полномочий. Конституционные (уставные) суды принимают итоговые решения, руководствуясь положениями ст.71 п. «з» о том, что федеральные налоги и сборы относятся к предметам ведения Российской Федерации, ст.72 п. «и» о том, что установление общих принципов налогообложения находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, Законом Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» (с последующими изменениями и дополнениями), частью 1 и 2 нового Налогового кодекса РФ, другими федеральными законами, а также конституциями и законами самих субъектов Федерации.
Неоднократно конституционные (уставные) суды формулировали запрет на правовое регулирование субъектами Федерации федеральных налогов. Так, согласно Постановлению Конституционного Суда Республики Бурятия от 12 апреля 1995 года263 «в соответствии с законодательством Российской Федерации органы законодательной власти Республики Бурятия не вправе осуществлять нормативно-правовое регулирование по вопросам, связанным с уплатой государственной пошлины». Аналогичную правовую позицию сформулировал Конституционный Суд Республики Саха (Якутия) в Постановлении от 30 сентября 1994 года264, в соответствии с которым Президент Республики Саха (Якутия) не наделен Конституцией Республики Саха (Якутия) правом устанавливать ставки федерального налога. В этом случае субъекты Федерации принимают решения, учитывая возможность законотворчества субъектами Федерации по предметам ведения Федерации лишь в перечисленных федеральным законом моментах.
Ряд решений конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации касается рассмотрения дел о конституционности законов «О едином налоге на вмененный доход». В них закладывается правило о том, что «установление и введение единого налога на вмененный доход осуществляется законами субъектов Федерации в соответствии с предписаниями федерального закона» (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 21 июля 2000 года)265.
Степень свободы субъектов Федерации при регулировании отношений, возникающих в связи с введением единого налога на вмененный доход, находится в зависимости от характера правовых предписаний, использованных федеральным законодателем (предписание, запрет, дозволение). Так, во-первых, установление единого налога на вмененный доход органами государственной власти Республики Марий Эл означает их право вводить или не вводить на территории республики соответствующий налог, конкретизировать общие правовые положения федерального законодательства и осуществлять собственное правовое регулирование вопросов налогообложения в пределах прав, предоставленных им федеральным законодательством, и только с соблюдением общих принципов налогообложения с учетом основных прав человека и гражданина (Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 12 июня 2000 года)266.
Во-вторых, принятие нормативно-правовых актов, устанавливающих местные налоги и сборы, в том числе налог на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы, входит в компетенцию представительных органов местного самоуправления. При этом нормы правовых актов органов местного самоуправления должны соответствовать федеральному и областному законодательству (Постановление Уставного Суда Свердловской области от 14 декабря 1999 года)267.
В-третьих, гарантии прав налогоплательщиков, исходя из правовых принципов справедливости и соразмерности, действенны лишь тогда, когда свобода усмотрения законодательных органов субъектов Федерации ограничена пределами таких ограничений, устанавливаемых федеральным законодателем (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 21 июля 2000 года)268;
В-четвертых, налогообложение, парализующее реализацию гражданами их конституционных прав, должно быть признано несоразмерным и не отвечающим требованиям конституционных принципов равенства и справедливости (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 30 ноября 1999 года)269.
Аргументация принятых решений конституционных (уставных) судов субъектов Федерации основывается на разграничении предметов ведения Российской Федерации, субъектов Федерации и органов местного самоуправления, на корреляции юридической силы правовых актов, принятых на обозначенных уровнях.
Известно, что правовые позиции конституционного (уставного) суда должны быть максимально взвешены, согласованы между собой и увязаны с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации270. А Конституционный Суд должен строго следовать букве Основного Закона271. Обычно конституционные (уставные) суды подтверждают незыблемость федеральной Конституции и развивают доктрину конституций (уставов) субъектов Федерации.
Абзац 2 п.2 ст.12 Закона Российской Федерации «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» в редакции Закона Российской Федерации от 16 июля 1992 года «О внесении изменений и дополнений в налоговую систему России», устанавливает, что дополнительные налоги органами государственной власти всех уровней могут быть введены только на основании законодательных актов Российской Федерации. Этот принцип подтвержден Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 21 марта 1997 года272 по делу о проверке конституционности положений абз.2 п.2 ст.20 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» по запросу Конституционного Суда Республики Коми».
Приведенная правовая позиция основывается на обычаях конституционного права. Подтверждением сказанному являются формулировки конституционных принципов: принципы равенства и справедливости. «Реализация основных прав и свобод, поскольку она во многом опирается на моральные нормы, осуществляется в координации с правилами, сложившимися как обычное право. …Само обычное право предполагается в качестве источника прав и свобод, не вошедших в Конституцию Российской Федерации»273.
В контексте с доктриной федеральной Конституции формулируется доктрина конституций (уставов) субъектов Федерации:
Так, законодательные органы государственной власти субъектов Российской Федерации не вправе вводить дополнительные налоги, не предусмотренные нормативными актами Российской Федерации (Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 19 июня 1997 года274). Поэтому решение Верховного Совета г. Воркуты от 11 апреля 1996 года «О введении местных налогов и сборов в 1996 году в части установления лицензионного сбора за право торговли подакцизными товарами» является неконституционным.
В соответствии с Федеральным Законом «Об основах налоговой системы в Российской Федерации», введенным в действие Налоговым кодексом РФ (части первая и вторая) перечень региональных налогов и сборов, которые могут устанавливаться органами государственной власти субъектов Российской Федерации, носит исчерпывающий характер. Предусмотренный Законом Республики Карелия «О порядке использования наименований «Карелия», «Карьяла» и образованных на их основе слов и словосочетаний в названиях и товарных знаках юридических и физических лиц» от 15 февраля 1995 года сбор не входит в перечень региональных налогов и сборов, установленных статьями 18 и 20 Федерального Закона «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 20 января 1998 года275). Положения оспариваемого Закона об установлении сбора за использование перечисленных наименований не соответствует Основам налогового законодательства Российской Федерации и Конституции Республики Карелия. В данном случае пересекаются частные и публичные интересы Республики Карелия. Тем не менее право на наименование относится к исключительному ведению субъектов Российской Федерации, является суверенным, основанным на приоритете конституционных норм, а, следовательно, реализуя его, государство (Республика Карелия) вправе определять и порядок использования юридическими и физическими лицами своего конституционного наименования, а также образованных на его основе слов и словосочетаний, но не взимать сбор. Однако регулируя порядок использования своего наименования, Республика Карелия выступает не как участник гражданского оборота, а как носитель публичной власти, защищающий свои конституционные права.
Местные налоги и сборы, напротив, устанавливаются местными представительными органами государственной власти с соблюдением налогового законодательства республики (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 9 февраля 1995 года276, Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 5 октября 1995 года277). Данные нормативы, на наш взгляд, не совсем согласуются с федеральным законодательством, согласно которому как местные, так и региональные налоги исчерпывающим образом зафиксированы в ст.ст.14, 15 Налогового кодекса РФ (части 1).
Несколько противоречивый характер имеют нормативы, изложенные Конституционным Судом Республики Саха (Якутии). Он, вопреки правовым позициям, озвученным ранее, называет перечень видов налогов республики, содержащихся в ст.20 Закона «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» не исчерпывающим и открытым. В то время как исчерпывающий перечень региональных налогов представлен в виде общего принципа налогообложения и сборов278. А право введения всех республиканских налогов, как и их отмена, принадлежит самой республике (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 7 июня 1996 года279). Затем он, правда, несколько смягчает ортодоксальность своих взглядов, говоря уже о том, что установленный порядок реализации совместных полномочий Российской Федерации и ее субъектов не исключает возможности осуществления республикой дополнительного правового регулирования в области налогообложения. Республика как субъект Федерации вправе устанавливать собственные налоги в рамках, определенных общими принципами налогообложения (там же), что также не совсем согласуется с федеральными установками.
Правильность рассуждений, по мнению Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) подтверждается рядом постановлений и определений Конституционного Суда Российской Федерации: Постановлением от 4 апреля 1996 года по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов г. Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и г. Воронежа280 и Определением от 30 января 2001 года281. В последнем речь идет о том, что «соответствие регионального налога конституционным требованиям его законного установления определяется содержанием не только федерального закона об этом налоге, но и соответствующих законов субъектов Российской Федерации».
Положения, сформулированные выше обозначенными постановлениями конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации в основном адекватно отражают правовые позиции, отстаиваемые федеральными органами государственной власти. Однако, следующее постановление, по нашему мнению, с ними диссонирует. В 1996 году Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) принял к своему рассмотрению запрос Председателя Высшего Арбитражного Суда Республики Саха (Якутия) о проверке конституционности положений Закона, вводящего республиканский налог. Результатом исследования дела стало решение Суда о том, что введение налога Республики, не предусмотренного законодательством Российской Федерации, не противоречит конституционным установлениям Российской Федерации, Федеративному договору, другим соглашениям между органами государственной власти Российской Федерации и Республикой Саха (Якутия) (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 7 июня 1996 года282).
Конституционные (уставные) суды вслед за Федеральным Конституционным Судом оперируют понятием «законно установленные налоги». Используя выводы Конституционного Суда Российской Федерации (Постановление от 21 марта 1997 года по делу о проверке конституционности положений абзаца 2 п.2 ст.18 и ст.20 Закона РФ «Об основах налоговой системы в Российской Федерации»283, Постановление от 30 января 2001 года284), конституционные суды республик Марий Эл и Карелия не признали правомерными: а) положение республиканского закона, устанавливающее иной круг плательщиков единого налога на вмененный доход, чем предусмотрено федеральным законом (Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 12 июня 2000 года)285; б) предписания ст.20 Закона Республики Карелия «О республиканских налогах (ставках налогов) и сборов на территории Республики Карелия» в той мере, в которой не установлены значения предусмотренных федеральным законом видов повышающих (понижающих) коэффициентов базовой доходности (Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 21 июля 2000 года286).
Несколько решений конституционных судов касались регулирования правовых отношений в силу невозможности придания обратной силы закону, явно ухудшающему положение налогоплательщика. Это Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 8 декабря 1999 года287, Определение Конституционного Суда Республики Коми от 11 июля 2000 года288, Определение Конституционного Суда Республики Марий Эл от 23 июня 2000 года289.
Последние синхронно коррелируют с правовыми позициями Конституционного Суда РФ, сформулированными им в Определении от 1 июля 1999 года в связи с обращением гражданина В.В. Варганова290, Постановлении от 24 октября 1996 года по делу о проверке конституционности ч.1 ст.2 Федерального Закона от 7 марта 1996 года «О внесении изменений в Закон РФ «Об акцизах»291 и Постановлении от 8 октября 1997 года по делу о проверке конституционности Закона Санкт-Петербурга от 14 июля 1995 года «О ставках земельного налога в Санкт-Петербурге в 1995 году»292.
Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 27 июня 2000 года вводит термин «отложенного законотворчества» применительно к правовым актам Республики до принятия соответствующего федерального законодательного акта293. Введение данного понятия носит двоякий характер. С одной стороны, очевидно, что Конституционный Суд Республики Саха (Якутии) работает «в духе со временем», органично стараясь решать возникающие в обществе проблемы. С другой стороны, возникают вопросы о необходимости введения нового термина, учитывая, что на уровне Федерации обсуждаемое явление название уже получило. В Российской Федерации на конституционно-доктринальном уровне закреплен принцип опережающего правового регулирования по предметам совместного ведения.
Здесь мы имеем дело с несовершенством юридической техники. Для правильного и углубленного уяснения норм права, а также разрешения возникающих в жизни конфликтных ситуаций необходима унификация терминологического аппарата. Рассуждая о языке конституционного права как о важнейшем элементе юридической техники, профессор Л.Д. Воеводин подчеркивает, «что ему, как никакой другой отрасли в особенности должны быть присущи ясность, четкость и доступность для самых широких слоев населения»294
Дважды конституционные суды в своих решениях (Заключение Комитета Конституционного надзора Республики Северная Осетия–Алания от 8 июня 2000 года295, Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 29 июня 2000 года296) устанавливали юридическую природу производимых лицами отчислений, восполняя пробелы федерального и республиканского законодательства. Дело в том, что все виды неналоговых доходов должны быть обозначены в Федеральном Законе «О бюджетной классификации». Кроме того, мы уже говорили о том, что перечень налогов носит исчерпывающий характер.
В первом случае Конституционный Суд отнес штрафы, налагаемые в административном порядке Органами Внутренних Дел, в том числе ГИБДД к разновидностям неналоговых доходов, 85% поступлений которых справедливо составляет доходную часть бюджетов субъектов Федерации и местного бюджета. Во втором случае обязательные отчисления для обеспечения пожарной безопасности в размере 0,5% от общей сметной стоимости работ по капитальному строительству, взимаемые с физических и юридических лиц, были Конституционным Судом Республики Марий Эл отнесены к налоговым платежам, поскольку они носят: обязательный характер, индивидуальный порядок, безвозмездный характер, представляют собой отчуждение денежной собственности.
Федеральные законы не разрешают субъектам Федерации устанавливать подобные отчисления, следовательно, они неконституционны.
Анализируя постановления конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, необходимо констатировать, что их деятельность в основном направлена на защиту человека и гражданина в статусе избирателя, нанимателя, налогоплательщика и относительно редко работника, служащего той или иной структурной организации.
Доктрина федеральной Конституции и конституций (уставов) субъектов Федерации развивается в части, касающейся правового регулирования трудовых отношений.
Так, в Постановлении Конституционного Суда Республики Коми от 6 июля 1998 года297 сформулировано следующее. Давая определение подходящей работы и устанавливая порядок снятия с учета после первого отказа от предложенной работы, Указ Главы Республики Коми от 11 апреля 1996 года №100 «О внесении изменений и дополнений в Указ Главы Республики Коми от 21 ноября 1994 года №217 № «О мерах по снижению напряженности и регулированию ситуации на рынке труда» (пункт «б») не усилил социальную защищенность граждан, а, наоборот, ограничил их права, а именно право на защиту от безработицы, право на свободный труд и социальное обеспечение на период безработицы. Подходящей работой в нем признается любая оплачиваемая работа, не требующая предварительной подготовки, в том числе временного характера, отвечающая требованиям законодательства о труде. Определение в Федеральном Законе «О занятости населения в Российской Федерации» в редакции от 22 марта 1996 года подходящей работы как оплачиваемой работы, не требующей предварительной подготовки, применяется лишь по отношению к определенным категориям граждан, тогда как в обозначенном Указе данное определение необоснованно распространяется на все категории безработных.
Постановлением Конституционного Суда Республики Дагестан от 21 июля 1992 года признана неконституционной норма, имеющая обратную силу, о необходимости заключать контракт и производить новое назначение с руководителями предприятий, избранными или назначенными на должность298.
В следующем случае с ходатайством о проверке конституционности положений республиканского закона о различных способах найма руководителей предприятия в зависимости от организационно–правовых форм обратился депутат Ю.П. Поздняков. Результатом исследования дела стали следующие предписания:
Во-первых, «приравнивание» возможностей трудовых коллективов одной категории предприятий с возможностями трудовых коллективов других хозяйствующих субъектов не противоречит общеправовому принципу равенства субъектов права» (Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 15 июля 1993 года299);
Во-вторых, отношения прав гражданина с правами трудового коллектива не всегда являются такими, что расширение прав трудового коллектива обязательно вызывает увеличение объема прав человека и гражданина. Права трудового коллектива могут и ограничивать возможности гражданина. Трудовой коллектив и работник зачастую находятся в отношениях власти и подчинения (там же).
Рассматриваемое Постановление примечательно тем, что регулирует не только индивидуальные права, но и коллективные права объединений граждан, которые отдельным лицам принадлежать не могут.
Аналогичного мнения по придерживается Уставный Суд Свердловской области. В Постановлении от 26 июня 2000 года300 он, в частности, отметил, что конституционный принцип равенства не препятствует законодателю субъекта Российской Федерации при осуществлении правового регулирования трудовых отношений устанавливать различия в правовом статусе как работников, принадлежащих к разным категориям по условиям и роду деятельности, так и работодателей, использующих рабочую силу в разных условиях, в том числе вводить дополнительные меры защиты трудовых прав работников и устанавливать дополнительные обязанности для отдельных категорий работодателей. Установление отличий в трудовом статусе работодателей, если эти различия объективно оправданы, обоснованы и соответствуют конституционно значимым целям – в частности обеспечению и защите конституционных прав и свобод граждан, не может признаваться дискриминацией. Дополнительные обязанности отдельных групп работодателей не относятся к предпринимательской деятельности и, следовательно, не ограничивают ее свободы.
Таким образом, подводя итог вышеизложенному, следует сказать о том, что в практике деятельности конституционных (уставных) судов субъектов Федерации развивается как доктрина федеральной Конституции, когда принимаются решения, тождественные принятым на федеральном уровне, так и доктрина конституций и уставов субъектов Федерации. Последняя имеет место при формулировании правовых позиций в опережающем по отношению к Конституционному Суду Российской Федерации порядке.
Здесь, однако, необходимо подчеркнуть, что и в первом и во втором случае провозглашается незыблемость российской Конституции.
Доктрина федеральной Конституции развивается в части, касающейся регистрационного учета граждан, порядка пользования жилыми помещениями, защиты прав потребителей, налоговых, трудовых правоотношений.
Порой субъекты Федерации напрасно, на наш взгляд, излишне скрупулезно следуют федеральным нормам. Так, Конституционный Суд Республики Карелия признал неконституционной норму, содержащую дополнительные права по приватизации жилых помещений пенсионерами, поскольку она отсутствует в федеральном законе. Иногда конституционные и уставные суды субъектов Федерации принимают решения, не согласующиеся с федеральными правовыми актами и позициями Конституционного Суда РФ. Такими являются постановления конституционных судов республик Саха (Якутии) от 7 июня 1996 года и от 9 февраля 1995 года, Карелии от 5 октября 1995 года, подтверждающие право республик и органов местного самоуправления устанавливать собственные налоги и сборы. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 27 июня 2000 года вводит термин «отложенного законотворчества» в то время, когда на федеральном уровне используется понятие опережающего правового регулирования по предметам совместного ведения. В данном случае возникают сомнения в совершенстве юридической техники.
Положительной правовой оценки заслуживает практика конституционных и уставных судов субъектов Федерации о признании несоответствующими конституции (уставу) норм, аналоги которых продолжают действовать на остальной территории Российской Федерации. Речь идет об отмене региональных актов, противоречащих по содержанию федеральным. Так, определением Конституционного Суда Республики Коми подтверждено действие льгот по бесплатному проезду а городском коммерческом транспорте, установленных федеральными законами.
Значительный массив решений конституционных (уставных) судов имеет целью приведение нормативных актов субъектов Федерации в соответствие с федеральными, соблюдение конституционных принципов. Противоречие законов субъектов Федерации в ряде случаев может быть объяснено несоблюдением субъектами Федерации конституционных принципов федерализма, разграничения предметов ведения и единства экономического пространства, равенства, свободы договора.
Как видим, субъекты Федерации вовлечены в процесс развития концепции защиты прав и свобод граждан и становления конституционной и уставной доктрины.

Заключение
Согласно ст.73 Конституции РФ ее субъекты обладают всей полнотой государственной власти вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов.
Субъекты Федерации вправе опережающе законодательствовать по вопросам, отнесенным к сфере совместного правового регулирования и к ведению субъектов РФ. Данную правовую позицию неоднократно высказывал Конституционный Суд Российской Федерации.
Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 года прямо не признает за субъектами Федерации полномочий на осуществление правового регулирования прав и свобод человека и гражданина. Эта сфера, согласно п. «в» ст. 71 Конституции РФ относится к федеральному ведению. Однако анализ федеральных законов, издаваемых по предметам ведения Российской Федерации, свидетельствует о том, что не только федеральные органы, но и органы государственной власти субъектов Российской Федерации наделяются компетенцией по предметам федерального ведения, в том числе правом осуществлять правовое регулирование. В исключительных случаях может быть предусмотрено законотворчество субъектов Федерации по предметам ведения Российской Федерации договорами и соглашениями между органами государственной власти РФ и ее субъектами.
Федеральная Конституция исходит из концепции естественного характера основных прав и свобод (п. 2 ст. 17). В ней говорится, что перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина (п. 1 ст. 55). По сути, единственное ограничение заключается в том, что: “В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина” (п. 2 ст. 55 Конституции РФ). Эта норма Конституции РФ, на наш взгляд, является наиболее важным юридическим основанием осуществления субъектами РФ нормотворчества в сфере регулирования прав и свобод.
Одним из основных критериев определения прав и свобод человека и гражданина в конституциях (уставах) субъектов Федерации является соблюдение в них положения ч.2 ст.6 Конституции РФ, где говорится, что «Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией РФ». С учетом указанных конституционных положений можно считать обоснованным, что в субъектах РФ осуществляется довольно активная правотворческая деятельность в сфере регулирования прав и свобод.
Основополагающими началами нормативного регулирования являются зафиксированные в конституциях и уставах принципы правового регулирования и принципы правового статуса человека и гражданина. К принципам правового регулирования относятся: а) принцип открытого перечня прав и свобод, б) принцип системности (выборочности) регулирования прав и свобод; в) принцип отсылки к федеральной Конституции.
Среди принципов правового статуса человека и гражданина наибольшее распространение получили: принцип неотчуждаемости и всеобщности прав и свобод, принцип равенства прав и свобод и принцип достоинства личности. Все они имеют свою специфику при фиксации в конституции и уставе конкретного субъекта Федерации.
Факт рассмотрения прав и свобод человека и гражданина, зафиксированных в конституциях и уставах субъектов Федерации в виде системы, свидетельствует об их многообразии и полноте, наличии определенного порядка при их распределении по группам. В работе для системного изложения прав и свобод используются как общепринятые в юридической науке критерии, так и предлагаются новые. К числу последних нужно отнести предложение о двухуровневом рассмотрении конституционных прав, содержащихся в конституциях и уставах субъектов Федерации. Речь идет о федерально-конституционных, совпадающие с закрепленными в федеральной Конституции РФ 1993 года и уставно-конституционных, составляющих предмет закрепления только в конституциях (уставах) субъектов В монографии права и свободы, фиксируемые в конституциях и уставах субъектов Федерации, анализируются с учетом следующих разновидностей прав: а) конституционные и основные; б) частные и публичные; в) материальные и процессуальные; г) подлежащие ограничению и не подлежащие. Иногда в основу дифференциации прав на группы кладется определенный критерий: а) предмет правового регулирования, б) сферы деятельности человека; в) содержание правоотношений, возникающих в области взаимоотношений граждан с государственными органами; г) способ изменения; д) характер осуществления; е) форма осуществления; ж) характер обеспечения; з) время возникновения; и) наличие (отсутствие) дискретных глав о правах и свободах.
Общей формулой установления ограничений на всей территории Российской Федерации является ч.3 ст.55 Конституции Российской Федерации. Ее субъекты не вправе самостоятельно своими законами устанавливать дополнительные ограничения, если в федеральном правовом акте не зафиксировано подобное делегирование полномочий.
Правовые ограничения, установленные конституциями и уставами субъектов Федерации, различны. Это предполагает дифференцированный подход к ним с тем, чтобы наиболее полно познать свойства и характерные черты существующего многообразия ограничивающих средств.
В зависимости от языковых средств формулирования в законодательстве правовые ограничения бывают прямые и косвенные. В зависимости от природы прав и свобод ограничения подразделяются на два основных вида: ограничения личных (гражданских) и политических прав и ограничения экономических, социальных и культурных прав. В зависимости от времени действия ограничения можно подразделить на постоянные и временные. Кроме того, важно отличать конституционно-допустимые ограничения от конституционно-недопустимых. Учитывая критерий формы, ограничения представлены в виде: норм-ограничений и норм-запретов ограничений. По направленности: ограничения в связи с введением чрезвычайного положения и другие ограничения.
По критерию правовой основы введения чрезвычайного положения на основе анализа конституций и уставов следует выделять: положения, предусматривающие возможность введения чрезвычайного положения на территории республики на основании федерального конституционного закона, федерального конституционного закона и закона республики, либо только закона самой республики.
Несмотря на работу, ведущуюся в субъектах Федерации по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, количество противоречащих вышестоящим правовым актам норм остается значительным. Об этом свидетельствует осуществленный анализ прав и свобод человека и гражданина в конституциях и уставах субъектов Федерации.
Сравнительный анализ конституций и уставов субъектов РФ между собой и с федеральной Конституцией показывает, что имеют место определенные несовпадения системы прав и свобод, зафиксированных на федеральном уровне и уровне субъектов РФ: прежде всего, в конституциях республик и уставах краев, областей несколько шире представлены коллективные права и свободы (различные виды права народной инициативы; права национальных, этнических общностей; права коренных, малочисленных народов, национальных меньшинств, казачества и др.), а также отдельные индивидуальные права «сверх» установленных в федеральной Конституции (наличие норм о защите прав потребителей в конституциях (уставах) 8 субъектов РФ, право на получение бесплатного обучения и профессиональную подготовку для инвалидов по Конституции Саха (Якутии), некоторые другие).
В основных законах субъектов Федерации наиболее полно, но все же недостаточно обширно и разносторонне изложены экономические и социальные права и свободы. О недостаточности призван свидетельствовать хотя бы тот факт, что лишь в двух конституциях республик (Алтай и Башкортостан) содержится самостоятельная глава о социально-экономических и культурных правах и свободах. Удельный вес личных и политических прав в конституциях и уставах субъектов Федерации незначительный. Нормы о них в основном представляют собой компиляцию положений, изложенных в федеральной Конституции. Хотя наличие федерального регулирования, как мы уже выяснили, не исключает права субъектам Федерации осуществлять активную правотворческую работу.
Здесь необходимо обратить внимание на правильность отмеченного подхода. Личные и политические права в значительно меньшей степени, чем социальные, экономические и культурные подлежат корректировке с учетом территориальных особенностей отдельно взятого субъекта Федерации. Они должны регулироваться в основном федеральным законодательством. Субъектам Федерации целесообразно осуществлять их регулирование больше в процессуальных аспектах, нежели в материальных.
Иное дело экономические, социальные и культурные права и свободы, которые субъекты Федерации вправе регулировать не только в процессуальных аспектах, но и в материальных. Однако, при осуществлении нормотворчества в данной области субъекты Федерации не вправе отступать от федеральных норм в сторону ущемления обозначенных там прав.
Поэтому верно, на наш взгляд, поступают те субъекты, которые закрепляют в своих конституциях и уставах личные и политические права и свободы в объеме положений федеральной Конституции, привнося лишь незначительные собственные элементы в конституционное (уставное) регулирование.
Так, например, при перечислении общественных объединений конституции и уставы субъектов Федерации расширяют их перечень за счет придания статуса общественного объединения особого рода казачеству (Ростовская область), адвокатским коллегиям (Тюменская область), массовым движениям (Саха (Якутия)).
Кроме того, уставы, в отличие от федеральной Конституции и конституций республик, предлагают определения территориальных общностей: народ, население, жители, граждане, указывая на них как на источник власти и носитель суверенитета. Однако в связи с отсутствием единого подхода в определении территориальных общностей на уровне Федерации и субъектов Федерации в уставном регулировании наблюдается большая путаница.
Сравнительный анализ форм непосредственной демократии субъектов Федерации показал, что субъекты Федерации называют основные формы (зафиксированные в федеральной Конституции) и дополнительные. К числу последних относятся: демонстрации, шествия, митинги, пикетирования, опросы, народные обсуждения, различные виды инициатив и иные.
В семи уставах (Калининградской, Курганской, Московской, Читинской, Смоленской, Тульской, Магаданской областей) среднее профессиональное образование наряду с высшим профессиональным и послевузовским профессиональным образованием являются общедоступными и бесплатными не для всех, а для тех, кто прошел конкурсный отбор (противоречит ч.2 ст.43 Конституции РФ). В представленных случаях субъекты Федерации регулируют права и свободы в сторону их преуменьшения, чего нельзя допускать.
Более удачной формулировкой, обеспечивающей к тому же дополнительную конкретизацию провозглашенных в федеральной Конституции прав и свобод является норма ч. 2 ст. 98 Устава Московской области о том, что население области имеет право свободного выбора типов, видов, форм обучения, установленных законодательством РФ. Аналогичного содержания норму можно обнаружить в ч.1 ст.44 Конституции Республики Алтай.
Значительна роль конституционных и уставных судов субъектов Федерации в области защиты прав и свобод человека и гражданина. В конституциях (уставах) и законах о конституционных (уставных) судах некоторых субъектов Федерации не закрепляются такие полномочия как проверка по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан, проверка по запросам общих судов в связи с рассмотрением конкретных дел, проверка правоприменительной практики (Свердловская область, Тюменская область, Санкт-Петербург). Защита прав граждан в них может осуществляться посредством процедур, предусмотренных для проведения проверок конституционности законов и иных актов органов власти и должностных лиц.
Как к рудименту следует относиться к такому полномочию Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) как осуществление проверки конституционности правоприменительной практики.
Ряд полномочий конституционных (уставных) судов находятся в сфере конкурирующей компетенции с федеральным Конституционным Судом. Так, и федеральный Конституционный Суд и конституционные (уставные) суды правомочны проверять конституционность законов субъектов Федерации, изданных по предметам совместного ведения. Выход из создавшегося положения видится прежде всего в признании допустимого совпадения, определении его границ и вводе механизмов, которые бы позволили преодолеть коллизии постановлений Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) субъектов РФ. К таким механизмам следует отнести взаимопроникновение судов. Для обеспечения взаимопроникновения следует обязать конституционный (уставный) суд субъекта РФ при проверке нормативного акта, изданного по вопросам совместного ведения РФ и субъектов РФ, — применять не противоречащую федеральной Конституции норму конституции (устава), а статью Конституции РФ. Кроме того, необходимо предоставить Конституционному Суду РФ право пересматривать постановления конституционных (уставных) судов и принимать окончательные решения, но только по совпадающим полномочиям. Поэтому целесообразно за Конституционным Судом РФ признать статус высший судебной инстанции, предусмотреть право Федерального Конституционного Суда восстанавливать в статусе либо подтверждать неконституционность закона, рассмотренного ранее конституционным (уставным) судом субъекта РФ.
Кроме того, если полномочия Конституционного Суда Российской Федерации исчерпывающим образом изложены в российской Конституции и федеральном конституционном Законе «О Конституционном Суде Российской Федерации», то подобная конкретизация в законах и конституциях (уставах) отсутствует. В конституциях Кабардино-Балкарской Республики и Карелии вообще отсутствует легитимация закона как объекта обжалования по жалобам граждан (запросам судов), что дает основание полагать, что это могут быть не только законы республики, но и законы Федерации.
Возможность гражданину обжаловать в конституционном (уставном) суде субъекта РФ практически любой нормативный акт, нарушающий его права и свободы, в лучшей мере обеспечивает реализацию права гражданина на судебную защиту (Татарстан, Коми, Марий Эл, Свердловская область). Подобные формулировки пределов обжалования в законах о конституционных (уставных) судах более предпочтительны, чем федеральная.
В практике деятельности конституционных (уставных) судов субъектов Федерации развивается как доктрина федеральной Конституции, когда принимаются решения, тождественные принятым на федеральном уровне, так и доктрина конституций и уставов субъектов Федерации. Последняя имеет место в первую очередь при формулировании правовых позиций в опережающем по отношению к Конституционному Суду Российской Федерации порядке.
Здесь, однако, необходимо подчеркнуть, что и в первом и во втором случае провозглашается незыблемость российской Конституции.
Доктрина федеральной Конституции развивается в части, касающейся регистрационного учета граждан, порядка пользования жилыми помещениями, защиты прав потребителей, избирательных, налоговых, трудовых правоотношений.
В практике деятельности конституционных и уставных судов субъектов Федерации наблюдаются такие полярные тенденции, как вторжение в компетенцию федерального Конституционного Суда, с одной стороны, и излишняя скрупулезность при следовании федеральным нормам – с другой. Так, Конституционный Суд Республики Карелия признал неконституционной норму, содержащую дополнительные права по приватизации жилых помещений пенсионерами, поскольку она отсутствует в федеральном законе. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутия) от 27 июня 2000 года вводит термин «отложенного законотворчества» в то время, когда на федеральном уровне используется понятие опережающего правового регулирования по предметам совместного ведения. В данном случае возникают сомнения в совершенстве юридической техники.
Положительной правовой оценки заслуживает практика конституционных и уставных судов субъектов Федерации о признании несоответствующими конституции (уставу) норм, аналоги которых продолжают действовать на остальной территории Российской Федерации. Речь идет об отмене региональных актов, противоречащих по содержанию федеральным. Так, определением Конституционного Суда Республики Коми подтверждено действие льгот по бесплатному проезду а городском коммерческом транспорте, установленных федеральными законами.
Значительный массив решений конституционных (уставных) судов имеет целью приведение нормативных актов субъектов Федерации в соответствие с федеральными, соблюдение конституционных принципов. Противоречие законов субъектов Федерации в ряде случаев может быть объяснено несоблюдением субъектами Федерации конституционных принципов федерализма, разграничения предметов ведения и единства экономического пространства, равенства, свободы договора.

Список использованной литературы
I. Нормативная литература.
1. Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 г. М.: Юрид. Лит., 1994.
2. Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г.// Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.39-44.
3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. // Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью / Сост. Москалькова Т.Н. и др.- М.: Издательство «Спарк», 1998. С.34-49.
4. Пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. // Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.53-69.
5. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г. // Там же. С.44-52.
6. Международная конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 г. // Там же. С.306-323.
7. Федеративный договор. Документы, комментарии. М.: Республика, 1992.
8. Федеральный закон РФ «О крестьянских (фермерских) хозяйствах» от 22 ноября 1990г. // Ведомости РФ.1990. №26. Ст.324; №1. Ст.5; 1992.№34. Ст.1966; 1993. №21. Ст.748; Собрание актов РФ. 1993. №52. Ст.5085.
9. Федеральный закон «О приватизации жилищного фонда в РФ» от 4 июля 1991 г. с изменениями и дополнениями от 20 декабря 1999 г. с изм. и доп. от 30 марта 1998г., 1 мая 1999 г.// Ведомости Съезда и Верховного Совета РСФСР (РФ). 1991. №28. Ст. 959; 1993. №2. Ст.67; Собрание законодательства РФ. 1994. №16. Ст.1864; 1998 №13. Ст. 1472; 2001. №21. Ст. 2063; 1998. №13. Ст.1472; 1999. №18. Ст.2214.
10. Закон «О защите прав потребителей» от 7 февраля 1992 года в ред. от 9 января 1996 г., 17 декабря 1999 г. и 30 декабря 2002 г. // Ведомости Съезда и Верховного Совета РФ 1992. №15. Ст. 766; Собрание законодательства РФ.1996. №3. Ст.140; №51. Ст. 62 87.
11. Федеральный закон «О недрах» от 21 февраля 1992 г. // Собрание законодательства РФ. 1995. №10. Ст.823.
12. Федеральный закон “Об образовании” от 10 июля 1992 г. в ред. от 13 января 1996 г. № 12-ФЗ, от 16 ноября 1997 г. и от 20 июля 2000 г. № 144-ФЗ // Ведомости съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. №30. Ст.1797; Собрание законодательства РФ. 1996. №3. Ст.150; 2000. №30. Ст.3120.
13. Закон Российской Федерации от 21 июля 1993г. «О государственной тайне» с изм. и доп. от 6 октября 1997 г. // Российская газета. 1993. 21 сентября; Собрание законодательства РФ. 1997. №41. Ст.8220.
14. Федеральный закон «О пожарной безопасности» от 21 декабря 1994 г. с изм. и доп. от 24 января 1998 г. // Собрание законодательства РФ. 1996. №35. Ст. 3649; 1998. №1. Ст.430.
15. Федеральный закон «О связи» от 16 февраля 1995 г. с изм. и доп. от 6 января 1999 г. // Российская газета. 1995. 22 февраля; Собрание законодательства РФ. 1999. №2. Ст.235.
16. Федеральный Закон «Об особо охраняемых природных территориях» от 14 марта 1995 г. // Российская газета. 1995. 22 марта.
17. Федеральный закон «О животном мире» от 24 апреля 1995г. с изм. и доп. от 2 января 2000г. и 14 мая 2001г. // Собрание законодательства РФ. 1995. №17. Ст.1642; 2000. №2. Ст.141; 2001. №21. Ст.2061.
18. Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г. с изм. и доп. от 19 июля 1998 г. // СЗ РФ. 1995. №21. Ст. 1930; 1997. №20. Ст.2231; №30. Ст. 3608.
19. Федеральный закон «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» от 19 мая 1995г. с изм. и доп. от 29 июля 1998г. и 30 мая 2001г. // Собрание законодательства РФ. 1995. №21. Ст.1929; 1998. №31. Ст.3812; 2001. №23. Ст.2285.
20. «Об общих принципах организации местного самоуправлении в РФ» от 18 августа 1995 г. с изм. и доп. от 4 августа 2000 года // Российская газета. 1995. 1 сентября; Собрание законодательства РФ. 2000. №32. Ст.3330.
21. Федеральный закон «О радиационной безопасности населения» от 5 декабря 1995 г. // Собрание законодательства РФ. 1996. №9. Ст. 141; Российская газета. 1996. 17 января.
22. Федеральный закон «О сельскохозяйственной кооперации» от 8 декабря 1995 г. // Собрание законодательства.1995 г. №5. Ст.4870.
23. Федеральный закон «О национально – культурной автономии» от 17 июня 1996 г. // Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2965.
24. Федеральный закон «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» от 12 января 1996 года // Российская газета. 1996. 20 января.
25. Федеральный закон “О высшем и послевузовском профессиональном образовании” от 22 августа 1996 г. с изм. и доп. от 10 июля 2000г. // Собрание законодательства РФ. 1996. №35. Ст.4135; 2000. №29. Ст.3001.
26. Федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ» от 31 декабря 1996 г. в ред. от 15 декабря 2001 г. // Собрание законодательства РФ. 1997. №1. Ст.1; Российская газета. 2001. 20 декабря.
27. Федеральный закон «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» от 21 декабря 1996 г. с изм. и доп. от 8 февраля 1998 г. // Собрание законодательства РФ. 1996. 23 декабря. №52. Ст.588; 1998. №7. Ст.788.
28. Федеральный закон «О приватизации государственного и муниципального имущества» от 21 декабря 2001 // Российская газета. 2002. 2 февраля.
29. Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и прав на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 19 сентября 1997 г. в ред. от 30 марта 1999 г. // Российская газета. 1997. 25 сентября; Собрание законодательства РФ. 1999. №14. Ст. 1653.
30. Федеральный закон «О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации» от 25 сентября 1997 г. // Российская газета. 1997. 30 сентября.
31. Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. с изменениями и дополнениями от 26 марта 2000 г. // Российская газета. 1997. 1 октября; Собрание законодательства РФ. 2000. №14. Ст.1430.
32. Федеральный закон «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» от 8 января 1998 г. // Российская газета. 1998. 16 января.
33. Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» от 24 июля 1998 г. с изм. и доп. от 20 июля 2000 г. // Собрание законодательства РФ. 1998. №31. Ст.3802; 2000. №30. Ст.3121.
34. Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» от 30 апреля 1999 г. // Собрание законодательства РФ. 1999. №18. Ст.2208
35. Федеральный закон «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» от 24 июня 1999 г., с изм. и доп. от 20 мая 2002 г. // Собрание законодательства РФ. 1999. №26. Ст.3176; 2002. №16. Ст.1701.
36. Федеральный закон «О почтовой связи» от 17 июля 1999 г. // Российская газета. 1999. 22 июля.
37. Федеральный закон «О государственной социальной помощи» от 17 июля 1999 г. // Собрание законодательства. 1999. 19 июля. №29. Ст.3699.
38. Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» от 6 октября 1999 г., с изм. и доп. от 25 июля 2000 г., 8 февраля 2001 г., 7 мая 2002 г. // Российская газета. 1999. 19 октября; 2000. 1 августа; Собрание законодательства РФ. 2001. №7. Ст. 608.; Российская газета. 2002. 14 мая.
39. Федеральный закон «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» от 20 июля 2000 г. // Российская газета. 2000. 25 июля.
40. Федеральный закон «О государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей» от 16 апреля 2001 г. // Российская газета, №78 от 20 апреля 2001г.
41. Федеральный конституционный закон «О чрезвычайном положении» от 30 мая 2001 г. //Собрание законодательства РФ. 2001. №23. Ст.2277.
42. Федеральный закона «О политических партиях» от 11 июля 2001 г. // Российская газета. 2001. 14 июля.
43. Федеральный конституционный закон «О военном положении» от 30 января 2002г. // Российская газета. 2002. 2 февраля.
44. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан» от 12 апреля 1968г. (в ред. Указа от 4 марта 1980г.) и с учетом дополнений, внесенных Указом от 2 февраля 1988г. (об анонимных жалобах).
45. Указ Президента Российской Федерации «О Совете по русскому языку при Президенте Российской Федерации» от 7 декабря 1995 г. // Собрание законодательства РФ. 1995. №50. Ст. 4905.
46. Концепция региональной политики. Указ Президента от 3 июня 1996 г. №803 // Российская газета. 1996. 11 июня.
47. Концепция национальной безопасности Российской Федерации. Указ Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г № 1300 (в ред. Указа Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. №24) // Российская газета. 2000. 18 января.
48. Постановление Правительства Российской Федерации об утверждении федеральной целевой программы «Русский язык» от 23 июля 1996 г. // СЗ РФ. 1996. №332. Ст.3925.
49. Постановление Правительства Российской Федерации «О Совете по русскому языку при Правительстве Российской Федерации» от 31 декабря 1997 г. // СЗ РФ. 1998. №2. Ст. 261.
50. Уставы краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов Российской Федерации. Выпуск №№1-6. Издательство Государственной Думы. Москва * Известия.1996-1999.
II. Конституции, уставы и иное законодательство субъектов РФ.
51. Конституция Чувашской Республики от 3 ноября 1989 (в ред. 24 ноября 1993г)
52. Конституция Республики Саха (Якутия) от 4 апреля 1992г. (в ред. от 26 января 1994г. и от 20 апреля 1994г.
53. Конституция Республики Башкортостан от 24 декабря 1993 г.
54. Конституция Республики Коми от 17 февраля 1994г. (в ред. от 26 октября 1995г. и 29 декабря 1995г.);
55. Конституция Республики Бурятия от 22 февраля 1994 г. (в ред. от 22 июня 1999 г.);
56. Конституция Республики Ингушетия от 27 февраля 1994 г. (в ред. от 21 октября 2000г.);
57. Конституция Республики Дагестан от 26 июля 1994 г.;
58. Конституция Республики Северная Осетия-Алания от 12 ноября 1994г. (в ред. от 19 июля 2000г.)
59. Конституция Удмуртской Республики от 7 декабря 1994г. (в ред. от 11 мая 1995г. и от 9 января 1998г.);
60. Конституция Республики Хакасия от 25 мая 1995г. (в ред. от 17 февраля 1998г. и от 17 ноября 1998г.);
61. Степное Уложение (Конституция) Республики Калмыкия от 14 августа 1995г.;
62. Конституция Республики Мордовия от 21 сентября 1995г. (в ред. от 28 февраля 1997 и от 27 ноября 1997г.);
63. Конституция Карачаево-Черкесской Республики от 5 марта 1996 г.;
64. Конституция Республики Тыва (в ред. от 8 октября 1996г.);
65. Конституция Республики Алтай от 7 июня 1997 г. (в ред. от 17 февраля 1998 г. и от 17 ноября 1998 г.);
66. Конституция Кабардино-Балкарской Республики от 1 сентября 1997 г. (в ред. от 31 января 1999г., 26 сентября 1991г., 10 марта 1992г.);
67. Конституция Республики Марий Эл (в ред. от 22 октября 1997);
68. Устав Свердловской области от 5 февраля 1994г. (в ред. от 13 марта 1995г., от 22 февраля 1996г., от 11 июля 1996г., от 12 марта 1997г., от 22апреля 1999г., от 22 апреля 1999г.);
69. Устав Новгородской области от 24 августа 1994г. (в ред. от 30 декабря 1994г.);
70. Устав Ставропольского края от 29 сентября 1994г.;
71. Устав Пермской области от 6 октября 1994г.;
72. Устав Оренбургской области от 19 октября 1994г. (в ред. от 21 декабря 1994г., от 23 августа 1995г., от 21 февраля 1996г., от 24 марта 1997г.;
73. Устав Тамбовской области от 30 ноября 1994г. (в ред. от 18 октября 1996г., от 31 января 1997г., 24 октября 1997г., от 14 апреля 1998г.);
74. Устав Курганской области от 1 декабря 1994г.;
75. Устав Псковской области от 21 декабря 1994г.;
76. Устав Иркутской области от 19 января 1995г.;
77. Устав Липецкой области от 14 февраля 1995г.;
78. Устав Саратовской области от 11 апреля 1995г. (в ред. от 6 мая 1999г.);
79. Устав Челябинской области от 13 апреля 1995г. (в ред. от 1 июня 1995г., от 23 января 1997г., от 17 апреля 1997г., от 11 июня 1998г.);
80. Устав Нижегородской области от 18 апреля 1995 г. (в ред. от 19 марта 1996г., от 1 апреля 1996г., от 22 августа 1997г.);
81. Устав Белгородской области от 20 апреля 1995г.;
82. Устав Архангельской области от 23 мая 1995г. (в ред. от 5 октября 1995г, от 15 июля 1997г., от 17 апреля 1998г., от 9 июля 1998г., от 26 мая 1999г.);
83. Устав Ярославской области от 23 мая 1995г. (в ред. от 17 октября 1995г., от 21 ноября 1995г., от 8 января 1997г., от 14 июля 1998г.);
84. Устав Алтайского края от 26 мая 1995г. (в ред. от 2 октября 1995г. и от 25 марта 1996г.);
85. Устав Читинской области от 1 июня 1995г. (в ред. от 30 мая 1996г. №39-ЗЧО);
86. Устав Тюменской области от 15 июня 1995г. (в ред. от 4 марта 1996г., от 14 декабря 1996г., от 14 декабря 1996г., от 23 июня 1997г., 10 декабря 1997г., от 27 февраля 1998г., от 8 июня 1998г., от 1 июля 1998г., от 10 декабря 1998г, 12 января 1999г., от 6 апреля 1999г., от 3 июня 1999г.);
87. Устав Костромской области от 29 июня 1995г. (в ред. от 14 сентября 1995г.;
88. Устав Воронежской области от 20 июля 1995г.;
89. Устав Томской области от 26 июля 1995г. (в ред. от 6 мая 1996г., от 4 июня 1999г., от 15 июня 1999г.);
90. Устав Приморского края от 12 сентября 1995г. (в ред. от 23 августа 1996г., от 20 января 1997г. от 9 июня 1997г., от 18 мая 1999г.);
91. Устав Вологодской области от 14 сентября 1995г. (в ред. от 23 февраля 1996г., от 17 апреля 1996г., от 2 апреля 1997г.);
92. Устав Смоленской области от 22 сентября 1995г.;
93. Устав Тульской области от 28 сентября 1995г.;
94. Устав Курской области от 2 ноября 1995г.;
95. Устав Амурской области от 16 ноября 1995г. (в ред от 27 февраля 1997г.);
96. Устав Хабаровского края от 30 ноября 1995г.;
97. Устав Самарской области от 21 декабря 1995г. (в ред. от 13 октября 1998г.);
98. Устав Омской области от 26 декабря 1995г. (в ред. от 28 ноября 1997г.);
99. Устав Сахалинской области от 26 декабря 1995г.;
100. Устав Калининградской области от 28 декабря 1995г. (в ред. от 31 мая 1996г., от 10 ноября 1997г., от 5 мая 1998г., от 24 июня 1998г., от 25 сентября 1998г.);
101. Устав Брянской области от 26 января 1996г. (в ред. от 17 июня 1996г., от 8 августа 1996г.);
102. Устав Орловской области от 26 февраля 1996г.;
103. Устав Красноярского края от 29 февраля 1996г.;
104. Устав Кировской области от 29 февраля 1996г. (в ред. от 22 марта 1999г.);
105. Устав Новосибирской области от 6 марта 1996г. (в ред. от 15 января 1998г., от 10 апреля 1998г., от 13 июля 1998г., от 10 января 1999г., от 10 февраля 1999г., от 31 мая 1999г.);
106. Устав Ивановской области от 26 марта 1996г. (в ред. от 11 июня 1996г.);
107. Устав Волгоградской области от 11 июля 1996г. (в ред. от 26 ноября 1997г., от 6 января 1999г., от 19 марта 1999г);
108. Устав Ростовской области от 19 мая 1996 г. (в ред. от 18 октября 2001 г.).
109. Устав Магаданской области от 15 августа 1996г. (в ред. от 8 мая 1997г., от 20 октября 1997г.);
110. Устав Ульяновской области от 5 сентября 1996г.;
111. Устав Пензенской области от 10 сентября 1996г. (в ред. от 29 апреля 1997г., от 6 марта 1998г., от 7 апреля 1998г., от 30 мая 1998г., от 26 марта 1999г., от 1 июня 1999г.);
112. Устав Тверской области от 5 октября 1996г.;
113. Устав Московской области от 5 ноября 1996г. (в ред. от 4 февраля 1998г., от 29 июня 1999г.);
114. Устав Камчатской области от 17 декабря 1996г. (в ред. от 14 декабря 1998г.);
115. Устав Астраханской области от 26 февраля 1997г. (в ред. от 17 июля 1997г., от 11 марта 1998г., от 18 мая 1998г.);
116. Устав Калужской области от 27 марта 1997г. (в ред. от 16 июня 1996г., от 22 июля 1996г., от 23 сентября 1996г.);
117. Устав Кемеровской области от 9 апреля 1997г. (в ред. от 23 июня 1997г., от 4 января 1998г., от 21 мая 1998г.);
118. Устав Краснодарского края от 14 июля 1997г.;
119. Устав Ленинградской области от 27 октября 1997г. (в ред. от 3 июня 1997г., от 22 сентября 1998г., от 15 декабря 1998г., от 20 мая 1999г.);
120. Устав Мурманской области от 26 ноября 1997г.;
121. Устав Рязанской области от 19 октября 1998г.;
122. Закон Ростовской области «О государственной службе Ростовской области» от 27 декабря 1996 года // Наше время. 1997. 11 февраля. №28.
III. Судебная практика.
123. Постановление Конституционного Суда РФ от 4 апреля 1996 г. по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное место жительство в названные регионы // ВКС РФ.1996. №2. С. 42-59
124. Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1998 г. по делу о проверке конституционности пунктов 10, 12 и 21 Правил регистрации и снятия граждан РФ с регистрационного учета в пределах РФ, утвержденных постановлением Правительства РФ от 17 июля 1995г. №713 // ВКС РФ.1998. №3. С.3 – 10.
125. Постановление Конституционного Суда РФ от 10 июля 1995г. по делу о проверке конституционности части второй статьи 42 Закона Чувашской Республики «О выборах депутатов Государственного Совета Чувашской Республики» в редакции от 26 августа 1994г. // Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения.1992-1996 / Составитель и отв. ред. д. ю. н., проф. Т.Г. Морщакова – М.: Новый юрист, 1997. С.354-361.
126. Определение Конституционного Суда РФ от 20 ноября 1995г. об отказе в принятии к рассмотрению запроса группы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания и запроса Верховного Суда РФ о проверке конституционности ряда положений Федерального закона от 21 июня 1995г. «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ» // Там же. С.171-176.
127. Постановление Конституционного Суда РФ от 6 июня 1995г. по делу о проверке конституционности абзаца 2 части 7 статьи 19 Закона РСФСР от 18 апреля 1991г. «О милиции» в связи с жалобой гражданина В.М. Минакова // Там же. С.343-349.
128. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 июня 1995г. по делу о проверке конституционности части 1 и пункта 8 части 2 статьи 60 Жилищного кодекса РСФСР в связи с запросом Муромского городского народного суда Владимировской области и жалобами граждан Е.Р. Такновой, Е.А. Оглоблина, А.Н. Ващука // Там же. С.349-354.
129. Постановление Конституционного Суда РФ от 4 апреля 1996г. по делу о проверке конституционности ряда нормативных актов города Москвы и Московской области, Ставропольского края, Воронежской области и города Воронежа, регламентирующих порядок регистрации граждан, прибывающих на постоянное жительство в названные регионы // Там же. С.418-434.
130. Постановление Конституционного Суда РФ от 24 октября 1996г. по делу о проверке конституционности части 1 статьи 2 Федерального закона от 7 марта 1996г. «О внесении изменений в Закон РФ «Об акцизах» // Там же. С.459-456.
131. Постановление Конституционного Суда РФ от 21 марта 1997г. по делу о проверке конституционности положений абзаца 2 пункта 2 статьи 18 и статьи 20 Закона РФ от 27 декабря 1991г. «Об основах налоговой системы в РФ» // Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления, Определения. 1997-1998 / Отв. ред. Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000. С.54-60.
132. Постановление Конституционного Суда РФ от 8 октября 1997г. по делу о проверке конституционности Закона Санкт-Петербурга от 14 июля 1995г. «О ставках земельного налога в Санкт-Петербурге в 1995г» // Там же. С.94-100.
133. Постановление Конституционного Суда РФ от 20 мая 1997г. по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 и статьи 280 Таможенного кодекса РФ в связи с запросом Новгородского областного суда // Там же. С.78-81.
134. Постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998г. по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса РФ, части 2 статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова // Там же. С.213-220.
135. Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1998г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона от 21 июня 1995г. «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ» // Собрание законодательства РФ. 1998. №48. С.5969.
136. Определение Конституционного Суда РФ от 1 июля 1999г. // Российская газета. 1999. 7 июля.
137. Постановление Конституционного Суда РФ от 30 ноября 2000г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Устава (Основного Закона) Курской области в редакции Закона Курской области от 22 марта 1999 г. «О внесении изменений и дополнений в Устав (Основной Закон) Курской области» // Российская газета. 2000. 19 декабря.
138. Постановление Конституционного Суда РФ от 30 января 2001 г. по делу о проверке конституционности подпункта «д» пункта 1 и пункта 3 статьи 20 Закона РФ «Об основах налоговой системы в РФ», а также положений Закона Чувашской Республики «О налоге с продаж», Закона Кировской области «О налоге с продаж» и Закона Челябинской области «О налоге с продаж» в связи с запросом Арбитражного суда Челябинской области, жалобами ООО «Русская тройка» и ряда граждан // Российская газета.. 2001. 15 февраля.
139. Определение Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2001г. по ходатайству Президента Республики Башкортостан об официальном разъяснении Определения Конституционного Суда РФ от 19 апреля 2001г. по ходатайству полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе об официальном разъяснении Определения Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000г. по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке соответствия Конституции РФ отдельных положений конституций Республики Адыгея, Республики Башкортостан, Республики Ингушетия, Республики Коми, Республики Северная Осетия-Алания и Республики Татарстан // Российская газета. 2002. 30 января.
140. Постановление Конституционного Суда РФ от 22 января 2002 г. по делу о проверке конституционности части второй статьи 69, части второй статьи 70 и статьи 90 Конституции Республики Татарстан, а также пункта 2 статьи 4 и пункта 8 статьи 21 Закона Республики Татарстан «О выборах народных депутатов Республики Татарстан» в связи с жалобой гражданина М.М. Салямова // Российская газета. 2002. 31 января.
141. Постановление Конституционного Суда Республики Дагестан от 21 июля 1992г. по делу о проверке конституционности постановления Совета министров Республики Дагестан от 10 февраля 1992г. №41 «О контрактной форме найма руководителей и специалистов органов государственного управления, объединений, предприятий, организаций и учреждений Дагестанской ССР // Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.287-289.
142. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 15 июля 1993г. по делу о проверке конституционности пунктов 1.17, 1.18, 1.21, 1.22 постановления Верховного Совета Республики Саха (Якутия) от 26 июня 1992г. № 1052-XII “О порядке применения Закона РСФСР “О предприятиях и предпринимательской деятельности” на территории Республики Саха (Якутии)”// Там же. С.628-630.
143. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 14 мая 1993г. по делу о проверке конституционности постановления Верховного Совета Республики Саха (Якутии) от 26 июня 1992г. №1059-XII «Об установлении особого режима въезда, регистрации и пребывания в отдельных районах Республики Саха (Якутия)» // Там же. С.618-620.
144. Постановление Конституционного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 3 ноября 1994г. по делу о проверке конституционности постановления Парламента Кабардино-Балкарской Республики №17-П-П от 5 мая 1994г. «О некоторых мерах регулирования миграции в Кабардино-Балкарской Республике» // Там же. С.338-341.
145. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 23 января 1995 г. // Там же. С.378-379.
146. Постановление Конституционного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 1 июля 1994г. по делу о проверке конституционности постановления Кабинета Министров (Правительства) Кабардино-Балкарской Республики №8 от 24 января 1994г. «О переходе на новую систему оплаты жилья и коммунальных услуг и порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) при оплате жилья и коммунальных услуг» и изданного во исполнение его распоряжения №186-р от 7 апреля 1994г.» // Там же. С.333-337.
147. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 30 сентября 1994г. по делу о проверке конституционности Указа Президента Республики Саха (Якутия) №743 от 14 марта 1994г. «О регулировании некоторых вопросов налогообложения физических лиц» // Там же. С.638-640.
148. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 9 февраля 1999г. по делу о проверке конституционности постановления вице-мэра г.Якутска от 28 февраля 1995г. №142-р «О введении столичного налога на развитие инфраструктуры города и социально-бытовых условий граждан г. Якутска и его пригородных населенных пунктов» и «Положения о столичном налоге на развитие инфраструктуры города и социально-бытовых условий граждан г. Якутска и пригородных населенных пунктов» // Там же. С.661-663.
149. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 14 февраля 1995 г. // Там же. С.379-382.
150. Постановление Конституционного Суда Республики Бурятия от 12 апреля 1995 г. // Там же. С.255-256.
151. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 19 апреля 1995 г. // Там же. С.382-384.
152. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 29 сентября 1995г. // Там же. С.393-398.
153. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 5 октября 1995 г. //Там же. С.398-402.
154. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 2 ноября 1995г. по делу о толковании части 3 статьи 1, статьи 67 и статьи 75 Конституции Республики Саха (Якутия) // Там же. С.669-671.
155. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 15 ноября 1995г. // Там же. С.402-406.
156. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 5 декабря 1995г. // Там же. С.407-411.
157. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 8 декабря 1995г. по делу о проверке конституционности части 5, 10 статьи 7, части 5 статьи 14, частей 4,5 статьи 15, части 2 статьи 16 Закона «О выборах народных депутатов Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия)» // Там же. С.672-673.
158. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 4 апреля 1996г. // Там же. С.673-677.
159. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 14 мая 1996г. // Там же. С.420-425.
160. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 7 июня 1996г. по делу о проверке конституционности статьи 11 Закона Республики Саха (Якутия) от 2 апреля 1992г. «О бюджетной системе Республики Саха (Якутия) на II квартал 1992г. // Там же. С.683-686.
161. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 11 июня 1996г. по делу о проверке конституционности п.2 ст.4 Закона Республики Коми «О выборах в органы государственной власти в Республике Коми» // Там же. С.549-551.
162. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 8 октября 1996г. по делу о проверке конституционности примечания приложений №1 и №2 к Закону Республики Саха (Якутия) от 8 мая 1996г. «О выборах Президента Республики Саха (Якутия)» // Там же. С.690-691.
163. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 24 октября 1996г. по делу о проверке конституционности статьи 4 Закона Республики Саха (Якутия) «О Президенте Республики Саха (Якутия)» // С.692-693.
164. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 10 марта 1996г. по делу о проверке конституционности Распоряжения Главы Республики Коми от 6 мая 1997г. №412-Р // Там же. С.581-584.
165. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 13 февраля 1997г. по делу о проверке конституционности пунктов 5; 5.2; 5.3; 5.4; 5.5; 6; 7; 9; 10 распоряжения главы администрации г. Якутска от 6 ноября 1996г. №26-Р «О мерах по укреплению правопорядка, охраны жизни и здоровья сотрудников, имущества администрации г. Якутска, обеспечение сбора и инкассации денежных средств» // Там же. С.702-705.
166. Постановление Конституционного Суда Республики Дагестан от 6 марта 1997г. // Там же. С.315-321.
167. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 8 апреля 1997 г. // Там же. С.705-709.
168. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 29 апреля 1997г. по делу о проверке конституционности п.12 Постановления Верховного Совета Республики Коми от 11 марта 1994г № XII-19/9 “О первоочередных мерах по выводу экономики Республики Коми из кризиса” и Закона Республики Коми от 12 октября 1995г. О ставке налога на прибыль юридических лиц” // Там же. С.562-566.
169. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 23 мая 1997г. // Там же. С.461-463.
170. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 19 июня 1997г. по делу о проверке конституционности пункта 1 (в части установления лицензионного сбора за право торговли подакцизными товарами – бензин автомобильный – приложение №2 и пункта 2 решения Совета г. Воркуты от 11 апреля 1996г «О введении местных налогов и сборов в 1996г.» // Там же. С.570-574.
171. Постановление Конституционного Суда Республики Башкортостан от 27 ноября 1997г. по делу о проверке конституционности пунктов 5 и 6 Указа Президента Республики Башкортостан от 25 сентября 1996г. «О мерах по обеспечению создания системы адресной социальной помощи и социальной защиты населения» // Там же. С.226-230.
172. Постановление Конституционного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 5 декабря 1997г. по делу о проверке соответствия Конституции Кабардино-Балкарской Республики пункта «б» части 1 статьи 14 Закона «О государственной службе Кабардино-Балкарской Республики» // Там же. С.366-369.
173. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 20 января 1998г. // Там же. С.469-473.
174. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 25 февраля 1998г. // Там же. С.473-478.
175. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 26 февраля 1998г. по делу о проверке конституционности нормы части 2 статьи 1 Закона Республики Саха (Якутия) «О статусе депутата улусного, городского (города республиканского значения) собраний в Республике Саха (Якутия)» // Там же. С.727-729.
176. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 23 апреля 1998г. // Там же. С.483-487.
177. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 27 апреля 1998г. по делу о проверке конституционности части 3 подпункта «в» пункта 2 Указа Республики Коми от 20 августа 1996г. №228 «Об условиях и размерах снижения платы при предоставлении населению жилищно-коммунальных услуг несоответствующего качества и несоблюдении сроков их оказания» в связи с жалобой гражданина Талалова В.М. // Там же. С.585-587.
178. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 20 мая 1998г. // Там же. С.488 – 491.
179. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 15 июля 1998г. по делу о проверке конституционности статьи 23 Закона Республики Коми «О государственных наградах Республики Коми» от 24 октября 1994г. в редакции Закона Республики Коми от 29 октября 1996г. // Там же. С.594-597.
180. Постановление Конституционного Суда Республики Башкортостан от 22 июля 1998г. по делу о проверке конституционности части 1 и пункта «ж» части 2 статьи 54 Жилищного кодекса Республики Башкортостан в связи с жалобой гражданина Р.Г. Ягудина // Там же. С.240-243.
181. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 12 августа 1998г. // Там же. С.597-614.
182. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 20 октября 1998г. // Там же. С.514-519.
183. Постановление Конституционного Суда Республики Дагестан от 17 ноября 1998г. по делу о проверке соответствия Конституции Республики Дагестан вопроса, предполагаемого вынести на референдум Республики Дагестан в марте 1999г. // Там же. С.324-326.
184. Постановление Конституционного Суда Республики Дагестан от 25 ноября 1998г. по делу о проверке конституционности положений абзаца 2 пункта 5 статьи 5 Закона Республики Дагестан от 24 марта 1998г. «О выборах депутатов представительных органов местного самоуправления» // Там же. С.326-330.
185. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 25 ноября 1998г // Там же. С.519-522.
186. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 11 декабря 1998г. // Там же. С.523-526.
187. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 30 ноября 1999г. по делу о проверке конституционности пункта 27, абзаца 2 пункта 40 Положения о порядке исчисления и уплаты в бюджет единого налога на вмененный доход для определенных видов деятельности и Приложения №7 к настоящему Положению, утвержденных постановлением Государственного Совета Республики Коми от 23 июня 1999г., в связи с жалобами граждан А.Ю. Завального, А.В. Кузнецова, О.В. Болгарской, Н.И. Майоровой // Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов РФ. 1999. №1. С.33-41.
188. Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 8 декабря 1999г. по делу о проверке конституционности статьи 2 Закона Республики Марий Эл от 4 июня 1999г. «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Марий Эл «О налоге с продаж» // Там же. 2000. №1. С.42-47.
189. Постановление Уставного Суда Свердловской области от 14 декабря 1999г. по делу о проверке соответствия Уставу Свердловсокй области подпункта «б» пункта 3.1.3 Положения о налоге на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы, утвержденного решением Малого Совета Екатеринбургского городского Совета народных депутатов от 8 июля 1993г. №105 // Там же. 2000. №1. С.56-60.
190. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 26 января 2000г. по делу о проверке конституционности Порядка досрочного выхода на пенсию безработных граждан предпенсионного возраста по предложению ЦЗН г. Сыктывкара от 4 августа 1997г. в связи с жалобой Р.В. Колеговой // Там же. 2000. №2. С.32-44.
191. Определение Уставного Суда Свердловской области от 7 февраля 2000г. // Там же. 2000. №2. С.76-81.
192. Заключение Комитета Конституционного надзора Республики Северная Осетия – Алания от 8 июня 2000г. «О соответствии Конституции РСО-Алания пункта «г» статьи 3 и пункта 15 статьи 5 Закона Республики Северная Осетия-Алания «О республиканском бюджете Республики Северная Осетия-Алания на 2000 год» // Там же. 2000. №7. С.73-76.
193. Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 12 июня 2000г. по делу о проверке конституционности абзаца 8 пункта 1 и подпункта 7 пункта 2 статьи 1 Закона Республики Марий Эл «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Марий Эл «О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности» от 10 марта 1999. №120-З // Там же. 2000. №8. С.57-62.
194. Определение Конституционного Суда Республики Марий Эл от 23 июня 2000г. // Там же. 2000. №7. С.62-68.
195. Постановление Уставного Суда Свердловской области от 26 июня 2000г. //Там же. С.79-89.
196. Постановление Конституционного Суда Республики Саха (Якутии) от 27 июня 2000г. // Там же. №7. С.70.
197. Постановление Конституционного Суда Республики Марий Эл от 29 июня 2000г. по делу о проверке конституционности постановления Главы администрации Оршанского района Республики Марий Эл «Об установлении обязательных отчислений для обеспечения пожарной безопасности» от 5 июля 1996г. // Там же. 2000. №7. С.53-61.
198. Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 30 июня 2000г. по делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 Указа Главы Республики Коми от 26 декабря 1997г. №357 «О мерах по совершенствованию системы оплаты жилья и коммунальных услуг, оказываемых населению, в период реформирования жилищно-коммунального хозяйства в Республике Коми» в связи с жалобой С.П. Ганшевского // 2000. №8. С.39-46.
199. Определение Конституционного Суда Республики Коми от 11 июля 2000г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Калетинец С.С. на нарушение ее конституционных прав Законом Республики Коми от 30 сентября 1998г. «О налоге с продаж»// Там же. 2000. №8. С.53-56.
200. Постановление Конституционного Суда Республики Карелия от 21 июля 2000г. // Там же. 2000. №8. С.31-35.
201. Определение Конституционного Суда Республики Коми от 15 марта 2001г. // Там же. 2001. №;4. 27-30.
IV. Научно-исследовательская литература.
205. Агарков М.М. Ценность частного права // Известие вузов. Правоведение. 1992. №1,2.
206. Авакьян С. А. Свобода вероисповедания как конституционно-правовой институт // Вестник Московского университета. Право. 1999. №1.
207. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М.: Издательство НОРМА, 2001.
208. Аметистов Э. Защита социальных прав человека в Конституционном Суде Российской Федерации: первые итоги и дальнейшие перспективы // ВКС РФ. 1995.№4.
209. Афанасьев В.Г. О системном подходе в социальном познании //Вопросы философии. 1973. №6.
210. Аюпова Л.Л. Языковая ситуация в Республике Башкортостан: социолингвистический аспект: Автореф. дис. …докт. Филол. Наук. Уфа, 1998.
211. Баглай М.В, Конституционное право Российской Федерации. Учебник для юридических вузов и факультетов.- М.: Изд. гр. НОРМА-ИНФРА.М., 1998.
212. Богданова Н.А. Конституционное законодательство субъектов РФ в системе российского конституционного права //Конституционное законодательство субъектов РФ: проблемы совершенствования и использования в преподавании: Материалы научной конференции. 25-27 марта 1999 г. / Отв. Ред. Проф. С.А.Авакьян. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1999.
213. Бондарь Н.С. Местное самоуправление и права человека в Российской Федерации – Ростов н/Д: Издательство Ростовского университета, 1998.
214. Ведяхин В.М., Шубина Т.Б. Защита права как правовая категория // Известия вузов. Правоведение. 1998. №1.
215. Витрук Н.В. Проверка конституций и уставов субъектов Федерации на соответствие Конституции РФ в практике Конституционного Суда РФ: опыт и проблемы //Конституционное законодательство субъектов РФ: проблемы совершенствования и использования в преподавании: Материалы научной конференции. 25-27 марта 1999 г. / Отв. Ред. Проф. С.А.Авакьян. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1999.
216. Витрук Н.В. Правовой статус личности в СССР. М.: Юридическая литература, 1985.
217. Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе.- М.: Наука, 1979.
218. Витрук Н.В. Социальное содержание конституционных и иных прав и обязанностей советских граждан. – В книге: Доклады по вопросам экономики и советского права. Издательство Томского университета, 1963.
219. Витрук Н.В. Юридическая природа конституционных прав и свобод граждан. – В книге: Конституционный статус личности в СССР. М.: Юрид. Лит. 1980.
220. Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. Издательство Московского университета.1972.
221. Воеводин Л.Д. Юридическая техника в конституционном праве // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1997. №3.
222. Гаджиев Г.А. Конституционная юстиция в Российской Федерации: становление и проблемы // Государство и право. 1993. №7.
223. Гаджиев Г.А. Подведомственность и допустимость обращений в Конституционный Суд Российской Федерации // Журнал российского права. 1997. №6.
224. Гордон Л. А. Социально-экономические права человека: содержание, особенности, значение для России // Общественные науки и современность. 1997, №3.
225. Горшенев В.М. Функции и содержание норм процессуального права по советскому законодательству. – В книге: Проблемы правоведения. Новосибирск, 1967.
226. Гражданское право. Учебник. Часть1. Издание второе, переработанное и дополненное. Под. ред. А. П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М.: «Проспект», 1997.
227. Гражданское право: В 2 т. Том 1:Учебник (Ответственный редактор профессор Е.А.Суханов.-2-е изд., переработанное и дополненное- М.: Издательство БЕК, 1998.
228. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956.
229. Демократические основы советского социалистического правосудия. М., «Наука», 1965.
230. Деготь Б.А. Классификация норм советского социалистического права по их структуре: Учебное пособие /Б.А. Деготь; Под ред. проф. М.И. Байтина; Саратовский юридический институт имени Д.И. Курского. – Саратов: Издательство Саратовского университета. 1977.
231. Дерягин И.Я. Применение норм советского права. Теоретические вопросы. Свердловск, Свердловское Уральское книжное издательство, 1973.
232. Дурденевский В.Н. Субъективное право и его основное разделение. / Сборник общества исторических, философских и социальных наук при Пермском университете.
233. Иоффе О.С. Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961.
234. Еременко Ю.П. Нормы советских конституций. – Автореферат канд. дисс. Саратов,1968.
235. Ершов В.В. Конституционные проблемы судоустройства и судопроизводства //Государство и право. 1994. №12.
236. Закон: создание и толкование /Под ред. А.С. Пиголкина. – М.:Спарк, 1998.
237. Закон в переходный период: опыт современной России: “Круглый стол” журнала // Государство и право.1995. №10.
238. Законы Ростовской области. Том 1-5. Ростов – на – Дону: ООО «Ростиздат», 1996-2001.
239. Иванов А.П. Единство конституционных прав и обязанностей советских граждан. В сборнике: «Проблемы конституционного права». Саратов, 1969.
240. Кабышев В.Т. Человек и власть: конституционные принципы взаимоотношений / Личность и власть (конституционные вопросы). Мезвуз. Сб. науч. работ. Ростов-на-Дону. Саратов. 1995.
241. Керимов Д.А. Народ и государство. Л., 1963.
242. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. Издательство АН СССР. 1958.
243. Ким А.И. Социалистическая законность в организационной деятельности местных Советов депутатов трудящихся. Томск, 1961.
244. Ким А.И. Советское избирательное право. Вопросы теории избирательного законодательства. М., «Юридическая литература», 1965.
245. Ким А.И., Основин В.С. Государственно–правовые процессуальные нормы и их особенности //Правоведение. 1967. №4.
246. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. – 2-е изд., перераб. И доп. – М.: Юристъ, 2000.
247. Комментарий к Конституции Российской Федерации. / Общ. Ред. Ю.В. Кудрявцева. М., 1996.
248. Конституции, уставы и договоры субъектов РФ на Северном Кавказе. Сборник законодательства. Учебное пособие / Составители Овсепян Ж.И., Шапсугов Д.Ю. Ростов-на-Дону. 1998.
249. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Учебник. В 4-х томах. Тома 1-2. Отв. ред. В. А. Страшун. – М.: Издательство БЕК, 1995.
250. Конституционные и уставные суды субъектов Российской Федерации. Сравнительное исследование законодательства и судебной практики. Нормативные акты. Ответственный редактор профессор М.А. Митюков. –М.: Издательство «Зерцало», 1999.
251. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации. Сборник нормативных актов. Ответственный редактор М.А. Митюков. – М.: Юридическая литература, 1997.
252. Конституционный статус личности в СССР. – М.: Юрид. лит., 1980.
253. Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. !997 1998 / Отв. Ред. Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000.
254. Коркунов Н.М. общественное значение права. СПб., 1891. С. 76.
255. Кряжков В.А. Органы конституционного контроля субъектов РФ: проблемы организации и деятельности (Научно-практический семинар) // Государство и право. 1995. №9.
256. Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999.
257. Кудрявцев Ю.В. Конституционный Суд России: Опыт и проблемы //Государство и право 1994. №1.
258. Лазарев Л.В. Конституционно–правовые основы организации деятельности Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 1996. №6.
259. Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн К.А. Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции Российской Федерации «Права и свободы человека и гражданина». Под ред. К.А. Экштайна – М.: «Издательство ЭКОМ», 2000.
260. Локк Дж. Избранные философские произведения. Т.II. М., 1960.
261. Лукашева Е.А. Социалистическое право и личность. М.: Наука, 1987. С.110.
262. Лучин В.О. Процессуальные нормы в советском государственном праве. Юридическая литература», М., 1976.
263. Лучин В.О., Доронина О.Н. Жалобы граждан в Конституционный Суд Российской Федерации. – М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1998.
264. Лысенко В.Н. Устав области, края, города федерального значения, автономного образования: каким ему быть? // Государство и право. 1995. №10.
265. Любимов Н.А. Некоторые вопросы конституционно – правового закрепления статуса языков народов Российской Федерации // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран: Материалы научной конференции. Москва, 27-28 апреля 2000 г. / Под ред. проф. С.А. Авакьяна. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2000.
266. Малеин Н.С. Правовые принципы, нормы и судебная практика // Государство и право. 1996. №6.
267. Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. / Теоретические вопросы/ М., «Юридическая литература». 1968.
268. Материалы Всероссийского совещания 24 декабря 1999 г. М: Старая площадь.
269. Матузов Н.И. Теория и практика прав человека // Известия вузов. Правоведение. 1998. №4.
270. Матузов Н.И. Теория и практика прав человека в России // Известия вузов. Правоведение. 1998. №4.
271. Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000.
272. Митюков М.А. Конституционные и уставные суды: вопросы организации //Журнал российского права. 1997. №4.
273. Митюков М.А. Конституционные (уставные) суда субъектов Российской Федерации: вопросы компетенции // Журнал российского права. 1997. №6.
274. Михайлов П.Е. Новое учение о публичном и частном праве. Юридические записки. 1912.
275. Мозолин В.П. Право собственности в Российской Федерации в период перехода к рыночной экономике. М. «Институт государства и права РАН, 1992.
276. Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955.
277. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. – М.: Юрид. Лит., 1991.
278. Нормы советского права. Проблемы теории. Саратов, 1987.
279. Общая теория прав человека. Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор доктор юридических наук Е.А. Лукашева. – М.: Издательство НОРМА, 1996.
280. Овсепян Ж.И. Конституционно–правовые основы осуществления реформы судебной системы в Российской Федерации // Северо–кавказский юридический вестник. Научно–практический журнал. 1998. №1.
281. Овсепян Ж.И. Конституционные суды республик в составе Российской Федерации (сравнительный анализ республиканского конституционного регулирования). Часть 2 // Северо – Кавказский юридический вестник. 1997. №2.
282. Овсепян Ж.И. Соотношение конституционного и обычного права в Российской Федерации // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов-на-Дону. Издательство СКАГС. 1999.
283. Овсепян Ж.И. Становление конституционных и уставных судов в субъектах Российской Федерации (1990-2000гг.) (Серия «Россия и власть»). – Москва: ИКЦ «МарТ», 2001.
284. Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в механизме «разделения властей» (теоретический аспект исследования). Ч.2 // Известия вузов. Правоведение.1993.№5.
285. Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в РФ: проблемы деполитизации // Государство и право. 1996. №1.
286. Основин В.С. Советские государственно – правовые отношения. М., «Юридическая литература», 1965.
287. Патюлин В.А. Государство и личность в СССР (правовые аспекты взаимоотношений). Издательство «Наука». М., 1974.
288. Петражицкий Л.И. Теория права. 2 изд. Т.2.
289. Петров Г.И. Сущность советского административного права. Л., издательство ЛГУ, 1959.
290. Петров Н. “Малая конституция” большой области //Юридический вестник. 1996. №1.
291. Пиголкин А.С. Право. Законность. Гражданин. М., «Юридическая литература», 1976.
292. Побережная И.А. Правовое регулирование прав и свобод человека и гражданина, принципов народовластия и национального суверенитета учредительными документами субъектов Российской Федерации // Конституционно-правовая реформа и региональное законодательство в российской Федерации: Пробл.-тематич. Сб. / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информац. Исслед. Отд. Политологии и правоведения; Отв. Ред. Выпуска Умнова И.А. –М.,1999.
293. Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Ответственный редактор – член корреспондент РАН, доктор юридических наук Е.А. Лукашева – М.: Издательство НОРМА, 2000.
294. Правовой акт о статусе Уставного суда субъекта Российской Федерации. Проект закона //Журнал российского права. 2000. №2. С.98-113.
295. Придворов А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в РФ: Автоореф. Дис… канд. Юрид. наук. Саратов. 2001.
296. Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. М.Н. Марченко. – М.: Юристъ, 2001.
297. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969.
298. Советское государственное право. М., Юриздат, 1948.
299. Старилов Д.Н. Институт государственной службы: содержание и структура // Государство и право. 1996. №5.
300. Суд в системе органов государственной власти // Государство и право. 1992. №8.
301. Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека // Власть силы и сила власти: Сб. науч. тр. М., 1996.
302. Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. -М.: Юридическая литература., 1991.
303. Теория права и государства // Под ред. Г.Н. Манова, 1996.
304. Тиунов О.И. О решениях Конституционного Суда Российской Федерации в связи с жалобами граждан на нарушение их конституционных прав и свобод // Российский юридический журнал. 1996. №2.
305. Толстошеев В.В. Сравнительный анализ регионального конституционного законодательства //Конституционное законодательство субъектов РФ: проблемы совершенствования и использования в преподавании: Материалы научной конференции. 25-27 марта 1999 г. / Отв. Ред. Проф. С.А.Авакьян. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1999.
306. Толстошеев В.В. Региональное экономическое право России: Учебно-практическое пособие. – М.: Изд.-во БЕК, 1999.
307. Трушкова Ю.В. Проблемы использования современной социолингвистической терминологии // Проблемы языковой жизни Российской Федерации и зарубежных стран. М., 1994.
308. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. Учебно–практическое пособие — М.: Дело, 1998.
309. Умнова И.А. Конституционные основы современного федерализма. Учебно–практическое пособие. – М.: Дело, 1998.
310. Умнова И.А. Устав области (края): первый опыт. – М., 1995.
311. Умнова И.А. Эволюция правового статуса края, области как субъекта Российской Федерации // Государство и право.1994. №8-9.
312. Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов.1974.
313. Хаманева И.Ю. Конституционное право граждан на подачу обращений // Государство и право. 1996. №11.
314. Чернобель Г.Т. Противоречия и пробелы в конституциях и уставах субъектов Федерации необходимо преодолеть // Журнал российского права. 1997. №4.
315. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Часть вторая. М., 1883. С.201.
316. Шейнин Х. Конституционный Суд в системе органов судебной власти // Российская юстиция. 1995. №3.
317. Юридические гарантии конституционных прав и свобод личности в социалистическом обществе. Под ред. д.ю.н., проф. Л.Д.Воеводина. Издательство Московского университета. 1987.
318. Явич Л.С. Человек и советский закон. Л., Лениздат. 1972.

1См.: Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. Учебно–практическое пособие — М.: Дело, 1998. С.189.

2 Российская газета. 1999. 19 октября; Российская газета. 2000. 1 августа; Собрание законодательства РФ. 2001. №7. Ст.608; Российская газета. 2002. 14 мая.

3Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. !997-1998 / Отв. Ред. Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000. С. 106-112.

4Подробно о случаях пересечения предметов ведения РФ и совместных предметов ведения см.: Умнова И.А. Указ. соч. С.189-198.
5См.:Ведяхин В.М., Шубина Т.Б. Защита права как правовая категория //Известия вузов. Правоведение. 1998. №1. С.67.
6Н.В. Витрук. Социально-правовой механизм реализации конституционных прав и свобод граждан. В книге: Конституционный статус личности в СССР. – М.: Юрид. лит., 1980. С.203.
7Российская газета. 1999. 22 июля.
8Российская газета. 1995. 22 февраля.
9СЗ РФ. 1996. №9. Ст. 141; Российская газета. 1996. 17 января.
10СЗ РФ. 1996. №35. Ст. 3649; 1998. №1. Ст.430.
11Умнова И.А. Конституционные основы современного федерализма. Учебно–практическое пособие. – М.: Дело, 1998. С.173.
12СЗ РФ. 1999. №26. Ст.3176; Российская газета. 2002. 23 мая.
13См.: Богданова Н.А. Конституционное законодательство субъектов РФ в системе российского конституционного права //Конституционное законодательство субъектов РФ: проблемы совершенствования и использования в преподавании: Материалы научной конференции. 25-27 марта 1999 г. / Отв. Ред. Проф. С.А.Авакьян. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1999. С.14.

14Вышеназванное число «30» составляют уставы Амурской (п.1 ст.7), Вологодской (п.2 ст.9), Воронежской (п.1 ст.1), Ивановской (п.2 ст.2), Иркутской (п.1 ст.2), Калининградской (п.1 ст.5), Калужской (п.1 ст.9), Кемеровской (ст.29), Кемеровской (ст.29), Кировской (п.1 ст.6), Костромской (п.3 ст.3), Курской (ст.2), Липецкой (ст.2), Московской (ч.1 ст.14), Мурманской (п.1 ст.17), Нижегородской (п.1 ст.6), Новосибирской (п.1 ст.18), Омской (п.2 ст.5), Орловской (ст.15), Ростовской (ч.1 ст.10), Рязанской (ч.1 ст.20), Сахалинской (п.1 ст.8), Свердловской (п.2 ст.6), Смоленской (п.2 ст.10), Тверской (ст.43), Томской (п.1 ст.7), Челябинской (п.2 ст.2), Ярославской (ч.1 ст.24) областей, Краснодарского (п.1 ст.12), Приморского (ч.1 ст.19), Ставропольского (ст.3) краев.
15Конституции республик Башкортостана (ч.1 ст.18), Бурятии (п.1 ст.15), Дагестана (ч.1 ст.17), Кабардино-Балкарии (п.1 ст.28), Калмыкии (ст.12), Карачаево-Черкессии (п.1 ст.14), Коми (ч.1 ст.15), Марий Эл (п.1 ст.17), Мордовии (п.1 ст.15), Северной Осетии-Алании (ст.18), Удмуртии (п.1 ст.17), Хакасии (ч.1 ст.14).
16Уставы Архангельской (ст.3), Волгоградской (ст.3), Омской (п.2 ст.13), Оренбургской (ст.11) областей, Приморского края (ч.4 ст.19).
17Алтай (ч.2 ст.23), Башкортостан (ст.19), Дагестан (ст.18), Кабардино-Балкарская (п.4 ст.14), Карачаево-Черкесская (ст.15), Коми (ст.16), Марий Эл (ст.16), Мордовия (ст.17), Северная Осетия-Алания (ст.19), Удмуртская (ст.18) республики.
18Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Учебник. В 4-х томах. Тома 1-2. Отв. ред. В. А. Страшун. – М.: Издательство БЕК, 1995. С.115.
19Башкортостан (ст.20), Бурятия (ст.17), Дагестан (ч.1 ст.19), Кабардино-Балкарская (ст.30), Карачаево-Черкесская (ст.16), Марий Эл (ст.19), Мордовия (ст.18), Северная Осетия-Алания (ст.20), Удмуртская (ст.19) республики, Хакасия (ст.15), Чувашия (ст.29-30).
20Уставы Новосибирской (п.3 ст.18), Оренбургской (п.1 ст.13), Пермской (п.1 ст.4), Свердловской (п.3 ст.19) областей, Приморского края (ч.2 ст.20).

21Уставы Алтайского (п.1 ст.9), Приморского (п.3 ст.20), Ставропольского (ч.1 ст.14) краев, Воронежской (п.3 ст.1), Иркутской (п.3 ст.2), Калужской (п.6 ст.10), Кемеровской (п.1 ст.15), Курганской (ч.2 ст.26), Новгородской (абз.2 п.2 ст.3), Томской (ч.1 ч.29).
22См.: Придворов Н.А. Достоинство личности в кн.: Конституционный статус личности в СССР. – М.: Юрид. Лит. 1980. С.54.
23Гражданское право. Учебник. Часть1. Издание второе, переработанное и дополненное. Под. ред. А. П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М.: «Проспект», 1997. С.303.
24Патюлин В.А. Государство и личность в СССР (правовые аспекты взаимоотношений). Издательство «Наука». М.,1974. С.129.
25См.: Афанасьев В.Г. О системном подходе в социальном познании //Вопросы философии. 1973. №6.
26Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. Издательство Московского университета.1972. С. 196.
27См.: Воеводин Л.Д. Указ соч. С.199.
28См.: Советское государственное право. М., Юриздат, 1948. С.147-148.
29См.: Воеводин Л.Д. Указ соч. С. 175-258; См.: Патюлин В.А. Указ соч. С. 129-141; См.: Юридические гарантии конституционных прав и свобод личности в социалистическом обществе. Под ред. д.ю.н., проф. Л.Д.Воеводина. Издательство Московского университета.1987. С.25-40 и т. п.
30См.: Витрук Н.В. Социальное содержание конституционных и иных прав и обязанностей советских граждан //в кн.: Доклады по вопросам экономики и советского права. Издательство Томского университета, 1963.С. 33-39.; См.: Витрук Н.В. Юридическая природа конституционных прав и свобод граждан //в кн.: Конституционный статус личности в СССР. М.: Юрид. Лит. 1980. С.68 – 84; См.: Патюлин В.А. Указ соч. С.138-139.
31См.: Матузов Н.И. Теория и практика прав человека // Известия вузов. Правоведение. 1998. №4. С.25.
32Фарбер И.Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов.1974. С.42.
33Подробное изложение концепции «трех поколений прав человека» зафиксировано в следующих работах: Общая теория прав человека. Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор доктор юридических наук Е.А. Лукашева. – М.: Издательство НОРМА, 1996. С.20-27; Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. – М.: Юрид. Лит., 1991. С. 29-31; Матузов Н.И. Теория и практика прав человека в Росии // Известия вузов. Правоведение. 1998. №4. С.24.
34Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956; Локк Дж. Избранные философские произведения.Т.II. М., 1960; Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955; Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969.
35Коркунов Н.М. общественное значение права. СПб., 1891. С. 76.
36Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Часть вторая. М., 1883. С.201.
37См.: Общая теория прав человека. Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор доктор юридических наук Е.А. Лукашева. – М.: Издательство НОРМА, 1996. С. 22-23.
38Там же. С.23.
39См.: Воеводин Л.Д.Указ соч. С.178.
40Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.39-44.
41Там же. С.44-69.
42Суркова В.В. К вопросу о двойственном характере прав человека // Власть силы и сила власти: Сб. науч. тр. М., 1996. С.62.

43См.: Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. Издательство АН СССР. 1958.С.74.
44См.: Петражицкий Л.И. Теория права. 2 изд. Т.2. С.718.
45Там же.
46См.: Михайлов П.Е. Новое учение о публичном и частном праве. Юридические записки. 1912; См.: Дурденевский В.Н. Субъективное право и его основное разделение. / Сборник общества исторических, философских и социальных наук при Пермском университете. С.98.
47См., например, классификацию М.М. Агаркова в статье: Ценность частного права // Известие вузов. Правоведение. 1992. №1,2. С.35-36.
48Агарков М.М. Указ. соч. С.36-37.
49См.: Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан Издательство Московского университета. 1972. С.188.
50Ким А.И., Основин В.С. Государственно–правовые процессуальные нормы и их особенности // Правоведение. 1967. №4. С.42.
51См.: Лучин В.О. Процессуальные нормы в советском государственном праве. «Юридическая литература», М., 1976. С.99-100; См.: Петров Г.И. Сущность советского административного права. Л., издательство ЛГУ, 1959. С.105; См.: Еременко Ю.П. Нормы советских конституций. – Автореферат канд. дисс. Саратов,1968. С.17; См.: Основин В.С. Советские государственно – правовые отношения. М., «Юридическая литература», 1965. С.108; См.: Горшенев В.М. Функции и содержание норм процессуального права по советскому законодательству. – В книге: Проблемы правоведения. Новосибирск, 1967. С.24.; См.: Демократические основы советского социалистического правосудия. М., «Наука», 1965. С.67; См.: Ким А.И. Социалистическая законность в организационной деятельности местных Советов депутатов трудящихся. Томск, 1961. С.22; его же: Советское избирательное право. Вопросы теории избирательного законодательства. М., «Юридическая литература», 1965.С.53-58.

52Законы Ростовской области. Том третий (1999). Ростов – на – Дону: ООО «Ростиздат», 2000. С.29 – 36.
53Российская газета. 1999. 19 октября; Российская газета. 2000. 1 августа; СЗ. 2001. №7. Ст.608; Российская газета. 2002.14 мая.
54См.: Воеводин Л.Д. Указ. соч. С.256.
55Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве (фрагменты) // Правоведение. 1992. №3. С.96.
56Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект. – Саратов. 1994. С. 59.
57См.: Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в РФ: Автореф. Дис… канд. Юрид.наук. – Саратов, 2001. С.14.
58Кабышев В.Т. Человек и власть: конституционные принципы взаимоотношений / Личность и власть (конституционные вопросы). Мезвуз. Сб. науч. работ. Ростов-на-Дону. Саратов. 1995. С.67.
59См.: Подмарев А.А. Конституционные основы ограничения прав и свобод человека и гражданина в РФ: Автореф. Дис… канд. Юрид.наук. – Саратов, 2001. С.4.
60Алтай (ч.1 ст.67), Башкортостан (ч.3 ст.), Дагестан (ч.1 ст.54), Кабардино-Балкарская (п.3 ст.63-3) республики, Карачаево-Черкесская (п.3 ст.52), Коми (ч.2 ст.18), Марий Эл (п.3 ст.55), Мордовия (п.2 ст.54), Северная Осетия (Алания) (п.3 ст.55), Удмуртская Республика (п.1 ст.56), Алтайский (п.4 ст.9), Приморский (ст.21) края, Амурская (ст.88), Астраханская (п.3 ст.46), Белгородская (п.5 ст.116), Воронежская (ст.40), Иркутская (п.2 ст.2), Кировская (п.2 ст.6), Курганская (ст.133), Оренбургская (п.2 ст.11), Пермская (п.2 ст.14), Саратовская (ст.104), Сахалинская (п.3 ст.8), Свердловская (п.4 ст.19), Тамбовская (ст.91), Томская (ст.113) и т. п. области.

61 Российская газета. 2001. 2 июня.
62 Алтай (п.1 ст.67), Кабардино-Балкарская (п.2 ст.63-4), Карачаево-Черкесская республики, (пп.1,2 ст.53), Марий Эл (п.1 ст.56), Хакасия (ч.1 ст.52).
63В Конституции Удмуртской Республики (п.3 ст.56) предусмотрено, что, если чрезвычайное положение вводится федеральными органами государственной власти, то необходимо предварительное согласие законодательного органа Удмуртской Республики.
64Башкортостан (ч.1 ст.68), Дагестан (ч.2 ст.54), Коми (ст.46), Северная Осетия (п.2 ст.56)
65Российская газета. 2002. 2 февраля.
66См.: Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Ответственный редактор – член корреспондент РАН, доктор юридических наук Е.А. Лукашева – М.: Издательство НОРМА, 2000. С.53-54; См.: Лукашева Е.А. Социалистическое право и личность. М.: Наука, 1987. С.110 и т. п.

67 Лукашева Е.А. Социалистическое право и личность. М.: Наука, 1987. С.129.
68 См.: Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.39-44.
69 См.: Там же. С. 53 –69.
70См.: Авакьян С. А. Свобода вероисповедания как конституционно-правовой институт.// Вестник Московского университета. Право. 1999 №1. С.9.
71Российская газета. 1997. 1 октября; СЗ РФ. 2000. №14. Ст.1430.
72Уставы Курганской (ст.34), Тверской (ч.1 ст.51) областей, конституции республик Башкортостан (ст.34), Бурятии (ст.26), Ингушетии (ст.37), Кабардино-Балкарии (ст.39), Коми (ст.29), Марий Эл (ст.28), Мордовии (ст.27), Северной Осетии-Алании (ст.28), Удмуртской Республики (ст.28), Хакасии (ст.24).
73Уставы Белгородской (ст.6), Кемеровской (п.1 ст.22), Липецкой (ст.12), Саратовской (ч.2 ст.17), Челябинской (п.7 ст.2) областей.
74Ведомости Верховного Совета РФ. 1991. №50. Ст.1740; Собрание законодательства РФ. 1998. №31. Ст. 3804.
75Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2965.
76Там же. 1999. №18. Ст. 2208.
77Российская газета. 2000. 25 июля.

78Собрание законодательства РФ. 1995. №50. Ст. 4905.
79Там же. 1996. 332. Ст. 3925.
80Там же. 1998. №2. Ст. 261.
81Российская газета. 2000. 18 января.
82Там же. 1996. 11 июня.
83Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С.316.
84См.: Любимов Н.А. Некоторые вопросы конституционно – правового закрепления статуса языков народов Российской Федерации // Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы России и опыт зарубежных стран: Материалы научной конференции. Москва, 27-28 апреля 2000 г. / Под ред. проф. С.А. Авакьяна. – М.: Изд-во Моск. Ун-та, 2000. С.72.
85См.: Трушкова Ю.В. Проблемы использования современной социолингвистической терминологии // Проблемы языковой жизни Российской Федерации и зарубежных стран. М., 1994; См.: Аюпова Л.Л. Языковая ситуация в Республике Башкортостан: социолингвистический аспект: Автореф. дис. …докт. Филол. Наук. Уфа, 1998.
86Якутия. 1992. 5 декабря. №215.
87См.: Любимов Н.А. Указ. соч. С.73.
88Гражданское право. Учебник. Часть1. Издание второе, переработанное и дополненное. Под. ред. А. П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М., «Проспект», 1997. С.303.

89Речь идет о конституциях республик Башкортостан (ст.28), Бурятия (ст.20), Дагестан (ст.25), Ингушетия (ст.45), Кабардино-Балкарской (ст.33), Карачаево-Черкесской (ст.19) республиках, Коми (ст.23), Марий Эл (ст.22), Мордовии (ст.21), Тыва (ст.36), Северной Осетии-Алании (ст.22), Удмуртской Республике(ст.22), Хакасия (ст.18).
90Теория права и государства // Под ред. Г.Н. Манова, 1996. С238.
91См.: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. – 2-е изд., перераб. И доп. – М.: Юристъ, 2000. С.223.
92Уставах Амурской (ст.12), Белгородской (п.1 ст.5), Калининградской (пп.3-5 ст.5) Липецкой (ст.12), Новгородской (п.1 ст.3), Нижегородской (ст.11), Омской (ст.11), Тамбовской (п.3 ст.6), Челябинской (пп.5,6 ст.2) областей, Алтайского края (п.3 ст.52), в конституциях республик Бурятия (п.1 ст.7), Кабардино-Балкарской (ст.12), Карачаево-Черкесской (ст.8) республик, Коми (ч.1 ст.6), Марий Эл (ст.12), Мордовия (ст.12), Тыва (ч.1 ст.10), Северная Осетия-Алания (п.1 ст.12), Удмуртской Республики (ст.14), Хакасия (ч.1 ст.11).
93Собрание законодательства РФ. 1995. №21. Ст. 1930;, 1997. №20. Ст. 2231; 1998. №30. Ст. 3608.
94Российская газета. 1996. 20 января.
95Уставы Курганской (ст.36), Нижегородской (ст.11), Оренбургской (п.1 ст.7) областей, Ставропольского края (ст.25), конституции Бурятии (п.1 ст.28), Кабардино–Балкарской (п.1 ст.41), Марий Эл (ст.30), Мордовии (п.1 ст.29), Северной Осетии–Алании (ст.30), Удмуртской (п.1 ст.30) республик, Хакасии (п.1 ст.26).
96Уставы Амурской (п.2 ст.12), Кемеровской (п.2 ст.26), Курганской (ст.36), Липецкой (ст.12), Нижегородской (п.3 ст.11), Новгородской (п.1 ст.3), Омской (ст.11), Орловской (ст.28), Пермской (п.1 ст.7), Псковской (ст.18), Ростовской (ст.13), Саратовской (ст.17), Рязанской (ст.24), Читинской (ст.7), Тамбовской (п.3 ст.6), Томской (п.3 ст.7) областей, Ставропольского края (ст.25); конституции республик Алтай (ч.3 ст.17), Башкортостан (ч.2 ст.13), Бурятия (п.2 ст.7), Ингушетия (ст.12), Кабардино–Балкарской Республики (п.4 ст.12), Коми (ст.6), Мордовия (п.3 ст.12), Марий Эл (п.4 ст.12), Северная Осетия–Алания (п.3 ст.12), Удмуртской Республики (ст.14), Хакасия (ч.2 ст.11).
97Уставы Астраханской (ст.79), Калининградской (п.3 ст.5), Омской (п.4 ст.98), Псковской (ст.18), Ростовской (чч.2,3 ст.14), Рязанской (п.2 ст.24), Тверской (ч.1 ст.51), Томской (п.3 ст.7) областей; конституции республик Марий Эл (п.2 ст.13), Мордовия (п.5 ст.12), Тыва (ч.2 ст.10).
98Конституции республик Тыва (ст.40) и Ингушетия (ст.12).
99Конституции республик Ингушетия (ст.12), Саха (Якутия) (ч.4 ст.13), Чувашии (ч.1 ст.45).

100Уставы Ростовской (ст.14) и Тверской (ст.51) областей, конституции республик Башкортостан (ч.2 ст.14), Марий Эл (пп.1,2 ст.13), Мордовия (п.5 ст.12), Северная Осетия-Алания (п.2 ст.13), Удмуртия (п.2 ст.15), Хакасия (ч.1 ст.11), Чувашия (ч.2 ст.46).
101Липецкой (ст.12), Пермской (п.1 ст.7), Ростовской (ч.1 ст.14), Саратовской (ч.2 ст.17), Челябинской (п.6 ст.2), Читинской (ст.7) областей.
102Алтай (ч.3 ст.17), Северная Осетия-Алания (п.3 ст.12), Башкортостан (ч.3 ст.13), Бурятия (п.2 ст.7), Кабардино-Балкарская (п.4 ст.12), Карачаево–Черкесская (п.3 ст.8) республики, Коми (ч.3 ст.6), Марий Эл (п.4 ст.12), Мордовия (п.3 ст.12), Удмуртская Республика (п.2 ст.14), Хакасия (ч.2 ст.11).
103Российская газета. 2001. 14 июля.
104Уставы Волгоградской, Ивановской, Иркутской, Кемеровской, Костромской, Московской, Рязанской, Сахалинской областей, Приморского края.
105Уставы Воронежской, Кировской, Липецкой, Мурманской, Новосибирской, Оренбургской, Пензенской, Свердловской, Тамбовской, Челябинской, Читинской областей, Алтайского и Краснодарского краев.
106Уставы Красноярского и Ставропольского края, Белгородской, Брянской, Вологодской, Курганской, Курской, Магаданской, Нижегородской, Омской, Орловской, Псковской, Пермской, Самарской, Смоленской, Томской, Ульяновской областей.

107Башкортостан, Бурятия, Ингушетия, Кабардино–Балкарская, Карачаево-Черкесская республики, Калмыкия, Коми, Марий Эл, Мордовия, Северная Осетия–Алания, Тыва, Удмуртская Республик, Хакасия.
108Умнова И.А. Устав области (края): первый опыт. – М., 1995. С.27.
109См.: Побережная И.А. Правовое регулирование прав и свобод человека и гражданина, принципов народовласти и национального суверенитета учредительными документами субъектов Российской Федерации // Конституционно-правовая реформа и региональное законодательство в российской Федерации: Пробл.-тематит. Сб. / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информац. Исслед. Отд. Политологии и правоведения; Отв. Ред. Выпуска Умнова И.А. –М.,1999.С. 46.
110Там же. С.47.
111Башкортостан (ч.3 ст.37), Бурятия (п.4 ст.30), Дагестан (ч.3 ст.32), Кабардино–Балкарская (п.3 ст.43), Карачаево–Черкесская (п.3 ст.29) республики, Коми (ч.3 ст.33), Марий Эл (п.3 ст.32), Мордовия (п.3 ст.31), Северная Осетия–Алания (п.3 ст.32), Тыва (ч.2 ст.39), Удмуртская Республика (п.3 ст.32) республик, Хакасия (ч.3 ст.28).
112Российская газета. 1997. 25 сентября. СЗ РФ. 1999. №14. Ст.1653.
113Собрание законодательства РФ. 1999. №42. Ст.5005; 2000. №31. Ст.3205; 2001. №7. Ст.608.
1См. Хаманева И.Ю. Конституционное право граждан на подачу обращений // Государство и право. 1996. №11. С.10.
114Алтай (ч.1 ст.40), Бурятия (ст.31), Дагестан (ст.36), Кабардино–Балкарская (ст.44), Карачаево–Черкесская (ст.30) республики, Коми (ст.34), Марий Эл (ст.33), Северная Осетия–Алания (ст.33), Тыва (ч.1 ст.42), Удмуртская Республика (ст.33), Чувашской (ч.2 ст.43) республик, Хакасия (ст.29), Вологодская (п.1 ст.16), Магаданская (ст.6), Московская (п.1 ст.18), Нижегородская (п.1 ст.8), Орловская (п.1 ст.18), Ростовская (ст.16), Рязанская (п.2 ст.26), Тамбовская (п.1 ст.18), Тверская (ст.47), Томская (ч.1 ст.26), Тульская (ч.1 ст.106), Читинская (п.1 ст.16) области, Ставропольский край (ст.19).

115Это Алтай (ч.2 ст.33), Башкортостан (ч.4 ст.33), Бурятия (п.4 ст.27), Дагестан (ч.2 ст.29), Кабардино-Балкария (п.4 ст.40), Карачаево-Черкессия (п.4 ст.26), Коми (ч.4 ст.30), Марий Эл (п.4 ст.29), Мордовия (п.4 ст.28), Северная Осетия –Алания (п.4 ст.29), Удмуртия (п.5 ст.29), Хакасия (ч.4 ст.25).
116Российская газета. 1993. 21 сентября; СЗ РФ. 1997. №41. Ст.8220.
117Ивановская область (п.4 ст.2), республика Башкортостан (ч.2 ст.30), Бурятия (п.2 ст.22), Кабардино–Балкарская Республика (п.2 ст.35), Коми (ч.2 ст.25), Марий Эл (п.2 ст.24), Мордовия (п.2 ст.23), Северная Осетия–Алания (п.2 ст.24), Хакасия (ч.2 ст.20), Удмуртская Республика (п.2 ст.24).

118См.: Старилов Д.Н. Институт государственной службы: содержание и структура // Государство и право. 1996. №5. С.37.

119Право граждан на равный доступ к государственной службе закреплено в конституциях республик Башкортостан (ч.1 ст.38), Бурятия (п.6 ст.30), Дагестан (ч.1 ст.33), Карачаево–Черкесской (п.4 ст.29), Кабардино–Балкарской (п.4 ст.43), Мордовия (п.4 ст.31), Северная Осетия-Алания, (п.4 ст.32), Удмуртской республики (п.4 ст.32), Хакасия (ч.4 ст.28).

120Наше время. 1997. 11 февраля. №28.
121Бондарь Н.С. Местное самоуправление и права человека в Российской Федерации – Ростов н/Д: Издательство Ростовского университета, 1998. С.237.

122Российская газета. 1995. 1 сентября. СЗ РФ. 1995. №35. Ст.3506; 2000. №32. Ст.3330.
123Там же. 1997. 30 сентября.
124Там же. 1998. 16 января.
125Башкортостан (ст.8), Бурятия (ст.6), Кабардино–Балкарская Республика (ст.11), Коми (ст.9), Марий Эл (ст.14), Удмуртская Республика (ст.11), Хакасия (ст.9).
126Уставы Белгородской (п.1 ст.76), Воронежской (ч.1 ст.44), Камчатской (ч.1 ст.36), Кировской (п.1 ст.4), Курской (п.1 ст.26), Самарской (ст.13), Саратовской (ст.105), Свердловской (п.1 ст.10), Читинской (п.1 ст.9) областей.
127Уставы Калужской (п.3 ст.10), Липецкой (ст.11), Оренбургской (ст.27), Пензенской (п.1 ст.9) областей, Ставропольского края (ч.1 ст.11).
128См.: Гордон Л. А. Социально-экономические права человека: содержание, особенности, значение для России // Общественные науки и современность. 1997. №3. С.5.

129Алтай (ст.15), Башкортостан (ч.1 ст.9), Бурятия (ст.10), Ингушетия (ст.9), Калмыкия (ст.13), Коми (ст.12), Марий Эл (п.2 ст.10), Мордовия (ст.7), Кабардино-Балкарская (п.2 ст.7), Карачаево-Черкесская (п.1 ст.9), Удмуртская (ст.12) республики, Северная Осетия-Алания (п.1 ст.11), Хакасия (ч.1 ст.10).
130Уставы Архангельской (п.1 ст.11), Белгородской (ст.86), Брянской (ст.7), Волгоградской (п.1 ст.9), Воронежской (п.1 ст.61), Ивановской (ст.14), Иркутской (п.1 ст.8), Калининградской (ст.62), Камчатской (ч.1 ст.43), Костромской (п.1 ст.55), Ленинградской (ст.11), Липецкой (ч.1 ст.71), Магаданской (ст.8), Нижегородской (ст.12), Новгородской (ст.11), Орловской (ч.2 ст.40), Пензенской (ст.48), Пермской (ст.17), Псковской (ч.1 ст.63), Рязанской (ст.95), Саратовской (ч.1 ст.27), Сахалинской (ст.63), Смоленской (п.1 ст.72), Тверской (ч.1 ст.46), Тюменской (п.1 ст.21), Ульяновской (ст.19), Читинской (п.1 ст.34) областей, Краснодарского (п.1 ст.70), Приморского (ч.1 ст.78), Ставропольского (ч.1 ст.15), Хабаровского (ст.58) краев.

131См.: Гражданское право: В 2 т. Том 1:Учебник (Ответственный редактор профессор Е.А.Суханов.-2-е изд., переработанное и дополненное- М.: Издательство БЕК, 1998.С.484; См.: Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. -М.: Юридическая литература., 1991. С.44-49. См.: Мозолин В.П. Право собственности в Российской Федерации в период перехода к рыночной экономике. М. «Институт государства и права РАН, 1992. С.26; См.: Суханов Е.А. Лекции о праве собственности. — М.: Юридическая литература, 1991. С.44-49.
132Собрание законодательства.1995 г. №5. Ст.4870.
133Ведомости РФ.1990. №26. Ст.324; №1. Ст.5; 1992.№34. Ст.1966; 1993. №21. Ст.748; Собрание актов РФ. 1993. №52. Ст.5085.
134Башкортостан (ч.1 ст.9), Астраханская (п. 1 ст. 7), Белгородская (п.1 ст.87), Калининградская (ст.63), Магаданская (ст.96), Оренбургская (п. 1 ст. 77), Рязанская (п.1 ст.95) области.
135Алтай (ч.2 ст.42), Башкортостан (ч.3 ст.42), Дагестан (ч.2 ст.38), Калмыкия (ст.23), Кабардино-Балкарской (п.3 ст.46), Карачаево-Черкесской (п.3 ст.32), Удмуртской Республики (п.2 ст.35), Коми (ч.2 ст.36), Марий Эл (п.3 ст.35), Мордовия (п.3 ст.34), Северная Осетия – Алания (п.3 ст.35), Хакасия (ч.3 ст.31).
136Бурятия (п.1 ст.8), Дагестан (ст.14), Ингушетия (п.2 ст.10), Калмыкия (ст.14), Коми (ст.13), Марий Эл (п.1 ст.11), Мордовия (п.1 ст.8), Саха (Якутия) (ст.5), Северная Осетия-Алания (п.1 ст.10), Хакасия (ч.2 ст.10), Удмуртская республика (п.1 ст.13).
137Краснодарского (п.3 ст.83), Ставропольского (ч.1 ст.5), Приморского (п.2 ст.8), Хабаровского (ст.59.1) краев, Амурской (ст.105) Архангельской (п.1 ст.10), Астраханской (п.2 ст.7), ), Волгоградской (п.3 ст.9), Иркутской (п.1 ст.10), Калининградской (ст.71), Калужской (п.1 ст.48), Камчатской (ч.1 ст.44), Ленинградской (п.1 ст.12), Липецкой (п.1 ст.9), Магаданской (п.1 ст.102), Нижегородской (п.1 ст.19), Новгородской (ст.12), Новосибирской (п.3 ст.10), Омской (п.1 ст.7), Орловской (ст.43), Оренбургской (п.1 ст.79), Пермской (п.1 ст.20), Пензенской (ст.54), Сахалинской (п.1 ст.72), Свердловской (п.2 ст.11), Тюменской (п.1 ст.22), Ульяновской (п.1 ст.24), Читинской (п.1 ст.33), областей.
138Уставы Амурской (п.1 ст.104), Астраханской (п.2 ст.7), Брянской (п.1 ст.9), Волгоградской (п.3 ст.9), Ленинградской (п.2 ст.12), Липецкой (п.2 ст.9), Магаданской (ст.95), Новосибирской (п.3 ст.10), Омской (п.2 ст.7), Пензенской (п.1 ст.53), Пермской (п.1 ст.20), Рязанской (п.1 ст.98), Сахалинской (п.2 ст.72), Свердловской (п.2 ст.11), Тамбовской (ч.1 ст.100), Приморского края (п.2 ст.8).
139Конституции республик Бурятии (п.2 ст.8), Мордовии (п.2 ст.8), Марий Эл (п.2 ст.11), Кабардино-Балкарской (п.2 ст.8), Удмуртской (п.1 ст.13) республик, Северной Осетии–Алании (п.2 ст.10), Хакасии (ст.32).

140Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн К.А. Научно-практический комментарий к главе 2 Конституции Российской Федерации «Права и свободы человека и гражданина». Под ред. К.А. Экштайна – М.: «Издательство ЭКОМ», 2000.С. 245.

141Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. 1997-1998 / Отв. Ред. Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000. С.154-165.

142Башкортостан, Бурятия, Коми, Марий Эл, Мордовия, Северная Осетия–Алания, Хакасия, Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская, Удмуртская республики.

143Уставы Воронежской (п.2 ст.70), Калининградской (ч.2 ст.74), Кировской (п.2 ст.26), Новосибирской (ст.79), Омской (п.2 ст.81), Оренбургской (п.2 ст.84), Пензенской (п.3 ст.158), Псковской (ч.2 ст.62), Рязанской (п.2 ст.102), Челябинской (п.2 ст.32) областей, Краснодарского края (п.2 ст.80).
144Уставы Архангельской (п.2 ст.12), Астраханской (п.1 ст.69), Вологодской (п.2 ст.20), Омской (п.1 ст.82), Псковской (ч.2 ст.62), Ростовской (ч.2 ст.18), Сахалинской (п.2 ст.65), Саратовской (ч.3 ст.33), Свердловской (п.1 ст.103), Тверской (ч.2 ст.52), Тамбовской (п.2 ст.22), Томской (ч.2 ст.31), Челябинской (п.1 ст.33) областей, Приморского (ч.3 ст.83), Ставропольского (ч.3 ст.6) и Хабаровского (ст.14.2) краев.
145Ведомости РФ. 1991. №28.Ст. 959; 1993. №2. Ст.67; Собрание законодательства РФ. 1994. №16. Ст.1864.
146Российская газета. 2002. 26 января.
147Ведомости Съезда и Верховного Совета РФ. №15. Ст. 766. СЗ РФ. 1996. №3. Ст.140; 1999. №51. Ст. 6287; 2000. №32. Ст. 3332.

148См.: Права человека как фактор стратегии устойчивого развития. Ответственный редактор – член – корреспондент РАН, доктор юридических наук Е.А. Лукашева – М.: Издательство НОРМА, 2000. С.120.
149Алтай (ч.1 ст.45), Башкортостан (ч.1 ст.51), Бурятия (п.1 ст.38), Дагестан (ч.1 ст.42), Северная Осетия-Алания (п.1 ст.40), Коми (ч.1 ст.41), Марий Эл (п.1 ст.40), Мордовия (п.1 ст.39), Саха (Якутия) (ст.24), Тыва (ч.1 ст.38), Хакасия (ч.1 ст.36), Кабардино-Балкарская (п.1 т.51), Карачаево-Черкесская (п.1 ст.37), Удмуртская (п.1 ст.40), Чувашская (ч.1 ст.38) республики
150Уставы Алтайского (п.3 ст.11), Ставропольского (ст.30), Хабаровского (ст.17) краев, Вологодской (п.2 ст.22), Курганской (ст.45), Тамбовской (ст.24), Тверской (ч.1 ст.54), Тульской (ст.11), Челябинской (ст.94) областей.
151Алтай (ст.30), Башкортостан (ч.1 ст.31), Дагестан (ст.27), Ингушетия (ст.25), Коми (ст.26), Марий Эл (ст.25), Мордовия (ст.24), Саха (Якутия) (ст.24), Северная Осетия-Алания (ст.25), Хакасия (ст.21), Кабардино-Балкарская (ст.36), Карачаево-Черкесская (ст.22), Удмуртская (ст.25), Чувашская (ст.49) республики.
152Уставы Вологодской (п.2 ст.22), Курганской (ч.2 ст.164), Тамбовской (п.2 ст.24), , Тверской (ч.2 ст.54), Тульской (ч.2 ст.111) областей, Хабаровского края (ст.17.2).
153Ведомости съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. №30. Ст.1797; Собрание законодательства РФ. 1996. №3. Ст.150; 2000. №30. Ст.3120.
154Собрание законодательства РФ. 1996. №35. Ст.4135; 2000. №29. Ст. 3001.
155Алтай (ч.1 ст.44), Башкортостан (ч.1 ст.52), Бурятия (п.1 ст.41), Дагестан (ч.1 ст.43), ), Коми (ч.1 ст.44), Марий Эл (п.1 ст.43), Мордовия (п.1 ст.42), Саха (Якутия) (ч.1 ст.22), Северная Осетия-Алания (п.1 ст.43), Хакасия (ч.1 ст.39), Карачаево-Черкесская (п.1 ст.40), Кабардино-Балкарская (п.1 ст.54), Удмуртская (п.1 ст.43), Чувашская (ч.1 ст.39) республики.
156Курганская область(ч.1 ст.48) и Ставропольский край (ч.1 ст.32)
157Алтай (ч.2 ст.44), Бурятия (п.3 ст.41), Ингушетия (ч.2 ст.32), Карачаево-Черкесская республика (п.4 ст.40), Марий Эл (п.3 ст.43), Тыва (ч.1 ст.45).

158Курская область (ст.46), Ставропольский край (ч.1 ст.31), республики Алтай (ч.1 ст.47), Башкортостан (ч.1 ст.48), Бурятия (п.1 ст.39), Дагестан (ч.1 ст.40), Ингушетия (п.1 ст.30), Коми (ч.1 ст.42), ), Марий Эл (п.1 ст.41), Мордовия (п.1 ст.40), Саха (Якутия) (ч.1 ст.25), Северной Осетии-Алании (п.1 ст.41), Тыва (ст.46), ), Хакасия (ч.1 ст.37), Кабардино-Балкарская (п.1 ст.52), Карачаево-Черкесская (п.1 ст.38), Удмуртская (ст.41), Чувашская (ст.36) республики.
159См.: Баглай М.В, Конституционное право Российской Федерации. Учебник для юридических вузов и факультетов.- М.: Изд. гр. НОРМА-ИНФРА.М., 1998. С.242.
160Алтай (ч.5 ст.47), Дагестан (ч.3 ст.40), Коми (ч.3 ст.42), Марий Эл (п.3 ст.41), Мордовия (п.4 ст.40), Северная Осетия-Алания (п.3 ст.41), Хакасия (ч.3 ст.37), Удмуртская республика (п.3 ст.41).

161Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.44-52.
162Гордон Л.А. Социально-экономические права человека: содержание, особенности, значение для России // Общественные науки и современность. 1997. №3. С.6.
163Башкортостан (ч.1 ст.45), Бурятия (п.1 ст.35), Дагестан (ч.1 ст.39), Ингушетия (ст.27), Кабардино-Балкария (п.1 ст.48), Коми (ч.1 ст.38), Марий Эл (п.1 ст.37), Мордовия (п.1 ст.36), Саха (Якутия) (ч.1 ст.18), Северная Осетия-Алания (п.1 ст.37), Удмуртия (п.1 ст.37), Хакасия (ч.1 ст.33).
164Башкортостан (ч.2 ст.45), Бурятия (п.2 ст.35), ), Кабардино-Балкария (п.2 ст.48), Карачаево-Черкессия (п.2 ст.34), Коми (ч.2 ст.38), Марий Эл (п.2 ст.37), Мордовия (п.2 ст.36), Северная Осетия-Алания (п.2 ст.37), Удмуртия (п.2 ст.37), Хакасия (ч.2 ст.33).
165Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн К.А. Указанное сочинение. С.250.
166Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА – ИНФРА*М), 2000. С.306-323.

167Российская газета, №78 от 20 апреля 2001г.
168Собрание законодательства РФ. 1999. 19 июля. №29. Ст.3699.
169Собрание законодательства РФ. 1998. 3 августа. №31. Ст.3802; 2000. №30. Ст.3121.
170Собрание законодательства РФ.1995. 22 мая. №21. Ст.1929; 1998. 3 августа. №31. Ст. 3812; 2001. 4 июня. №23. Ст. 2285
171Собрание законодательства РФ. 1996. 23 декабря. №52. Ст.5880; 1998. 8 февраля. №7. Ст. 788.
172Башкортостан (ст.47), Мордовия (ст.37), Карачаево-Черкессия (ст.35), Северная Осетия-Алания (ст.38), Марий Эл (ст.38), Удмуртия (ст.39), Кабардино-Балкария (ст.49), Бурятия (ст.36), Коми (ст.39), Хакасия (ст.34).

173Амурской (п.2 ст.90), Белгородской (п.2 ст.118), Оренбургской (п.2 ст.106), Тамбовской (п.2 ст.25), Томской (п.2 ст.36), Челябинской (п.2 ст.108).

174Алтай (ч.2 ст.51), Бурятия (п.2 ст.42), Дагестан (ч.2 ст.44), Ингушетия(ч.1 ст.33), Кабардино-Балкарская (п.2 ст.55), Карачаево-Черкесская (п.2 ст.41), Коми (ч.2 ст.45), Марий Эл (п.2 ст.41), Мордовии (п.2 ст.43), Северная Осетия–Алания (п.2 ст.44), Тыва (ч.1 ст.48), Удмуртская (п.2 ст.44), Хакасия (ч.2 ст.40), Чувашская (ч.1 ст.40) республики.
175Уставы Амурской (п.1 ст.92), Вологодской (ст.26), Курганской (ч.1 ст.49), Тамбовской (п.1 ст.30), Тверской (ч.1 ст.60), Тульской (ч.1 ст.119) областей.
176Собрание законодательства РФ. 1995. №10. Ст.823.
177Собрание законодательства РФ. 1995. №17. Ст.1642; 2000. №2. Ст.141; 2001. №21. Ст. 2061.
178Российская газета. 1995. 22 марта.
179Алтай (ч.4 ст.47), Башкортостан (ст.49), Бурятия (ст.40), Дагестан (ч.4 ст.40), Кабардино-Балкария (ст.53), Карачаево-Черкессия (ст.39), Коми (ст.43), Марий Эл (ст.42), Мордовия (ст.41), Северная Осетия-Алания (ст.42), Удмуртия (ст.42), Хакасия (ст.38).
180Российская газета. 1995. 22 марта.
181Собрание законодательства РФ. 1997. №1. Ст.1; Российская газета. 2001. 20 декабря.

182Митюков М.А. Конституционные (уставные) суда субъектов Российской Федерации: вопросы компетенции // Журнал российского права. 1997. №6. С.17.

183См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. №19. Ст.621.
184См.: Российская газета. 1994. №13. Ст.1447.
185Ершов В.В. Конституционные проблемы судоустройства и судопроизводства //Государство и право. 1994. №12. С.49.
186Об особом положении органов судебного конституционного контроля известны работы следующих авторов: См.: Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в РФ: проблемы деполитизации // Государство и право. 1996. №1.С. 32-42; См.: Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в механизме «разделения властей» (теоретический аспект исследования). Ч.2 // Известия вузов. Правоведение.1993.№5. С.44-51; См.: Лазарев Л.В. Конституционно–правовые основы организации деятельности Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 1996. №6. С.3-12; См.: Шейнин Х. Конституционный Суд в системе органов судебной власти // Российская юстиция. 1995. №3. С.19-21; См.: Кудрявцев Ю.В. Конституционный Суд России: Опыт и проблемы //Государство и право 1994. №1. С.132-138; См.: Суд в системе органов государственной власти // Государство и право. 1992. №8. С.31-37; См.: Гаджиев Г.А. Конституционная юстиция в Российской Федерации: становление и проблемы // Государство и право. 1993. №7. С.3-11 и т.п.
187См.: Лучин В.О., Доронина О.Н. Жалобы граждан в Конституционный Суд Российской Федерации. – М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1998. С.57.
188Там же. С.57-58.
189Гаджиев Г.А. Подведомственность и допустимость обращений в Конституционный Суд Российской Федерации // Журнал российского права. 1997. №6. С.6.
190Российская газета. 1994. 23 июля; 2001. 20 декабря.
191См.: Интервью Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В.А. Туманова журналу «Государству и праву» // Государство и право. 1995. №1. С.5.
192Пример взят из книги: Лучин В.О., Доронина О.Н. Жалобы граждан в Конституционный Суд Российской Федерации. – М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1998. С.63.
193Материалы Всероссийского совещания 24 декабря 1999 г. М: Старая площадь. С.99.
194Материалы Всероссийского совещания. С.34.
195См.: Овсепян Ж.И. Становление конституционных и уставных судов в субъектах Российской Федерации (1990-2000гг.) (Серия «Россия и власть»). – Москва: ИКЦ «МарТ», 2001.С.121.

196Кряжков В.А. Органы конституционного контроля субъектов РФ: проблемы организации и деятельности (Научно-практический семинар) // Государство и право. 1995. №9. С.130.

197Овсепян Ж.И. .: Становление конституционных и уставных судов в субъектах Российской Федерации (1990-2000гг.) (Серия «Россия и власть»). – Москва: ИКЦ «МарТ», 2001. С.123.
198Там же. С. 125.
199Там же.
200См.: Овсепян Ж.И. Конституционные суды республик в составе Российской Федерации (сравнительный анализ республиканского конституционного регулирования). Часть 2 // Северо – Кавказский юридический вестник. 1997. №2. С.41.
201ВСНД.1993. №32. Ст.1227;
202ВКС РФ.1996. №2. С. 42-59.

203ВКС РФ.1998. №3.С.3 – 10.
204Постановление цитируется по книге Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.488 – 491.
205Там же. С 226 – 230.
206Там же. С.618-620.
207Там же. С.705-709.
208Там же. С. 661-663.
209Федеральный Закон от 19 июня 1996 года « Об основах государственного социально-экономического развития Севера Российской Федерации» (ст.1, 4, 9, 11, 12) // СЗ РФ. 1996. №26. Ст.3030); Федеральный Закон от 30 апреля 1999 года « О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации // Российская газета. 12 мая 1999 г.
210Конвенция МОТ 169 « О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах» (ст.4,18) // Конвенции и рекомендации, принятые Международной конференцией труда. 1957-1990. Т. 2. Женева, 199. С.2193-2207.
211Например, специальные правила посещения территорий действуют в местах проживания аборигенов Канады (Summary of agreement between the Inuit of the Nunavut Settlement Area and Her Majesty in Right of Canada. Art. 21.Yellowkhife, 1992).
212Кряжков В.Н. Указ. соч. С.338-341.
213Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения.1992-1996 / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г. Морщакова – М.: Новый юрист, 1997. С.354-361.
214Постановление цитируется по книге Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.549-551.

215Там же. С.672-673.
216Там же. С.326-330.
217Там же. С.315-321.
218ВКС РФ 1998. №5.С.28-38.
219Собрание законодательства РФ. 1997. №38. Ст. 4349.
220Постановление цитируется по кн.: В.А.Кряжкова. С.407-411.
221Там же. С.171-176.
222Собрание законодательства РФ. 1998. №48. Ст.5969.
223 Постановление цитируется по книге Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.690-691.
224Собрание законодательства РФ,1994. №33. С. 3406.
225ФЗ от 19 сентября 1997 года с изменениями и дополнениями от 30 марта 1999 года «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ» //СЗ.1997. №38.Ст.4339; 1999. №14. Ст.1653.
226Кряжков В.А. Указ соч. С.420-425.
227Там же. С.324-326.
228Там же. С.669-671.
229Там же. С.727-729.
230Там же. С.483-487.
231Там же. С.379-382.
232Там же. С.366-369.

233Там же. С.523-526.
234Там же. С.147.
235Постановление цитируется по книге Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.692-693.
236Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. 1992-1996 / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г.Морщакова — М.: Новый Юрист, 1997. С.349-354.
237Кряжков В.А. Указ соч. С 240-243.
238Там же. С.519-522.
239Более подробно об этом написано в первой главе.
240Кряжков В.А. Указ. соч. С. 378-379.
241Там же. С.333-337.
242Там же. С. 554-558.
243Там же. С. 581-584.
244Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации.2000. №8. С.39-46.
245Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА*М), 2000. С.32-37.
246Указ соч. С.44-53.
247Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации.2000. №8. С.39-46.
248Кряжков В.А. Указ. соч. С. 585-587.
249Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №2. С.76-81.
250Кряжков В.А. Указ. соч. С. 597-614.
251Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения. 1992-1996 / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г.Морщакова — М.: Новый Юрист, 1997, С.213-220.
252Там же. С.78-81.
253Кряжков В.А. Указ. соч. С 382-384.
254Там же. С. 702-705.

255Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2001. №4. С.27-30.
256Там же. 2000. №2. С.76-81.
257Кряжков В.А. Указ соч. С. 473-478.
258Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации.2000. №8.С.48-51.
259Кряжков В.А. Указ. соч. С.594-597.
260Там же. С 402-406.
261Там же. С.461-463.

262Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №2. С.32-44.
263Кряжков В.А. Указ соч. С. 255-256.
264Там же. С. 638-640.
265Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №8. С.31-35.
266Там же. 2000. №8. С. 57-62.
267Там же. 2000. №1. С.56-60.
268Там же. 2000. №8. С.31-35.
269Там же. 1999. №1. С.33-41.
270О правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации в области основных прав см.: Аметистов Э. Защита социальных прав человека в Конституционном Суде Российской Федерации: первые итоги и дальнейшие перспективы // ВКС РФ.1995.№4.С. 13-33; Тиунов О.И. О решениях Конституционного Суда Российской Федерации в связи с жалобами граждан на нарушение их конституционных прав и свобод // Российский юридический журнал. 1996. №2. С. 48-62; Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения /Сост. и отв. редактор проф. Т.Г. Морщакова. М., 1997. С.185-505;
271Такую позицию заняли Б.М. Лазарев и Б.С. Эбзеев на научном семинаре. Кудрявцев Ю.В. Конституционный Суд России: опыт и проблемы (Международный научный семинар) // Государство и право. 1994. №1. С.134.
272Конституционный Суд РФ: Постановления. Определения. 1997-1998 / Ответственный редактор Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000. С. 54-60.
273Овсепян Ж.И. Соотношение конституционного и обычного права в Российской Федерации // Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов-на-Дону. Издательство СКАГС. 1999.

274Постановление цитируется по книге Кряжков В.А. Конституционное правосудие в субъектах Федерации (правовые основа и практика) М.: Формула права, 1999. С.570-574.
275Там же. С. 469-473.
276Там же. С. 661-663.
277Там же. С. 398-402.
278Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 марта 1997 года // Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления Конституционного Суда Российской Федрации / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г. Морщакова – М.: Новый юрист, 1997. С.54-60.
279Кряжков В.А. Указ. соч. С.683-686.
280Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения.1992-1996 / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г. Морщакова – М.: Новый юрист, 1997. С.418-434.
281Российская газета. 15 февраля 2001 года.
282Там же. С.683-686.
283Конституционный Суд РФ: Постановления. Определения. 1997-1998 / Ответственный редактор Т.Г. Морщакова. – М.: Юристъ, 2000. С.54-60.
284Российская газета .15 февраля 2001.
285Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №8. С.57-62.
286Там же. 2000. №8. С.31-35.
287Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №1. С.42-47.
288Там же. 2000. №8. С.53-56.
289Там же. 2000. №7. С.62-68.
290Российская газета. 7 июля 1999 год.
291Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения.1992-1996 / Составитель и ответственный редактор доктор юридических наук, профессор Т.Г. Морщакова – М.: Новый юрист, 1997. С.459-466.
292Конституционный Суд Российской Федерации: Постановления. Определения.1997-1998 / Ответственный редактор Т.Г.Морщакова.- М.: Юристъ, 2000.С.94-100.
293Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №7. С.70.
294Воеводин Л.Д. Юридическая техника в конституционном праве // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1997. №3. С.23.
295Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. №7. С.73-76.
296Там же. С.53-61.

297Кряжков В.А. Указ. соч. С. 588-594.
298Кряжков В.А. Указ. соч. С.287-289.
299Там же. С.628-630.
300Дайджест оперативной информации. Акты конституционного правосудия субъектов Российской Федерации. 2000. С.79-89.

Ольга Олеговна

Конституционное (уста...